Нидерландская революция

Пиренн Анри

При этих условиях не имело никакого смысла продолжать преследовать приверженцев религии, которая неминуемо обречена была на гибель. Если удавалось накрыть еретика, то он представал перед епископом или перед официалом, назначавшими ему руководителя, на обязанности которого лежало обратить его. Почти всегда таким образом добивались отречения, по крайней мере словесного. Только в случае, если обвиняемый обнаруживал упорство, его предавали гражданскому суду и приговаривали к изгнанию [846] . Но чем ближе подходили к середине XVII в. и чем яснее обнаруживался упадок протестантизма, тем все чаще, как правило, избегали доводить дело до крайности. Некоторым известным кальвинистам удавалось даже совершенно избегнуть всякого преследования благодаря их знатности или талантам. Так было например с женой принца Карла Шимэ, Марией Бримэ, и с художником Иордансом. Жажда крови, позорившая начиная с XVI в. уголовное право и столько времени свирепствовавшая в отношении еретиков, перенеслась теперь на ведьм. Католицизм, как и протестантизм, обнаружили в этом отношении одинаковую жестокость: и в том и в другом случае обвинения в колдовстве заменили обвинения в несогласии с истинной верой [847] . Государство перестало посягать на жизнь тех, кто отказывался признать государственную религию. Оно считало достаточным, что закрыло им доступ ко всем должностям, отказывало им в заключении законных браков, лишая их таким образом возможности оставлять после себя законных наследников.

846

«Annalectes pour servir `a l'Histoire 'Eccl'esiastique», t. III, p. 79.

847

См. указ от 1592 г., вменявший в обязанность преследовать самым беспощадным образом колдунов, чародеев и т. д., число которых непрерывно растет, что «в значительной мере вызывается и является результатом такого широкого распространения ереси и лжеучений» («Placcaeten van Vlaenderen», t. II, p. 35; De Ram, Synodicon Belgicum, t. III, p. 172). Этот указ опять введен был в действие в 1606 г. См. относящееся к этому же

году распоряжение герцогу Арсхоту, великому бальи Генегау, вменявшее ему в обязанность строжайшим образом преследовать «все растущие» преступления по обвинению в колдовстве («Inventaire des Archives du d'epartement du Nord», t. VI, p. 31). К сожалению научного исследования процессов ведьм в Бельгии еще не существует. См. по этому поводу Cannaert, Bijdragen tot de kennis van het oude strafrecht in Vlaenderen, Gand 1835, p. 193 etc., et 459 etc.). В изданном в Льежской области в 1608 г. (Polain, Recueil des Ordonnances, 2-`eme s'erie, t. II, p. 290) распоряжении Эрнста Баварского говорилось, что ведьмы недостаточно преследуются из-за судебных издержек, и в связи с этим для них вводилось упрощенное судопроизводство. Нельзя установить точно числа преследований. В 1614 г. судья Бушена за 19 лет вел судебные преследования против 183 лиц, обвинявшихся в колдовстве («Inventaire des Archives du d'ep. du Nord», t. VI, p. 71). H. ван Вервек («Kurze Geschichte des Luxemburger-Landes, Luxemburg 1909, S. 335) считает, что за период с 1450 и примерно до 1700 г. в Люксембурге было проведено 30 тыс. процессов по обвинению в колдовстве, из коих около 20 тыс. закончилось присуждением к смертной казни. Сколь бы ужасными ни казались эти цифры, они далеко уступают тому, что нам известно относительно других стран. Они не дают нам следовательно оснований приходить к выводу, что репрессии в Бельгии были особенно суровыми.

II

При первых же успехах реформации в Нидерландах Карл V твердо решил бороться с ней лишь грубой силой [848] . Но он не мот устоять перед очевидной для всех логикой фактов: рост ереси лишний раз подтвердил, что террор бессилен в делах веры. Как и в первые века христианства, кровь мучеников была благодарнейшей почвой для появления новых верующих. Кроме того самая крайность «плакатов» императора делала невозможным их строгое применение. Нужны были новые методы, и Филипп II понял это. Не меняя ничего в беспощадном законодательстве своего отца, он твердо решил путем коренного переустройства католической иерархии в своих нидерландских владениях спасти в них положение церкви, усилить ее влияние на верующих и даже создать ей таким образом возможность вновь привлечь на свою сторону потерянные ею души. В то время как меч и костер продолжали сеять смерть и страх среди еретиков, создание новых епископств должно было положить предел и победить религиозную пропаганду новаторов, усилив дисциплину и увеличив во всех частях страны догматическую силу сопротивления католической религии.

848

Histoire de Belgique, t. III, p. 332.

План, одобрения которого король добился у папы, был бесспорно очень хорошо задуман. Прежде всего он придал церковной организации 17-ти провинций единство и сплоченность, уничтожив старые епископские округа, все еще по прошествии 12 веков продолжавшие сохранять на нидерландской почве границы римских civitates и ставившие Нидерланды в зависимость от двух иностранных архиепископов — реймского и кельнского. Разделение на епископства было приспособлено к естественному распределению населения; приняты были во внимание и язык и исторически сложившиеся группировки населения. Наконец — и в этом был основной смысл реформы — произведено было такое размещение новых епископств на необозримой территории прежних диоцезов, что каждый епископ мог теперь надлежащим образом следить за своей паствой, охраняя ее от проникновения ереси. Созданные королем 18 епископств были распределены между тремя архиепископствами. Архиепископству Камбрэ, охватывавшему валлонскую часть, подчинены были Турнэ, Аррас, Сент-Омер и Намюр. Фламандские диоцезы — Антверпен, Буа-ле-Дюк, Рурмонд, Гент, Брюгге, Ипр подчинены были мехельнскому архиепископу. Наконец от Утрехта зависели северные епископские города — Миддельбург, Гарлем, Девентер, Леварден и Гронинген. Вся эта огромная область подчинена была Мехельнскому архиепископству, которое король в мае 1560 г. передал Гранвелле.

Если принять во внимание, что из 18 диоцезов до этого существовало только 4, именно: диоцезы в Камбрэ, Турнэ, Аррасе и Утрехте, то можно составить себе представление обо всем объеме этой реформы и тогда нетрудно будет понять, что ее можно — было без преувеличения считать самым важным мероприятием в интересах католицизма за последние полвека [849] . Но самый размах ее и, если можно так выразиться, радикализм ее необычайно затрудняли ее осуществление. Невозможно было возложить на государственную казну бремя расходов, необходимых для вновь созданных епископств. Поэтому нидерландское духовенство во что бы то ни стало должно было помочь их содержанию. Король, будучи заранее убежден в неизбежности некоторого сопротивления, считал более благоразумным скрывать свои планы. Он поступил бы пожалуй совершенно иначе, если бы он мог предвидеть, с каким негодованием они будут приняты.

849

Е. Marx, Studien zur Geschichte des Niederl^andischen Aulstandes? Leipzig 1902, S. 206.

Оппозиция прелатов, интересы которых поставлены были под угрозу коренным переустройством старой епископской организации, была тотчас же поддержана политической оппозицией. В ответ на проект включения аббатств Тонгерлоо, Сен-Бернара и Аффлигема в диоцезы Буа-ле-Дюк, Антверпена и Мехельна брабантские штаты протестуя ссылались на «Joyeuse-Entr'ee». Они послали делегатов для изложения своих жалоб в Мадриде; они апеллировали к папе. Тем временем распространился слух, что новшества Филиппа ставят себе целью не что иное, как введение в страну испанской инквизиции, и большего не надо было, чтобы окончательно скомпрометировать их в глазах населения. Возбуждение приняло столь бурный характер, что король решил пойти на некоторые уступки. В 1564 г. он заявил о своей готовности отказаться от создания антверпенского епископства и от включения брабантских аббатств в новые диоцезы, если они возьмутся выплачивать взамен этого постоянную ренту. Отказ папы признать это соглашение поставил опять все под вопрос [850] . Большинство епископов, назначенных Филиппом, не могло занять своих кафедр отчасти из-за отсутствия доходов, отчасти же из-за недоброжелательства населения. Надо было подождать прибытия Альбы, чтобы осуществить наконец мероприятия, окончательно скомпрометированные религиозными беспорядками 1566 г. 31 марта 1568 г. герцог получил приказание присоединить Аффлигем к Мехельну и прогнать тамошнего аббата, объединить Тонгерлоо с Буа-ле-Дюком, Сен-Бернар с Антверпеном, а Тер-Дуст и Сен-Донацианское превотство с Брюгге. Ему поручено было точно так же водворить епископов во все те города, в которых они не были еще приняты, и, если понадобится, принудить население к повиновению [851] . С этого момента победа была обеспечена. Оставалось только преодолеть некоторые административные затруднения и медлительность римской курии. В декабре 1570 г. все вновь назначенные епископы, за исключением гарлемского, ожидавшего еще своих ратификационных грамот, заняли свои кафедры [852] .

850

Ibid., S. 367, 379, 383, 396, 405, 419; F. Rachfal, Wilhelm von (Iranien und der Niederlandische Aufstand, Halle 1907, Bd. III, S. 129 ff.

851

Gachard, Correspondance de Philippe II, t. II, p. 19.

852

Ibid., t. II, p. 163.

Само собой разумеется, что высшие учебные заведения, в которых готовились церковные сановники, не могли остаться в стороне от большого дела защиты католицизма, предпринятого королем. После отъезда Эразма в Базель в 1521 г. имевшаяся в Лувене небольшая группа новаторов, питавшая еще некоторые симпатии к протестантизму, вскоре распалась. Уже в 1545 г. университет дал совершенно недвусмысленные доказательства своей верности католической церкви, потребовав от каждого студента присяги в ненависти к ереси. В результате этого он вскоре ощутил на себе признаки королевской заботливости. Число его профессоров было увеличено, и их материальное положение улучшено [853] . Но уже давно пришли к убеждению, что одного университета недостаточно было для такой большой и населенной страны, как Нидерланды. Уже в царствование Карла V поднимался вопрос о создании факультетов в Турнэ, а затем в Дуэ [854] ; в 1561 г. вопрос был опять поднят в пользу города Девентера [855] . Проект создания новых факультетов диктовался в частности королю теми соображениями, что это был способ отвлечь множество молодых людей от поездок за границу, откуда многие из них возвращались страстными приверженцами подозрительных учений. Стремление изучить французский язык побуждало многих фламандских студентов направляться в Париж и другие французские университеты. Вероятно по этой причине Филипп решил учредить именно в валлонской части, в Дуэ, новое высшее учебное заведение. Согласие папы было обеспечено. 31 июля 1559 г. Павел IV одобрил этот проект, и его преемник Пий IV буллой от 6 января 1560 г. признал существование нового университета [856] . Король дал ему 19 января 1562 г. устав, отвел ему место и наметил ему определенные доходы [857] . Уже в августе 1563 г. Маргарита Пармская могла сообщить в Мадрид, что этому делу положено «очень хорошее начало» [858] .

853

Marx, Stuaien…, p. 45.

854

«Histoire de Belgique», t. III, p. 300, 316.

855

Weiss, Papiers d'Etat de Granvcllc, t. VI, p. 412.

856

Miraeus, Opera diplomatica, t. I, p. 238.

857

G. Cardon, La fondation de l'Universit'e de Douai, Paris 1892, p. 166.

858

Gachard, Correspondance de Marguerite d'Autriche, duchesse de Parme, t. III, p. 61.

Церковные

реформы Филиппа предшествовали закрытию Тридентского собора (декабрь 1563 г.). Они были его личным делом, и есть основания думать, что он очень заинтересован был в том, чтобы довести их до конца, прежде чем закончит свои работы собор, созванный для точного определения догм и улучшения церковной дисциплины. Каким бы ревностным католиком он ни был, но он совершенно не намерен был подчинять свои верховные права духовной власти и признать в том виде, как они были приняты, все решения собора, касавшиеся взаимоотношений государства и духовных властей. Но «чтобы подать хороший пример», он тотчас же и без всяких оговорок приказал опубликовать их в Испании, отложив на некоторое время решение вопроса, как они будут применяться [859] . Он хотел, чтобы точно так же было поступлено и в Нидерландах. Но здесь невозможно было опубликовать решения собора, не установив предварительно, каковы будут их последствия для публичного права различных провинций. 23 апреля 1564 г. Маргарита получила приказ поручить произвести соответствующее расследование, и 9 июня следующего года она передала этот вопрос на усмотрение судебных советов [860] .

859

Gachard, Correspondance de Philippe II, t. I, p. 328.

860

Gachard, Correspondance de Marguerite d'Autriche…, t. III, p. 368.

Так как эти искушенные в юридических тонкостях организации легистов были принципиальными защитниками неограниченной власти государя и незыблемости государства, то они не преминули найти в постановлениях собора множество рискованных новшеств [861] . Вое они выдвинули свои возражения. Брабантский судебный совет заявил, что постановления «урезывают права его величества и что их нельзя ввести в свободном государстве без соответствующих изменений». Он предлагал передать их на рассмотрение национального собора, который пересмотрит их и постановления которого папа обяжется принять. Значительная часть привилегированного духовенства в свою очередь явно обнаруживала недовольство реформой, ухудшавшей его положение. Лувенский университет тоже чинил препятствия. Наконец общественное мнение, возмущенное уже в достаточной мере созданием новых епископств, проявляло явно враждебные настроения. Брабантцы заявляли, что, опубликовав постановления собора, король нарушит таким образом конституцию и освободит их тем самым от присяги в верности. В Антверпене городской совет открыто высказался за оказание сопротивления [862] . Государственный совет поспешил воспользоваться этим недовольством, чтобы нанести удар Филиппу II. Он уверял правительницу, что нельзя добиться принятия постановлений собора, «не вызвав серьезного столкновения со штатами, вассалами, городами и подданными Нидерландов; он запугивал ее, ссылаясь на «недоброжелателей», которые только и ждут этого случая, чтобы «сделать таким образом предметом своих нападок также и то, что было основной целью данного собора, а именно статьи, касающиеся христианского вероучения» [863] . Напуганная этими предупреждениями, Маргарита не решалась прямо и точно опубликовать постановления, присланные ей из Мадрида и датированные 30 июля 1564 г. [864] . Что касается короля, то он, как всегда, колебался. 3 февраля 1565 г. он еще ничего не решил [865] , и его колебания придавали оппозиции еще больше смелости. Представление по этому поводу брабантских городов от 12 января предлагало ни более ни менее, как созвать генеральные штаты, чтобы запросить их совета [866] .

861

Le Plat, Monumenta ad historiam Concilii Tridentini spectantia, t. VII, I part, Louvain, 1787. Cp. также хранящийся в Парижской национальной библиотеке французский манускрипт № 9021 советника Винана, содержащий интересное собрание документов о введении постановлений собора в Нидерландах.

862

Gachard, Correspondance de Philippe II, t. I, p. 315.

863

Gachard, Correspondance de Marguerite d'Autriche..., t. III, p. 527.

864

Ibid., p. 394.

865

Ibid., p. 564.

866

Французский манускрипт № 9021 Парижской национальной библиотеки, fol. 103.

В конце концов прибегли к компромиссу. 11 июля 1565 г. правительница приказала епископам опубликовать постановления собора, «сохраняя при этом в силе права его величества, которые отнюдь не будут урезаны… разумеется, не с целью какого-либо противоречия постановлениям названного собора, а лишь для того, чтобы еще лучше провести их в жизнь, применяя их к особенностям и своеобразным условиям каждой отдельной страны и провинции» [867] . Таким образом, успокаивая, с одной стороны, религиозные сомнения народа и сохраняя во всей ее силе королевскую власть, с другой стороны, для нидерландского духовенства вводили такую реформу церковной дисциплины, которая вновь усиливала влияние католической церкви. Именно это и было в действительности единственной целью, которой добивалось правительство. 24 июля оно предписало судебным советам оказывать епископам посильную помощь при применении этих постановлений и в случае надобности заставлять применять их [868] . Католическая реставрация происходила таким образом с помощью государства, но последнее при этом не допускало никакого вмешательства церкви в свои прерогативы. Наоборот, король держал под своей опекой нидерландскую церковь как благодаря признанному за ним папой праву назначать епископов, так и путем вмешательства в выборы аббатов монастырей [869] и, наконец, путем оставления за собой права опубликования решений духовных властей, которое он стремился присвоить себе. Возведение Гранвеллы в сан архиепископа мехельнского свидетельствовало о том, что Филипп стремился так же подчинить своему контролю нидерландскую церковь, как и тамошнее управление. Спустя некоторое время герцог Альба обращался с ней свысока и довольно бесцеремонным образом, постоянно при каждом случае напоминая ей о том, что она должна повиноваться своему повелителю. Лишь под давлением единодушных протестов он отказался в 1570 г. от посылки в качестве королевского комиссара одного советника. большого мехельнского совета для участия в совещаниях первого мехельнского синода. Впрочем, это подчинение государю, так неопровержимо доказывавшему — как Филипп II — свое полное право на звание «католического» короля, нисколько не тяготило церкви. Наоборот, это оказывало ей неоценимую помощь в смысле усиления ее в борьбе с ересью.

867

«Placcaeten van Vlaenderen», t. III, p. 1357.

868

«Placcaeten van Vlaenderen», t. II, p. 49.

869

Claessens, Revue Catholique, t. XLVII, 1879, p. 127; De Schrevel, R'emi Drieux, Bruges 1896, p. 596; cp. Marx, Studien..., 3 p. 371.

Новые епископы были тщательно отобраны из числа самых образованных нидерландских теологов. Все они отличались незапятнанной ортодоксальностью и пламенной преданностью постановлениям Тридентского собора. Некоторые из них, как Франциск Соний, Корнелий Янсений, Антоний Гаве, принимали участие в работах собора. Часть их, например Петр Курций из Брюгге и Мартин Ритовый из Ипра, были раньше, как и Соний, профессорами лувенского университета. Большинство из них при Карле V были инквизиторами. Но это были скорее ученые и канонисты, чем люди дела, и при тогдашних тяжелых обстоятельствах, при наличии недовольства среди духовенства и общественного возбуждения они не решались и не могли решиться действовать энергично. К тому же отъезд Гранвеллы в 1564 г. лишил их вождя как раз тогда, когда они больше всего нуждались в помощи и в указании пути, на который надо стать. Затем вскоре после этого кальвинистское восстание 1566 г., восстание Голландии и Зеландии и общее восстание Нидерландов парализовали их окончательно. Рекесенс постоянно указывал королю на их бездействие. Он признавал их добрую волю, но «у них нехватало смелости провести в жизнь хотя бы какие-нибудь решения, касавшиеся религиозных дел» [870] . Они не прилагали никаких усилий к розыску и наказанию еретиков [871] . Из решений, принятых синодами 1570 и 1574 гг. в связи с постановлениями Тридентского собора, большая часть осталась мертвой догмой [872] . За исключением валлонских провинций, где положение было относительно благополучным, едва ли еще где-нибудь приступили к созданию семинарий и к организации религиозного образования. Священники из страха, чтобы не вопили об инквизиции, не вели учета посещавших службы и исповедовавшихся. «Они знали о числе являвшихся к причастию в приходах по числу расходуемых ими гостий, а не на основании личного знания их» [873] . К тому же деспотизм штатгальтеров Филиппа дискредитировал дело, которому они стремились помочь. Герцог Альба сделал епископов ненавистными народу. И тем не менее они не переставали призывать штатгальтеров к милосердию, рискуя быть обвиненными в Мадриде в недостаточности религиозного рвения и в умеренности. Среди них были и такие, которые не скрывали своего отчаяния и доходили даже до того, что ставили перед собой вопрос, не лучше ли жить под владычеством еретиков, чем под владычеством испанцев.

870

Gachard, Correspondance de Philippe II, t. III, p. 306.

871

Ibid., p. 350.

872

Ibid., p. 307; cp. De SchreveJ, R'erai Drieux, p. 414.

873

Ibid., p. 306.