Ниенна. Благословленная Смертью
Шрифт:
*
Хоронили упыря всей деревней.
Сначала, конечно, бабы поплакали об отце Густаве, который был примерным во всех смыслах человеком – и исповедовал толково, и службы вел справно, и от чарки вина, ежели не в пост подносили, носа не воротил. Затем от души поплевали на тело кровососа, чья морда в опустившихся сумерках стала выглядеть еще паскуднее, пожелали ему вечно корчиться в адских котлах с кипящими нечистотами.
А после того, как тело предали огню, в деревне, наконец, грянул долгожданный праздник.
Напрасно нахваливал Эдгар свои приворотные
Ниенна согласно кивала. Послушать боевиков, так они сами всех победили, а Тридамат от одного вида вооруженных до зубов чародеев чуть не получила разрыв сердца. В общем, драпала со всех уродливых ног, аж призраков разогнала, до самого неба улетели.
Но спорить с ребятами не стала. Пусть бахвалятся, девки же слушают, ахают, смотрят восхищенными глазами. Говорят, дело во все времена приятное – отдаться на милость горячей молодой любви, пусть даже на пару дней, пока задание не выполнят.
Говорят, да. Ей этого все равно не светит теперь, седой да бледной почище упыря. И мужика с огненным сердцем, о котором ляпнул орчий шаман, ей не сыскать вовек. Не в сказке живет. Наверное, стоило бы приглядеться к парням попроще, вон тот черноглазый высокий косарь посматривал на нее заинтересованно с самого обеда. Но теперь во взглядах, который он кидал на некромансерку украдкой, думая, что та ничего не замечает, плескались изумление и страх. М-да. Девчонкой, одолевшей в одиночку кровососа, можно восхищаться. Любить и желать – вряд ли.
Ниенна с грустью вздохнула, делая глоток из кружки с квасом. Хмельное она пробовать не стала, ни деревенский самогон на чертополохе, ни Эдгаровы настойки. Не рискнули накачиваться алкоголем Герда с Азали и, как ни странно, Альбрехт. А с другой стороны, правильно – кому-то надо оставаться в строю и в случае чего защищать деревню.
Неподалеку загомонила детвора – здоровеный Бродди закончил катать всех желающих на руках, изображая «карусель», и теперь показывал «суслика», любимую малышневую забаву в Острижском королевстве.
– Фуфлик бальфоооой! – смешно присвистывал он, делая страшные рожи. – Фуфлик злой, идет, вубы точет, фьесть ваф хочет!
Дети хохотали, держась за животы. Азали, сидевшая рядом, посматривала на боевика с явной симпатией. И Ниенна ее понимала. Бродди отказался вешать на уши лапшу сельским девкам, вместо этого с азартом возился с босыми загорелыми сорванцами. Наверное, скучал по оставшимся дома пятерым младшим братьям и сестрам.
Рядом на лавку кто-то плюхнулся. Ниенна подняла глаза.
– Победили мы ту ложку, – довольно призналась Герда, устраиваясь поудобнее. – Правильно Азали думала. Мышье зелье, да такое забористое, что держится на
– Мышьяк? Откуда он в этой глуши? – удивилась было Ниенна, а потом помрачнела. Ну конечно же. Некромант, поди, учился в одной из пяти чародейских академий Острижского государства, а составление и нейтрализацию самых популярных в народе ядов на первом курсе проходят абсолютно все адепты.
– Мне тоже любопытно, подруга. Селяне травили бы дрянью типа болиголова да волчьего лыка, а тут руки не из задницы нужны и мозги какие-никакие. Дозу поди рассчитай еще, чтобы подопытный копыта не сразу откинул. А здесь половина деревни читать порядошно не умеет. Только картинки в книжке твоей про чудищ смотрели, и то срамные им оказались интереснее обычных. Ты вроде как прогуляться хотела на кладбище? Может, сейчас и сходим? Вроде еще не совсем темно. А ты сама говорила, тут неупокоенных нет.
– Герда, только дурак в идиотских сказках лезет на кладбище ночью!
– Или некромансерка с боевичкой в поисках кровососов и чокнутых колдунов, которых можно порешить и денег за это поиметь, – не сдавалась Герда.
– Ага, натурой заплатят. Репой, в смысле, – рассмеялась Ниенна. – Чур, продавать ее потом на дворцовой площади будешь ты!
Валькирия с некромансеркой встали, потянулись и не спеша побрели к околице. Конечно, идти на самом деле никуда особо не хотелось ни одной, ни второй, но сидеть оказалось скучно. Это Эдгара вон не видно из-за обступивших его девок. Кудрявый красавчик, оказывается, умел не только драться и заговаривать зубы наивным дурочкам, но и справно бренчал на гуслях, и знал, акромя срамных частушек, еще и с пяток старинных баллад о любви. Да и голос у него оказался на диво приятным. Неудивительно, что у деревенских против столичного щеголя не было никаких шансов.
Но за поворотом на местный жальник подруг ждал сюрприз в виде ковылявшего навстречу деда Ерохи. Старик вышел из пахнущей медоносами темноты, как тот несчастный призрак из басни, чьих близких убили вражины подлые, а сам он мстил так долго, что успел скончаться в процессе, но дело свое так и не завершил. Вот и мается, и ходит по окрестностям, и стонет…
Дед Ероха не стонал, но лицо у него было грустным.
– Вы это куда ходили в темноте в одиночку? – тут же сурово нахмурилась валькирия. – Сами же говорили, никому за околицу не соваться, потому что чудище бродит вокруг и сердца вырывает!
– Мое сердце ему уже негодящее, – попытался было отшутиться старик, но наткнулся на холодный взгляд Ниенны. – Бросьте, девицы, чего со мной случится? Я каждый вечер по темноте на жальник хожу, чтобы на глаза никому не попадаться, а то начнут причитать, мол, куда ты, пень колченогий, свалишься еще по дороге. Увяжутся провожать, а зачем они мне у могилки?..
И Ниенне снова стало неловко. Как не крути, а впотьмах некромансер всегда узнает коллегу по едва уловимому фиолетовому сиянию-ауре вокруг тела. Ее никакими скрывающими заклятиями не спрятать. Ничего подобного на дедке не наблюдалось.