Никита Хрущев. Рождение сверхдержавы
Шрифт:
В таком настроении они подошли к интерьеру американского дома. Экспонат назывался «типичный американский дом». Весь он был хорош, а кухня — просто мечта домохозяйки. Отец задержался на кухне, почуял, что это то место, где он сможет дать бой. Он зацепился за электрический автомат для выжимания лимонов. Стал доказывать его ненужность. Отец любил, ухватившись за частность, переводить стрелку на общие проблемы. Произошел крупный разговор — каждый доказывал свое, убеждал в преимуществах своей системы, в правоте своего мировоззрения. Из дебатов каждый вышел удовлетворенный собой, тем, какую он задал взбучку оппоненту. Отец решил закрепить свой успех, а заодно продемонстрировать
Вечером отец с удовольствием следил за перипетиями дневного приключения. Но по-настоящему торжествовал он на следующий день — советский посол в США сообщил, что при демонстрации спора местные телекомпании, приглушив голос отца, заменили его словами комментатора. При первой возможности он попенял Никсону: где же хваленая американская свобода слова? Мы не побоялись довести его аргументы до советских слушателей, а он, вице-президент США, своего слова не сдержал, испугался. Никсон сослался на независимость американского телевидения, отец не стал спорить, только «понимающе» улыбнулся в ответ.
На самом деле дебаты на кухне телевидение не записывало. Все время, пока я писал эту книгу, мне никак не удавалось разрешить внутреннее противоречие: с одной стороны, полное отсутствие документальных свидетельств знаменитой кухонной истории, с другой — абсолютная уверенность в достоверности эпизода с демонстрацией телевизионной записи дискуссии отца с Никсоном в обеих странах. Наконец правильный ответ отыскался. В канун третьего тысячелетия я посетил Сан-Франциско, и там представители фирмы АМПЕКС подарили мне кассету с записью пикировки, довольно дружеской, двух лидеров перед телекамерами их опытной установки. Запись цветного изображения на видеомагнитофон тогда только начиналась, и американцам очень хотелось продемонстрировать свое достижение отцу. (Кстати, АМПЕКС назван инициалами изобретателя процесса записи на магнитную ленту и основателя фирмы Алексея Михайловича Понятова.) Вот там-то, перед телекамерами, после недолгого препирательства отец и Никсон пожатием рук скрепили договор: все сказанное ими дословно переведут и покажут в обеих странах. Эти два события — кухонные дебаты и демонстрация изобретения фирмы АМПЕКС — наложились в моей памяти одно на другое.
В последующие дни отец постарался сгладить негативные впечатления от вчерашней размолвки. Держался с гостем подчеркнуто доброжелательно. Эмоции не должны брать верх над разумом. Особенно в преддверии столь важных переговоров. Правда, в разговорах со своими он подчеркивал, что в проявленной им задиристости есть своя положительная сторона: «Пусть президент знает, с кем ему предстоит иметь дело».
Теперь связанные с выставкой мероприятия, встречи, беседы наполнялись новым содержанием. Каждый жест рассматривался в свете предстоящей встречи в США. Будущие партнеры приглядывались, примеривались друг к другу.
На выходной отец отвез Никсона на гостевую дачу Ново-Огарево в Усово. С утра предупредил, что обедать домой не вернется, целый день проведет с гостем.
На встрече отец был сама любезность: они гуляли, катались по Москве-реке на катерах. Завидев группки людей на берегу, отец увлекал к ним своего гостя, представлял его и призывал убедиться, что в нашей стране живут свободные люди, а не «рабы коммунизма».
Никсона встречали тепло, жали руки, вспоминали о совместной войне с фашизмом. Такая встреча стала сюрпризом не только для гостей, мы сами еще год назад не могли
Гостю показали все, что он пожелал, кроме ракетных позиций. Показывать пока было нечего.
Когда американцы предложили свозить Козлова на свой ракетный полигон, мыс Канаверал во Флориде, отец посоветовал ему вежливо отказаться.
— Они это делают для того, чтобы потребовать взаимности. Мы им ничего показать не можем, и ему там нечего делать, — подвел он итог обсуждению шифровки из США, в которой запрашивались инструкции.
Отец оказался прав. Никсон вцепился как клещ, проявлял недипломатическую настойчивость в желании взглянуть на ракеты.
Как-то в разговоре Никсон стал выспрашивать отца, какое мы применяем ракетное топливо. Отец ушел от ответа. Когда он рассказывал об этом случае дома, то даже вспылил: «Не вице-президент, а шпион какой-то. Как он не понимает, что выведыванием подобной информации должны заниматься соответствующие службы, это недостойно государственного деятеля его ранга. Он же не в ЦРУ работает».
Никсону так и не удалось увидеть наше «ракетное чудо». Его только поддразнили сообщением в газетах о запуске накануне его приезда высотных геофизических ракет с собачками на борту.
Переговоров по существу практически не велось. В беседах на даче отец стращал гостя ракетами, а Никсон пытался выторговать уступки в Берлине.
Отпуск, сначала в Крыму, затем на Кавказе, отец провел в подготовке к поездке. Громыко курсировал из Москвы на побережье Черного моря и обратно. Одно за другим собирались совещания. В ведомствах на Лубянской и Смоленской площадях готовили обстоятельные справки и в тщательно засургученных пакетах отправлялись отцу.
Тут же, на пляже, помощники отца, усиленные пишущей братией из центральных газет, готовили болванки речей по случаю прибытия и отъезда, на завтраках и ланчах, перед деловыми людьми и журналистами. Подобная суета сопровождает подготовку любого государственного визита.
Как построить разговор с президентом? Где можно уступить? А где следует проявить твердость? На эти вопросы отцу предстояло ответить самому. О будущих переговорах отец думал постоянно: греясь на пляже и плавая в море на надувной камере, а более всего во время вечерних прогулок по ливадийской Царской тропе, проложенной еще во времена Александра III.
Вернувшись с прогулки, он вызывал стенографисток, и начиналась работа. Так постепенно формировалась позиция отца. Он считал, что прежде всего необходимо дать понять, что мы никому не позволим собой понукать, не дадим сесть себе на шею. С другой стороны, отцу хотелось попытаться найти, исходя из принципа мирного сосуществования, подходы к решению спорных вопросов. Он понимал, как трудно совместить эти два тезиса, но с первых шагов хотел обозначить границы, отступить за которые ему не позволяют наши принципы и государственные интересы. Четкость, проявленная сегодня, облегчит достижение конструктивных решений завтра.
Как бы не выглядеть на переговорах мягкотелыми — об этом заботились и за океаном…
Отец при подготовке к поездке в США снова погрузился в изучение тонкостей протокола, ему опять мерещились намерения унизить нашу страну и его представителя. Он докапывался до каждой мелочи, то и дело запрашивал посольство. Стал придирчив до мнительности.
Он считал, и не без основания, что эти «капиталисты и аристократы» смотрят на него, бывшего рабочего, сверху вниз, снисходительно, только в силу крайней нужды опускаясь до того, чтобы сесть с ним за один стол.