Никогда не было, но вот опять. Попал 4

Борков Алексей Николаевич

Строились дирижабли в Российской империи и в СССР.

https://ru.wikipedia.org/wiki/Победа_(дирижабль)

https://ru.wikipedia.org/wiki/СССР_В-12_бис_(Патриот)

Глава 26

С Хруновым мы просидели за столиком в ресторане почти час. После его вопроса о возможности самому

порулить самолётом, мне пришлось заверить его, что это вполне возможно и что лично я на самолёте уже летал. Сказал так же, что занятие это, хотя и кажется на первый взгляд опасным, но если подходить к этому делу основательно, то риск разбиться не слишком большой.

– А девка тоже летает на самолёте? – спросил он, указывая на фотографию нашей валькирии в пилотском кресле.

– Летает! – заверил его я. – И у неё это очень хорошо получается.

– Это она царского сына летать учит?

– Учит, но не на самолёте. То на чем они с Его Высочеством летают, называется паралётом. Кстати можем и вас на паралёте покатать.

– А чем самолёт от этого паралёта отличается? – полюбопытствовал Фрол Никитич.

– Устройством. Но главное отличие в предназначении, – ответил я.

– В предназначении? – с недоумение произнёс Хрунов.

– Паралёт это игрушка для богатых молодых людей, которым хочется пощекотать свои нервы. Самолёт же - серьёзная машина и прежде всего боевая, но может иметь и гражданское применение. Например, если вы на некоторых своих далеких приисках сделаете взлётно-посадочные полосы, то можете без особого труда туда добраться. Ведь скорость нашего первого самолёта около ста вёрст в час. Следующий же будет летать быстрее.

Хрунов задумался, вертя в руке рюмку, куда я плеснул изрядную порцию коньячка, затем залпом выпил благородный напиток, покопался вилкой в закуске и произнёс.

– Ну что же я, пожалуй, готов поучаствовать в ваших делах, только у меня есть к вам один вопрос.

– Вопрос? – переспросил я и добавил. – Ну, если есть вопрос, то вопрошайте!

Юмор мой Хрунов не оценил, но вопросом ошарашил.

– Это ты Ефима Голубцова ограбил? – вперил он взгляд своих глазок в мою физиономию.

Ни фига себе вопросик! Неужели до чего-то докопались? Аж сердце ёкнуло! А впрочем, чем мне это грозит? Да ничем! Особенно после такого заявления. А вот Хрунову эти знания могут обернуться боком. Я ведь не христианский праведник, чтобы щёки для битья подставлять. Одним покойником больше будет на моей совести. Так и что? Жаль если не удастся воспользоваться его деньгами. Ну, так я и не особо рассчитывал.

Все эти мысли пронеслись в голове мгновенно. Надеюсь, что это никак не отразилось на моём лице. Я, не спеша выпил коньяк, закусил долькой лимона и, подняв взор, на внимательно смотрящего на мои неспешные действия Хрунова, спросил вполне равнодушно:

– Что это на вас нашло, уважаемый? Откуда такие дикие фантазии? Или вам их Щелкан нашептал? – кивнул я на столик где сидел упомянутый Щелкан со своими быками и они пялились на меня во все глаза.

– Щелкан? Ты его знаешь? – насторожился Хрунов.

Я ухмыльнулся и, глядя ему в переносицу, сказал намеренно жёстко:

– Видите ли, уважаемый господин Хрунов, в последние три года разные нехорошие

личности несколько раз пытались меня убить. Пришлось заняться обеспечением собственной безопасности. И когда мы заметили, что за моими родственниками, приехавшими в Барнаул из Томска, таскаются подозрительные люди с повадками уголовников, то проследили за ними, послушали их трёп друг с другом и установили, что это некто Прохор Шаркунов, с погремухой Щелкан, пытается, что-то про меня и какого-то Сивого вызнать. Поскольку нам особо скрывать было нечего, то мы их не трогали, но без внимания не оставляли. А вот теперь вижу, что это были ваши люди.

– Не мои, - поморщился Хрунов. – Это Ефима люди.

– Что «вассал моего вассала - не мой вассал»?
– процитировал я средневековое изречение.
– Мне, уважаемый, без разницы, чьи это люди, ваши или Ефима. Главное они, чтобы они держались от меня подальше и не лезли в мои дела.

– А разве Ефим Голубцов в твои дела лез? – набычившись спросил Хрунов.

– Так! Уважаемый! Что-то наш разговор не туда зашёл. Если у вас есть, что мне предъявить то предъявляйте, а не пересказывайте нелепые домыслы ваших клевретов. Если уж на то пошло, то у меня есть, что предъявить и вам, и вашему Голубцову, будь он жив.

– Предъявить мне! – вдруг вскипел Хрунов. – Ах ты сопляк…! – стал приподниматься он со стула.

– Сидеть! – повысил я голос, и холодно добавил – Успокойтесь! Уважаемый! Вы же деловой человек, к чему эти половецкие пляски! Если вы думаете меня напугать, то совершенно напрасно. Я уже мало чего пугаюсь.

Я говорил это, глядя на Хрунова своим фирменным взглядом, которого так боялся Мишаня Гуревич. Но Фрол Никитич был слеплен из более крутого теста и моего взгляда не испугался. Однако сел на место и, чуть, помолчав, проговорил:

– Прошу прощения, господин Щербаков! Вспылил!

Я кивнул и продолжил тем же холодным тоном:

– Не хотел я, уважаемый Фрол Никитич, говорить об этом, но придётся. Хочу, чтобы не осталось между нами никаких неясностей. Вам знакомы такие прозвища как Рябой и Голован? Вижу, что знакомы! Так вот, оба они умерли буквально у меня на руках.

Я глянул на Хрунова и криво ухмыльнулся. Похоже, что моя ухмылка очень не понравилась Фрол Никитичу. Он вдруг помрачнел и непроизвольно сжал зубы.

– Перед смертью они мне много чего рассказали друг о друге и вашем помощнике - Ефиме Голубцове. Очень, знаете, их рассказ меня впечатлил. Прямо захотелось и с Ефимом Голубцовым побеседовать. Мне не удалось его встретить в Барнауле. Я даже было хотел в Томск наведаться, но, трезво поразмыслив, от этой идеи отказался. И знаете почему?

Похоже, что мой визави знать это совершенно не хотел, но я, тем не менее, с некоторым пафосом продолжил:

– Я решил прошлое оставить в прошлом, жить настоящим и думать о будущем. Я не призываю вас следовать по этому пути. И у вас есть выбор. Вы можете стать моим врагом и вредить мне, можете плюнуть и забыть о моём существовании, а можете стать другом, и вместе мы свернём горы ну или создадим авиапромышленность. Выбирайте! Только помните, что те, кто пытается мне вредить, долго не живут, а друзей я никогда не бросаю и не предаю. За сим, разрешите откланяться.