Никогда_не...
Шрифт:
— Да, говорил. И нормальных рейсов не появилось, — трагично вздыхает Вэл.
— Но ты же понимаешь — поездка со мной и с Артуром на машине, когда можно остановиться в пригородной кафешке, выйти в поле размять ноги — это совсем не то, что двенадцать часов в плацкарте! Ты просто не знаешь, во что ты встрял! Купейных билетов у нас летом вообще не продают — на них какая-то таинственная бронь, а ещё… Господи, Вэл! Туалеты! Туалеты в плацкартных вагонах! Это же один из твоих кошмаров!
— Я… Я знаю. Я готов, — поджимает побледневшие губы он, и в этот момент мне ещё больше начинает казаться, что Вэл как раз
— Даже если ты выдержишь и все двенадцать часов будешь терпеть, представь, а вдруг тебе достанется место возле туалета! — решаю применить тяжёлую артиллерию я. — Только подумай — все эти хлопки дверью, брожения, запах! А если кто-то напьётся и кого-то будет тошнить? А кто-то по-любому напьётся и его обязательно будет тошнить, я тебе обещаю!
— Я все равно выдержу… — ещё больше бледнея, шепчет он.
— Вэл, поездовая еда! Битые вареные яйца и запах котлет! И все это с тобой в одном пространстве! Чужие ноги на полках! Храпящие огромные мужики и насильно кормящие их женщины! Визжащие дети! Чай из подстаканников, Вэл!
— Все, хватит, — хватает он меня за запястье, и я чувствую, как дрожит его рука. — Это полный пиздец — то, что ты описала. И поэтому… Это моя пропасть и я ее перепрыгну. Я дойду до конца. Если я укротил зверя, я смогу справиться со всем. Неужели ты не понимаешь? — резко повышает голос он. — Для меня принципиально важно пережить этот ад! И пережить одному! Человек, смотревший в лицо бездне, больше ничего не боится! А я только начал чувствовать себя бесстрашным… Настоящим львом. У меня же так и не было финального испытания… Меня так и не приняли в прайд. И я смирился, думал, ну раз так — пусть так и будет. Зато буду самым охуенным, пусть и вне стаи — и все мне позавидуют! А тут оказывается, что просто было не время. И моя инициация, мое последнее испытание — оно просто меня ждало. Я не упущу этот шанс, Полина, понимаешь? Это каким уебаном надо быть, чтобы просрать такую возможность! А я — не уебан!
И в эту самую секунду я понимаю, что все мои убеждения бесполезны, и Вэл всё-таки сделает то, что задумал. Не потому, что я его плохо знаю и у меня не хватит аргументов, чтобы надавить ему на нужные точки. Как раз наоборот — потому, что знаю его слишком хорошо и теперь вижу, что на самом деле значит это сумасбродство.
В дело вступил его тайный комплекс, против которого бессильны доводы здравого смысла. Точно так же я не могла его убедить, что ретроградному Меркурию плевать на копошащихся на земле людей, астрологи и шаманы — обычные шарлатаны, а тотемное животное — прекрасный образ из мифов, но вряд ли имеющее серьезное влияние на каждого из нас. Нет, все было зря.
Много лет Вэл тайно страдал из-за того, что его тотемное животное, его внутренний Лев не прошёл инициацию и не был принят в прайд. И теперь одиноким львеночком скитается по дрогам судьбы, сам-один пытается найти своё место в жизни.
Я понимала, что этот образ Вэл выдумал для себя, стараясь прикрыть свою эксцентричность, несоответствие понятию «настоящего мужика», чтобы противостоять насмешкам, которыми в детстве осыпали его девочки, похожие на Наташку или знойную продавщицу
И, несмотря на то, что он давно вырос и теперь смотрит на всех свысока, тень тощего лопоухого мальчика нет-нет, да и возникнет из-за плеча, нашептывая на ухо противное: «А, может, они правы? Может, мы просто какая-то ошибка природы?» И если этот мальчик требует свою инициацию, чтобы его наконец-то приняли в прайд настоящих львов — кто мы такие, чтобы ему мешать?
— Только пообещай, что ты никуда не встрянешь, ни в какие неприятности, — стараясь сдержать неожиданно набежавшие слёзы, говорю я, пытаясь обнять Вэла в приступе лирической нежности. Он, понимая мое настроение без слов, мужественно терпит, пока я заключаю его в объятия, только тихо и трагически пищит от крепатуры, похлопывая меня по спине.
— Не, ты что. Буду сидеть тише воды ниже травы. То, что я готов, не означает, что я не ссу. Но у меня хорошие предчувствия! — отстраняясь, поднимает он вверх указательный палец. — Я не могу затеряться где-то там между пересадками с электрички на поезд — меня ждет Париж! Я по-любому доеду и сразу тебе напишу. Чтобы не прозябала тут. А то вас пока дождёшься, полжизни пройдёт. Может, ты, вообще, отсюда уезжать не собираешься? Что-то я не вижу большого желания с твоей стороны, — подкалывает он меня.
— Не говори глупостей… Мы тоже сегодня вечером ехать собрались. Мне это всё вот тут уже… — провожу ладонью по горлу. — Вся эта местная вольница.
— Да ты что? — резко вскочив с дивана Вэл, тут же жалеет об этом и болезненно стонет от своих же стремительных действий. — Нет, так не пойдёт! Я не разрешу вам сесть мне на хвост и преследовать по пути моего становления! Я не поменяю своё решение, даже если мы уезжаем в один день! Вы — едете только после меня и в другую сторону!
— Да как же в другую, если нам в город в одном направлении? — с улыбкой недоумеваю я.
— Ничего не знаю, после меня и точка! Подождёте, значит! Вот всегда так, только надумаешь по дороге судьбы до конца пройти — вечно кто-то под ногами путается… Пытается опередить… Все, я собираться! Мне надо сложить шмотки и узнать, когда отсюда дневной автобус!
Все ещё спотыкаясь об углы, Вэл начинает носиться по комнате, собирая свою вчерашнюю одежду, пока я, схватив ключи и еле успев открыть за ним двери, бегу следом — во-первых, чтобы прикрыть его фривольный халатик, который здесь вряд ли примут в качестве мужского костюма, а во-вторых, чтобы уяснить, к какому времени надо собрать Вэла, а после — собираться самой.
Как оказалось, утром из города и в город первый автобус не пришёл, а, значит, может не быть и дневного, через пару часов. Так иногда бывает, когда мало людей собирается на станции — водитель решает отменить поездку, чтобы не жечь бензин попусту. Но к вечеру, где-то к шести должен быть один рейс, хотя иногда и несколько дней без сообщения сидели. Правда, это было осенью, по размытым дорогам, а не летом. Так что не надо волноваться и трястись. Не будет дневного автобуса, можно уехать на вечернем — именно об этом говорит Марина нервно дергающемуся Вэлу, только успевшему сменить костюм на джинсовые бриджи и просторную футболку, более подходящие для путешествия.