"Никто" так не смотрит
Шрифт:
И снова быстро-быстро кивнула, не замечая, как сцепляет пальцы рук вместе на уровне живота.
У Романа был выходной. Вместо того чтобы отсыпаться, он помогал строителям. Периодически из соседней квартиры слышался отборный мат. Есения каждый раз подрывалась, готовая бежать и что-то предпринимать. Потом тормозила себя и упиралась лбом в стол. Почти сразу же слышался мужской смех. Н-да... Иногда ей не понять мужчин, как бы она ни старалась.
А может, и не стоит этого делать. Понимать их. Их достаточно
Остальное мужчины все сделают сами.
Ей было стыдно перед Ромой. Он забросил свою квартиру, полностью сосредоточившись на ее. Она как-то брякнула про это, за что получила такой словесный нагоняй, что уши долго еще горели. Поэтому дальше помалкивала. Ничего, она обязательно придумает, как отблагодарить друга.
Была пара мыслей, но она их гнала прочь.
Самой бы разобраться в том, что происходит вокруг.
На ужин был плов. Роман урчал, нахваливая все, что кидал в рот.
– Сама что не ешь?
– Ромыч, время половина одиннадцатого. Какое есть!
– Не поверишь, я вечно погодный.
– Очень даже поверю. Активно набираешь те кило, что сбросил?
– Угу, - отозвался он с набитым ртом.
– А пиво осталось в холодильнике?
– Есть.
– Составишь компанию?
Для себя Есения купила пару банок безалкогольного. Она заметила, что Роман не особо любил выпивать в одиночестве, а уставал он так, что иногда спиртное перед сном не мешало.
Она встала, убрала со стола. Открыла холодильник и достала пару холодных баночек. Роман открыл обе и протянул ей нулевку.
– Ну и денек.
– Устал?
– Есть немного.
Есения сделала глоток ячменного. Ноги сами понесли к окну. Она повесила кое-какую тюлевую занавеску, плотными шторами они даже не заморачивались. Пыль собирать?
Знакомая машина была на месте.
– Приехал, - раздалось за спиной Есении.
Значит, Роман тоже в курсе.
Есения протяжно вздохнула и так же протяжно выдохнула.
– Парень влип по-крупному.
Есения сильнее сжала баночку.
– Я даже сочувствую...
– Ром...
– А что? Говорю как есть.
Потап стоял у капота и, кажется, курил.
– Он где-то, видимо, крупно косякнул. Я в подробности не лезу и не собираюсь. Но мужик раскаивается. И хочет косяк исправить. А тут замкнутый круг получается. Ты у нас кто? Пра-авильно! Есения. Девочка-бохо. Эй, ты чего дерешься! Мне твою кликуху сдали.
– Это я уже поняла.
– Есения очень надеялась, что ее голос не дрожит от накатывающих слез.
А она оказалась на грани. Сколько можно сдерживаться? Сколько можно подавлять себя? Разрыдайся она, Роман первым прижмет ее к груди. И по головке будет гладить. Молча. Или матерясь. Это уже как пойдет.
– А девочка-бохо у нас товарищ гордый. И никуда
Его надо остановить... Ромыча.
Каждое его слово оседало в груди Есении. На коже. На волосах. Витало в воздухе.
– Возвращаясь к самому Мазурову... Хм... Я вот даже не знаю, как ему быть. Деньгами он тебя не купит. Исхитрился, сукин сын, устроил на работу. Молоток. Дальше идем. Брендовые сумки-шмотки, брюлики тоже мимо. Зачем они девочке-бохо на данный момент? Хата у тебя есть. Тут тоже не подкопаешься. Он, кстати, бригаду все порывается подогнать...
И Есения не выдержала. Развернулась и уткнулась в грудь Романа. Тот сразу обнял ее и выдохнул в волосы:
– Ну наконец-то. Поревешь ты когда-нибудь от души или нет?
На утро нос был опухшим, глаза отекшими. Хоть из дома не выходи. Есения показала своему отражению язык. Умница, что тут скажешь. Спас тональник и солнечные очки.
В заповеднике её уже ждали.
К ней подошла невысокого роста женщина лет пятидесяти.
– Мария Николаевна, - представилась она.
– Есения.
– С дикими животными умеете обращаться? Есть опыт?
– Никакого, - улыбнулась Есения во все тридцать два.
Мария Николаевна одарила её такой же улыбкой.
– Зато есть желание помогать!
– Этого, порой, бывает достаточно. А как относишься к растениеводству?
– Говорите, что делать - всё сделаю.
– Тогда вперед.
Чтобы не сразу испугать Есению и не оттолкнуть тяжелым трудом, её привели на кормление маленьких медвежат. У Есении от восторга ноги едва не подкосились.
– А мама не рядом с ними?
– она оглянулась в поисках большой медведицы. Может, в другом вольере.
Мария Николаевна покачала головой.
– Нету них мамки.
Знакомая с детства фраза.
– А можно мне?
– Конечно. Только осторожнее.
Есения выполняла всё, что ей говорили. И как говорили. Потом её отправили высаживать саженцы.
– Запоздали мы немного, но как уж есть.
С лопатой Яся умела обращаться. В детдоме их часто вывозили в садовые участки. Физическая работа под ласковым майским солнышком помогла Есении отвлечься. Она не заметила, как пролетело время. Домой уже вернулась поздно вечером. Долго стояла под душем, отмыкая. В голове - звенящая пустота. То, что иногда жизненно необходимо. Она неспешно намылила волосы, тело. Когда её рука коснулась лобка, разряды мелких молний пронеслись по груди и низу живота. Она вспомнила, как Потап её трогал. Там. Языком. Дрожь прокатилась по телу. Есения уперлась лбом в стекло кабинки.