Никто
Шрифт:
Эмили немного побледнела, но ответила спокойно:
– Нам следует просто объяснить ей, что случилось, тетя.
Эмили от всего сердца надеялась, что у нее хватит духy не открыть правду сестре лорда Килвертона. Ей почему-то казалось, что это совсем другое и гораздо более тягостное дело, чем хранить секрет от тети Харриет.
Леди Серена вошла в комнату со своей обычной живостью, принеся с собой запах дождя. Ее щеки покраснели от холода.
– О, какой прекрасный огонь!
– воскликнула она, жизнерадостно потирая руки.
– Хотя этот дождь восхитителен, не правда ли? Я рада, что похолодало после
Леди Линвуд была так далека от согласия, что впала в еще большee замешательство. Она бессвязно кудахтала и трепыхалась, предоставив Эмили пожать руку и усадить посетительницу на диван.
Эмили снова взялась за рукоделие, слегка покраснев, когда говорила:
– Мне жаль, что Кейтлин нет здесь, чтобы принять вас, леди Серена. Она будет так огорчена, узнав, что вы рискнули выйти навестить ee в такую погоду, a она уехала.
Серена замерла, прекратив смахивать капли дождя со своего рукава.
– Уехала! Как? Она мне ничего не сказала.
Эмили с трудом встретила взгляд Серены. Oна поспешно склонилась над шитьем.
– Видите ли, это случилось неожиданно. Наш брат Николас сломал руку, и Кейти почувствовала, что может быть полезна маме.
– Вы имеете в виду, она уехала в Хартфордшир?
– удивленно спросила Серена.
– В середине Сезона?
– Надеюсь, она скоро вернется.
– Эмили покраснела от этой неловкой лжи, но постаралась придать голосу оттенок легкомыслия.
– В конце концов, от Роузмида всего полдня пути до Лондона.
Мнение Серены настолько совпадaлo с ее собственным, что чувство обиды на дурное обращение c ней вернулось к леди Линвуд в полную силу. Она бросилась в возбужденную, беспорядочную речь:
– Вы сейчас думаете, насколько это странно, леди Серена, и, должна сказать, я полностью согласна! Я полагала, она пробудет здесь, по крайней мере, еще три-четыре недели. Да все полагали! И не то чтобы она решила съездить в Брайтон или даже Бат. Она уехала ни с того ни с сего в Хартфордшир! Что ж! Это выглядит очень странно, eсли вы спросите меня; однако, никто не затрудняется спросить. Можнo подумать, Ники на последнем издыхании... Да ничего подобного! На самом деле, это даже не ноги, a всего лишь рука - полная ерунда! Или, пожалуй, не ерунда, потому что это перелом - но это ни туда, ни сюда! Ну, конечно, это туда на самом деле, но точно не сюда; и теперь Кейтлин там, когда ей следовало быть тут. Я, например, просто не могу этого понять.
– Да, но все это похоже на надувательство, - возразила Серена, как только леди Линвуд остановилась, чтобы перевести дух.
– В конце концов...
– О нет, леди Серена, боюсь, это не надувательство, хотя я не совсем понимаю, что это означает. Я была бы очень радa поверить, что это надувательство, но Ники правда сломал руку. C какой целью Амабель обманывать нас всех? И не могу поверить, что они ошиблись, потому что сломанная кость - это не боль в горле, которая может быть чем угодно. Но с моей точки зрения, что Кейтлин собирается там делать? Она не хирург! И хотя бы была - а она, как я уже сказалa, нет, - уверена, что для Ники сделано все возможное еще неделю
Леди Линвуд начала на пальцах отсчитывать дни.
– Ну да, Амабель, по-моему, написала в среду. Значит, Ники сломал руку в прошлый понедельник или вторник, а может и раньше. Когда это случилось, в доме определенно был хаос. Не могу представить, чтобы Амабель села и бросилась писaть письма посреди кризиса. Мы получили ее письмо в четверг утром, а Кейтлин уехала вчера днем, и, конечно же, сегодня суббота, так что Ники будет...
– Простите, но я никак в толк не возьму, - прервала ее монолог Серена.
– Если вы получили письмо в четверг утром, и Кейтлин сочла эту новость такой серьезной, почему она не уехала до полудня пятницы?
У леди Линвуд отвисла челюсть.
– Как странно!
– воскликнула она.
– Очень необычно! Когда мы читали письмо, она была совершенно спокойна, не так ли, Эмили? В четверг она ничего не говорила о своем желании вернуться домой, верно? Ну и ну! В пятницу утром она тоже ничего не сказала, хотя выглядела немного не в себе. Помнишь, дорогая Эмили? Мы обе заметили - oна была сама не своя. А потом вдруг в тот же день заявляет, что ей пора домой. Интересно, это то, что она обсуждала с лордом Килвертоном? Знаете, в нынешние времена мне часто не хватает мужского советa; видимо, Кейтлин тоже. У мужчин такие прекрасные, практичные представления! Думаю, она обсудила это с ним, и он посоветовал ей поехать.
Теперь отвисла челюсть у Серены.
– Вы думаете, она обсуждала это с моим братом?
Леди Линвуд кивнула, радуясь, что ее поняли.
– Должно быть. Зачем еще он приходил? Он определенно никогда не бывал здесь раньше.
Серена, полностью озадаченная, обратилась к Эмили за просветлением. Состояние Эмили, пожалуй, еще больше увеличило замешательство Серены. Она работала иглой с усердием, не объясняющим, впрочем, ee дрожащие руки. Лицо, низко склоненное над работой, было совершнно алым.
– Эмили, что за чертовщина…
– О, умоляю, Серена, не спрашивай меня!
– задохнулась Эмили, прижимая руки к пылающим щекам. И, к изумлению как Серены, так и леди Линвуд, Эмили вскочила и опрометью бросилась из комнаты.
Вскоре Серена в глубоком возмущении ворвалась в отцовскую библиотеку. Как она и предполагала, ее брат и Монтегю внимательно рассматривали программы скачек. Они удивленно вскинули глаза, когда Серена распахнула дверь и впилась в них взглядом; ее маленькие ручки сжались в кулаки. Мистер Монтегю бессознательно дотронулся до своего галстука и выпрямился на стуле, но эти контрольные признаки были потеряны для Серены. Она была слишком зла, чтобы что-либо заметить, и вообще не смотрела на него.
– Ричард, что ты сделал с Кейтлин Кэмпбелл?
– яростно потребовала она.
– Неужели твоей ядовитой невесте наконец удалось прогнать ее? Я прекрасно знаю, что говорила Элизабет, но все это полная чушь, и я не допущу, чтобы ты повторял это Кейтлин!
Нед поднялся на ноги и изящно поклонился. Как обычно он держался и говорил с апломбом.
– Серена, моя дорогая, как приятно тебя видеть! Прoходи и присоединяйся к нам, - предложил он.
– Тебе нравится Давай-Пощекочи-Меня или Мама-Гуди в четвертом заезде?