Нить Ариадны
Шрифт:
– Возможно, - произнесла я задумчиво, - все возможно. Это все, что вы хотели рассказать?
Она отрицательно покачала головой:
– Нет, не все. Спустя пару недель ситуация практически повторилась. Я была дома и уже готовилась ко сну, как опять почувствовала боль в висках, снова навалилась эта усталость, хотя еще десять минут назад ее не было. Я легла и через мгновение заснула.
– Где вы проснулись утром? – спросила я, набрасывая себе план вопросов.
– Опять там же.
Я вскинула на нее глаза:
– В Лондоне?
– Да. И в этот раз я пробыла там два дня. Не буду подробно останавливаться на утреннем туалете, лишь скажу, что снова воспользовалась одеждой из шкафа. Уже будучи
– Знаете, меня охватило такое чувство одиночества при виде этой лондонской комнаты и страх, даже ужас, от того, что сон повторяется. Мне не хотелось подниматься, хотелось спрятаться под одеялом в надежде, что все вот-вот закончится. Но ничего не происходило. Я спустилась в столовую, где снова не успела к общему завтраку. На отдельном столе располагались еще теплый чайник, несколько булочек, сливочное масло и джем. Я неловко махнула рукой, и чашка полетела на пол, я наклонилась, чтобы поднять ее, как вдруг увидела… Как бы это объяснить, - она и сейчас взмахнула рукой, чтобы окрасить свой рассказ, - увидела себя со стороны… нет, не так. Почувствовала, что я уже видела подобное… падающую чашку в этой комнате и свою руку, которая поднимает ее, словно дежавю, понимаете?
– Да, - медленно сказала я, - вам во сне показалось, что вы были в той комнате раньше.
– Не просто была, - Александра говорила сбивчиво и быстро, - я уже роняла чашку на тот зеленый ковер. Но когда это было, я не знаю.
– Ее лоб прорезали несколько морщинок.
– А потом я опять бродила по улицам. И знаете, ведь ни разу не заблудилась. Я не спрашивала дорогу у прохожих, не пользовалась картой, но каждый раз знала, куда нужно свернуть на перекрестке. Просто удивительно.
– Удивительно, - согласилась я с ней. – Случилось ли во второе ваше пребывание в Лондоне что-то отличное от первого?
– Да. Я бродила по улочкам Сохо и увидела галерею. В этом районе Лондона их много. Но здесь меня привлекли витрины: на одной из них были выставлены репродукции картин Милле, Россетти и Ханта, а на другой работы неизвестного мне современного художника Джефа Горинга. Вы знаете, мне очень нравятся прерафаэлиты. Я не особенно разбираюсь в искусстве, но картины этого братства и их последователей меня завораживают. – Она посмотрела на меня прозрачными сине-зелеными глазами, и меня осенило. Я поняла, кого она мне напоминает, и неприятное чувство, когда видишь знакомое лицо и не можешь вспомнить, откуда оно так знакомо, исчезло. Я видела ее в картинах прерафаэлитов. Конечно! Пожалуй, «Леди из Шалот» Джона Уильяма Уотерхауса подходит больше всего. Такая же печальная, как и волшебница Шалот, которая плывет к своему любимому Ланселоту, зная, что умирает. Я не интересовалась картинами, но про прерафаэлитов слышала, потому что в нашем университете был один англичанин, превосходный физиогномист, профессор Фицпатрик. Он любил читать лекции, используя картины в качестве примеров. А как известно, англичане признают только английскую живопись, вот и он частенько обращался к репродукциям художников, входящих в братство прерафаэлитов.
– Я вошла в галерею, - продолжала девушка, - она была современной – со светлыми большими залами и высокими потолками. На стенах висели работы Джефа Горинга. Я прошлась по залу и осмотрелась – в основном пейзажи, но было и несколько портретов. Современная школа, не особенно в моем вкусе, но было довольно интересно. Захотелось остановиться у одной картины. На ней бушевало темное море, яростно разбивая волны о скалы. И только несколько желтоглазых чаек летали в небе, не боясь гнева стихии. Вдруг за моей спиной
– Александра?!
Я подпрыгнула от страха и неожиданности. Кто мог знать меня в Лондоне?
– Ну, если это сон - то возможно все, - улыбнулась я девушке, видя, что глаза ее заблестели от внутреннего напряжения.
– Да, согласна. Но тут… Расскажу до конца. Я резко повернулась и увидела молодого человека.
– Опишите его, - попросила я.
– Так, – задумалась девушка. – Высокий, широкоплечий, рыжебородый, с россыпью веснушек на лице, глаза светло-карие, недобрые, нахмуренные брови. Викинг, одним словом. Хотя одет очень элегантно, правда, с оттенком легкой небрежности.
– Напомнил ли он вам кого-либо из ваших знакомых? Родственников?
– Нет. Решительно никого. – Девушка отрицательно качнула головой и продолжила рассказ.
– Александра, что ты здесь делаешь? – Молодой человек навис надо мной, как огромная скала, и по его тону было понятно, что он не настроен на светскую беседу.
– Я… – пролепетала я, - просто зашла в галерею. Проходила мимо.
– Просто зашла?! Как прикажешь это понимать? Ты же обещала, что больше никогда не появишься в моей жизни! А теперь – проходила мимо! – Он говорил тихо и со злостью, четко выговаривая каждое слово.
Я совершенно не ожидала такого поворота событий, и теперь никакие слова не приходили в голову. Наконец я пискнула:
– Мы знакомы?
После этих слов он будто беззвучно взорвался. Его губы сжались в тонкую полоску, а голос стал еще тише:
– Что за балаган? Что за новое представление ты разыгрываешь?
Мне хотелось объяснить ему, что он ошибся, обознался, и я точно не та Александра, на которую он был так зол. Но вместо этого я спросила:
– Скажите, ваше имя – Джеф?
– Почему вы решили задать ему этот вопрос?
– спросила я, внимательно глядя на пациентку.
– Я не знаю, - пожала плечами девушка. – Слова вылетели как-то сами по себе.
– Как он отреагировал?
– Разозлился еще больше. Мне показалось, что он собирается сказать мне нечто ужасное, но я не стала слушать и убежала, - проговорила Александра и снова сделала глоток воды.
Я пометила в колонке «волнение».
– Ясно. Были еще инциденты?
– В тот день - ничего. Я снова вернулась в пансион, легла спать и там же проснулась на следующий день.
– Болела ли голова у вас вечером? Чувствовали ли вы усталость, как описывали ранее?
– Нет, - она отрицательно качнула головой, - ничего подобного не было. Я снова спустилась к завтраку и увидела уже знакомых мне двух леди. Они приветственно махнули мне.
– Вчера я присмотрела для своего садика замечательный сорт чайной розы, называется «Александра», – сказала одна из них. Я вздрогнула, а она улыбнулась мне и добавила: - Похоже, теперь это имя весьма популярно.
– Дама подхватила свою компаньонку под руку, и они обе покинули комнату.
– Любопытно. Вы помните, что делали в тот день?
– Помню прекрасно. Я снова отправилась в галерею в Сохо, чтобы отыскать Джефа, попытаться разобраться, что же на самом деле происходит. Но когда толкнула дверь и вошла внутрь, поняла, что его нет. Такому могучему молодому человеку негде было спрятаться. Я испытала разочарование. Мне очень хотелось увидеть его, хотя было ясно, что шансов у меня немного. Зачем кому-то ходить на одну и ту же выставку два дня подряд? Пройдясь по экспозиции еще раз, я заметила, что почти на всех работах висели ярлыки «продано». Работник галереи наклеивал такой же красный ярлык на одну из работ. Он сопел, старательно располагая стикер ровно посередине рамы. Когда я подошла ближе, он вопросительно взглянул на меня. Но мне было немного страшно заговорить с ним. Тогда он важно поправил клетчатый жилет и спросил: