Нить Ариадны
Шрифт:
За окном разорвал воздух резкий звук клаксона - жизнь Лондона кипела и неслась на немыслимой скорости. Перед тем как покинуть комнату, я остановилась, собираясь с мыслями и силами. Снова накатила горячая волна паники, ладони вспотели, от страха пересохло во рту. Я беспомощно оглянулась, но не увидела ничего, что бы поддержало меня. Ничего не оставалось делать, кроме как открыть дверь.
Я быстрым шагом вышла в знакомый мне холл, спустилась по лестнице и направилась в столовую, однако внезапно дорогу мне преградила довольно грузная немолодая женщина. Она появилась передо мной внезапно, выскочила, словно черт
– Ах, мисс Александра! Это вы! Наконец-то! Сколько времени вас не было! В городе появлялись, но даже не зашли ко мне поболтать…
Женщина говорила без остановки громким высоким голосом, ее водянисто-голубые глазки бегали, цепко ощупывая меня с головы до ног. Каждый раз, когда она взвизгивала на гласных, дергала головой, отчего тряслась ее дряблая шея, а подбородок качался из стороны в сторону, удивительно напоминая зоб толстого индюка. Редкие, зачесанные назад волосы добавляли еще больше сходства с этой птицей. Я растерялась, поскольку не ожидала подобной встречи так скоро. Нужно было что-то говорить, как-то выкручиваться. Врать мне не хотелось, и актриса была из меня никудышная…
– Доброе утро, миссис… - Я вопросительно посмотрела на нее. Глаза женщины округлились от удивления и возмущения.
– Что с вами, Александра? Вы не помните, как меня зовут?
– Она уперла руки в бока.
– Какое неуважение! Я вообще-то миссис Лофман, хозяйка пансиона и вдова покойного мистера Лофмана, офицера британской армии.
– Она возмущалась визгливо и шумно, но наконец, в тот момент, когда она на секунду остановилась, чтобы набрать воздуха, я быстро вставила:
– Я прошу прощения, я не помню вашего имени, потому что… случилось несчастье… у меня амнезия…
– Что?
– Глаза миссис Лофман превратились в два блюдца.
– Что с вами случилось, деточка?
– И она, подхватив меня под локоть, увлекла за собой к небольшому диванчику, стоявшему в холле первого этажа.
– Видите ли, я попала в аварию… меня… э-э-э… сбила машина. Основной удар пришелся на голову… итог - сотрясение и частичная потеря памяти.
– Мне было неприятно говорить неправду, я ерзала под взглядом миссис Лофман, и мне казалось, что она немедленно раскусит меня. Но женщина восторженно смотрела на меня, смотрела так, будто выиграла миллион:
– Как это – частичная потеря памяти?
– полушепотом спросила она у меня.
– Ну… я что-то помню, а что-то не помню. Например, я помню, что живу здесь. А как вас зовут, не помню.
– И я развела руками.
– Это невероятно интересно. Я лично никогда ни с чем подобным не сталкивалась. Бедняжка, - сказала миссис Лофман, но в ее взгляде не было и грамма сочувствия.
– Может быть, вы поможете мне?
– спросила я, и она с готовностью закивала, отчего ее подбородок заколыхался с новой силой, и мне пришлось подавить в себе желание рассмеяться.
– Все, что я смогу… - скромно произнесла она.
– Расскажите мне, пожалуйста, все, что знаете обо мне, все, что вспомните. Каждая деталь важна для меня. Надеюсь, что информация о том, как я жила раньше, заполнит пробелы в моей памяти. Так сложно жить, когда не помнишь многого о себе, - добавила я для весомости.
Миссис Лофман понимающе кивнула, выпрямила спину и стала почему-то говорить шепотом, растягивая слова:
– Видите ли, деточка… Хоть я и Мэри
– Она остановилась и многозначительно посмотрела на меня.
– А самое неприятное, что убирает комнату приходящая горничная из агентства. Так что у меня не было возможности зайти к вам, пока вас не было.
– Она развела руками и осуждающе посмотрела на меня.
– А мне нужно убедиться, что с комнатой все в порядке, мало ли чего… Остальные комнаты я сама убираю и слежу за ними очень тщательно, знаете ли, - обидчиво закончила она. «Теперь понятно, почему шторы такие пыльные», - подумала я. А вслух сказала:
– Понимаю ваше неудобство и приношу свои извинения.
– И, помедлив: - А почему приходит горничная, вы знаете? Наверняка была причина?
– Такое условие мне поставил агент, снимавший эту квартиру для вас. Он пояснил, что вы особа весьма деликатная и не любите лишних людей в своих апартаментах.
– Она опять затрясла головой и возмущенно добавила: - Подумать только. Это я-то лишняя?!
Я напряглась как струна, боясь пропустить хоть одно слово, которое может оказаться чрезвычайно важным.
– Интересно. А еще? Не знаю… Например, появлялась ли я с кем-нибудь из знакомых? Где я работала? Училась? Умоляю, все, что вспомните, - торопливо сказала я, опасаясь, что женщина с удовольствием погрузится в удобную для нее тему.
Миссис Лофман подбоченилась, набрала воздуха и сказала:
– Ах, Александра, я так рада, что эта ваша амнезия, - она зачем-то понизила голос при этих словах, - пошла на пользу нашим отношениям. А то раньше вы были такой надменной, сухой. От вас можно было услышать только «здравствуйте» и «до свидания», и сколько я вас ни зазывала поболтать за чашечкой чая, вы никогда не соглашались. Ну да ладно, это все в прошлом.
– Ее голос повеселел, она взяла меня за руку, подмигнула мне и заговорщически произнесла:
– Ну теперь-то все будет по-другому, да, Александра?
– Конечно, миссис Лофман, - поспешила уверить я женщину, аккуратно вынула ладонь из ее руки и снова спросила:
– Хоть какой-то информацией вы располагаете? Хоть что-нибудь?
– Вы красивая молодая девушка и пользуетесь популярностью у мужчин. Многих мужчин, - подчеркнула она.
– Вас привозил то один, то другой. Они никогда не заходили в пансион, но одного я случайно увидела и узнала. Не подумайте ничего такого, я была на улице, когда он привез вас…- торопливо добавила она.
– Да кто же это?
– не выдержала я.
– Джеф Горинг, - торжественно произнесла она.
– Джеф Горинг, - прошептала я.
– Все дороги ведут к нему.
– Я не знаю, чем вы занимаетесь, - честно призналась миссис Лофман.
– Знаю одно: деньги у вас водятся. Все эти наряды и украшения, - она махнула рукой в сторону моей одежды.
– Хотя, если немного поразмыслить, вывод сделать нетрудно, учитывая вашу скрытность, ночной образ жизни, постоянное отсутствие и количество мужчин, сопровождающих вас… - Ее глаза сузились и смотрели на меня, не отрываясь. Она ясно давала мне понять о предполагаемом роде моей деятельности.