Нить Ариадны
Шрифт:
Его организм обезвожен и предельно истощен, но он достиг берега. Исследователь пересек под парусом Атлантический океан на надувной резиновой лодке, сконструированной по образцу спасательных плавсредств и снабженной лишь стандартным набором для потерпевших кораблекрушение и неприкосновенным запасом продуктов, сохранность которого была официально засвидетельствована по окончании эксперимента.
«Жертвы легендарных кораблекрушений, погибшие преждевременно, я знаю: вас убило не море, вас убил не голод, вас убила не жажда! Раскачиваясь на волнах под жалобные крики чаек, вы умерли от страха» – так заявил он перед началом эксперимента. Ален Бомбар считал, что человек вполне в состоянии перенести одиночное трансокеанское плавание без еды, и доказал это лично».
Потрясенная, я отложила газету.
И хотя все сны, о которых Александра поведала мне, были теплыми и мирными, а различные тесты и маркеры психического состояния подтверждали, что она была спокойным уравновешенным человеком, состояние, в котором она пришла ко мне в первый раз, доказывает, что есть нечто, напугавшее ее. Нечто, чего она боится, но прячет это чувство настолько глубоко, что сама не знает об этом. Только ее бессознательное Я владело этой тайной.
– Чего же она боялась? Вы выяснили это? Как? Гипноз?
– Марина в нетерпении одновременно сыпала и вопросами, и версиями. Она даже подалась немного вперед, вглядываясь в лицо рассказчицы.
«Наконец-то заинтересовалась», - подумала старая женщина и удовлетворенно откинулась на спинку кресла. Кресло сильно качнулось, Дигби, испугавшись, вскочил и, вырвавшись из рук Клеопатры Петровны, бесшумно прыгнул на пол.
– Я готова была приложить все усилия, чтобы выяснить это. И даже подумывала о гипнозе, несмотря на то, что Фрейд не работал с гипнозом и не любил его. Но тогда я рассматривала гипноз как единственное средство, чтобы вытащить «это самое нечто» моей пациентки наружу.
– Готовы были? Что за странное выражение?
– Марина начинала терять терпение. Рассказчик, по мнению журналистки, из Клеопатры Петровны был никудышный. Она повествовала ровным голосом, монотонно, без особенных пауз. Постоянно вставляя сложные профессиональные термины, она еще больше запутывала и без того непростую историю.
– Вы выяснили, в чем дело, или нет?
– Девушка торопливо постучала ногой по полу и чуть наклонила голову.
– После того дня, когда я прочитала заметку об Алене Бомбаре, мы с Александрой виделись еще пару раз. Провели стандартный сеанс, я просила девушку вспоминать мельчайшие подробности детства, школу, соседских мальчишек, злую собаку на улице. Все детали, которые она только могла вспомнить. Из-за очередной конференции, в которой я должна была участвовать, мы были вынуждены сделать перерыв и условились встретиться после. В назначенный день я прождала Александру у себя в кабинете, но она так и не появилась. У меня не было возможности сразу же пойти к ней, так как меня ждали другие пациенты. К вечеру я валилась с ног от усталости, день выдался трудным и эмоционально напряженным. Я пообещала себе, что если Александра не объявится и на следующий день, нужно будет обязательно ее навестить. Но на следующий день меня в срочном порядке вызвали в университет консультировать женщину с сильнейшим неврозом. Срочность заключалась в том, что пациентка являлась известной киноактрисой, и нужно было провести диагностику и назначить лечение быстро, соблюдая конфиденциальность. Однако эта дама не считала, что нуждается в помощи, отрицала состояние болезни и не желала ни с кем общаться. Я потратила день впустую.
На другой день, когда Александра снова не пришла на прием в обычное для нее время, я не на шутку забеспокоилась, отменила всех последующих пациентов и отправилась к ее дому. Я шла довольно быстро и не замечала покорившего меня прошлый раз запаха гиацинтов. Не знаю почему, но я волновалась, возможно,
– Она в самом деле уехала с друзьями?
– недоверчиво спросила Марина, одновременно испытывая облегчение и разочарование.
– С вашего позволения я пока не буду отвечать на этот вопрос. Скажу только, что один из моих пациентов пошел на поправку. Я была счастлива, что помогла ему, ликовала, что смогла подобрать ключик, найти нужные слова и поделиться уверенностью и позитивом. А дальше заработал механизм, который мы зовем «сарафанное радио», - звонки все чаще стали раздаваться в моем кабинете, а пациентов становилось все больше и больше. В университете работы тоже хватало - лекции, семинары, конференции… В общем, у меня не было и свободной минутки. И только спустя несколько недель, во время обеда с коллегой в милом французском кафе, я вспомнила об Александре.
– Как твоя сложная пациентка?
– спросил меня Питер.
– Которая? Все непростые… - улыбнулась я.
– Насчет которой ты консультировалась с профессором, - пояснил Питер, жуя салат.
– Ах… она… все в порядке… уже лучше… Спасибо, что спросил, - не глядя на него, ответила я.
Вот так внезапно я осознала, что от Александры не было известий уже несколько недель…
Глава 4
Не открывая глаз, я сладко потянулась, потом повернулась на другой бок и плотнее закуталась в одеяло. В выходной день можно позволить себе немного поваляться в постели, никаких грандиозных планов на сегодняшний день у меня не было. «Позавтракаю, а потом пойду в парк и проведу несколько чудесных часов в компании с Куприным», - решила я и снова ненадолго задремала. Солнечный лучик осторожно пощекотал мою щеку и перепрыгнул на плечо, нежно намекая мне, что пора просыпаться.
– Все, встаю, встаю, - сказала я вслух и, откинув одеяло, села на кровати. На мгновение мне показалось, что я все еще сплю… Я моргнула несколько раз, сильно сжала веки, ущипнула себя - ничего не изменилось, меня окружали стены не моего дома. Постепенно, оглядываясь вокруг, я стала понимать, что комната, в которой я находилась, не исчезнет. Она реальна ровно настолько, насколько реальна я сама. Страх скрутился в клубок где-то в животе и вырвался наружу:
– Нет! Только не это!
Сидя на кровати и вертя головой, как маленький сонный совенок, я всматривалась в стены с желтоватыми обоями, стараясь не прислушиваться к шипящим мыслям в моей голове. Они совершенно точно внушат мне ужас и заставят осознать происходящее. Только губы беззвучно повторяли:
– Пожалуйста, только не это.
Но скользкие и юркие мысли просочились, пробрались в вакуум, где я желала оставаться, и голова наполнилась шепчущими голосами, от которых холодели руки. Если этот приступ никогда не закончится, что тогда? Я так и останусь в мире собственных грез и фантазий? Что со мной будет, если меня поместят в клинику для душевнобольных, а я даже не узнаю об этом, потому что нахожусь будто бы здесь, в Лондоне? Мне стало очень страшно. Я обхватила колени, втянула голову в плечи и старалась не двигаться. Мне казалось, что нужно стать незаметной и потерпеть - бороться с паникой не получалось. То и дело меня обдавало горячими волнами, от чего сердце стучало все быстрее. Я напряженно вглядывалась в стены комнаты, ожидая еще подвоха, но больше ничего не происходило.