Нити судеб человеческих. Часть 3. Золотая печать
Шрифт:
Наконец автобус доставил Керима в поселок…. Нет, данную этому поселку кличку произносить не хочу, а старого татарского названия его не знаю.
Как бы то ни было, найти в этом поселке дом по адресу оказалось не просто – улицы, если эти тропинки в траве можно так именовать, не были обозначены, а если на каком-нибудь доме и задержалась табличка с названием, то редко на какой калитке или на воротах был указан номер дома.
Побродив в растерянности, Керим решил обратиться с вопросом к идущему навстречу мужчине:
– Уважаемый, где
– Татарин Ибраим? – переспросил мужчина. – Так к нему надо в обратную сторону идти. Там налево через две улицы прямо у колодца на углу. Там и живет Ибраим.
И засмеялся:
– У нас его тут Абрамом зовут.
– А что, разве он на еврея похож? – удивился Керим.
– Да вроде и не похож, но водку не пьет. Попросишь в чем-нибудь подсобить, то поможет, а от стакана отказывается. Вот его и прозвали еврейским именем.
Керим отметил про себя, что о татарине этот русский мужик говорит скорее с симпатией, чем с неприязнью, и одновременно вспомнил своих приятелей-евреев, которые насчет выпить были о-го-го.
По выданным разговорчивым прохожим указаниям Керим быстро нашел дом своего дяди Ибраима.
Ибраим был дома один: жена повезла на базар в Евпаторию овощи. Неожиданный приезд Керима был большой радостью для бывшего учителя Ибраима, который с родственниками теперь только изредка переписывался. Известие, что Керим перебрался в Крым и купил здесь дом, привела его в восторг. Он обнимал и теребил Керима, советовал привести и жену с детьми.
– Эмдже, как я могу оторвать детей от учебы? – возразил Керим. – Я тут без прописки, без работы!
Ибраим был удивлен.
– Ты же медик, профессор! – воскликнул он. – Да в любой санаторий тебя с радостью должны взять!
– Должны, но не берут, - засмеялся Керим, и добавил:
- Сен сорама, мен айтмайым (ты не спрашивай, я не буду говорить). Со мной все так же, как и с каждым татарином в Крыму. Давай пока что оставим эту тему.
Ибраим налил в чашечки кофе, потом стал разогревать в кастрюле оставшуюся со вчерашнего дня еду.
– Фатма приедет и устроит нам праздничный ужин. А пока перекусим вчерашней долмой.
– Ну, расскажи, как здесь живешь, - спрашивал Керим.
– Люди здесь ко мне относятся нормально, - рассказывал Ибраим.
– А когда на меня районное милицейское начальство копромат собирало, так плохого обо мне никто не сказал, даже наоборот.
– Чего это начальству нужно было от тебя? – спросил Керим.
– Понимаешь, кроме нашего села татары живут в некоторых местах в ближайшей округе. Я люблю встречаться с нашими, машина у меня есть, слава Аллаху. Районная гебня узнала, что я по своим езжу. Приглашают меня однажды в райотдел милиции. В кабинете какой-то майор, я его раньше не встречал. Начинает со мной разговор подозрительно вежливо. То да се, потом говорит о сложном положении татар в Крыму, что, мол, даже прописанные семьи непрочно обосновались.
– От нас, милиции, это не зависит, - говорит.
– Тут местные чиновники из разных ведомств могут в своих интересах действовать. А поводом
Я насторожился, уже догадываясь о том, чего этот майор от меня потребует. А он продолжает:
– Мы о вас, Ибраим, хорошего мнения. Вот и прописку вам дали.
«Ага!» - думаю, - «хорошего мнения и прописку дали», а вслух говорю:
– Что же целый год мурыжили, в законно купленном доме не прописывали?
– Но ведь прописали же, - мило улыбнулся майор.
Я молчу и ожидаю, что дальше будет.
Майор и говорит:
– Понимаешь, Ибраим, нам нужно знать, какие настроения среди живущих в Крыму татар. Ты не подумай чего плохого, это надо для того, чтобы защитить их от недобросовестных чиновников, от ненужных провокаций, понимаешь?
Все я понимаю, мать вашу! Значит, он со мной, с татарином, разговаривает, и говорит «их» - в третьем лице о моих земляках. Что же это, я уже стал вместе с этими майорами против моих родных земляков?
А майор продолжает:
– Ты, Ибраим, советский офицер, только тебе мы можем поручить такую задачу.
– Стукачом меня вербуешь, майор? – сурово говорю я. – А ты не ошибся адресом? Да, я офицер, но я не в СМЕРШе войну провел, а на передовой, под огнем немецким. А ты меня в шпики завербовать хочешь?
Майор, конечно, изменился в лице.
– Вы свободны, - говорит.
– Да, я свободный человек, - ответил я и вышел.
– Нет, ты понимаешь? – продолжил свой рассказ Ибраим.
– Меня, боевого офицера стукачом сделать захотели. Они знают, что я часто бываю в Евпатории, встречаюсь с нашими. Вот и решили меня в своих сволочных целях использовать.
Он отпил из чашки остывший кофе.
Ибраим был среднего роста, подтянут – хорошие офицеры редко, даже уйдя на гражданку, полнеют. Рассказывая, он не жестикулировал руками, мимика его была спокойная, он, слегка опустив голову, смотрел прямо на собеседника.
– Вот так. Через несколько дней поехал я в Евпаторию, там наши собрались на пикет. Требование было, чтобы купивших дома татар прописывали так же без проблем, как прописывают людей других национальностей. Стоим с плакатами, и подъезжают две машины с автоматчиками, а нас всего десять человек. Обшарили, надели наручники, грубо затолкали в машины и привезли в отделение.
Ибраима затем отделили от ребят, завели в отдаленную комнату. А там сидит за большим столом тот самый майор, который его вербовал в шпионы. Даже не поздоровался и начал:
– Вот и взяли мы тебя с поличным, Ибраим. Что теперь скажешь?
– Что мне вам говорить, сами понимаете, что беззаконие творите. О каком «с поличным» речь?
– А то, что в нарушение законодательства лезете в закрытую зону. Читал указ об усилении паспортного режима для приезжающих в Крым?
– Может для кого Крым и «закрытая зона», но для нас Крым – единственная родина. И мы не какие-то приезжающие. Только в Крыму мы хотим и будем возводить свои дома, сажать сады и виноградники, строить школы.