Нити судеб человеческих. Часть 3. Золотая печать
Шрифт:
Хотите плюнуть в ворота этого двора?
Погостив два дня, Керим собрался домой.
– Подожди до завтра, - сказал Ибраим. – Мне в Симферополь надо, вместе поедем.
Оказалось, что в Симферополь Ибраим вез собранные среди немногих в его районе крымских татар, в основном не имеющих прописки, подписи под очередной жалобой в Москву на беспредел местных властей.
– После избиения в милиции и я активистом стал, - сказал Ибраим. – Миллет ишине эпимиз кошылмакъ борджлумыз. Все должны участвовать в народном деле.
–
– Хе! – усмехнулся Ибраим. – Вот мой сосед Амет. Когда я однажды собрался на митинг в Симферополь, он отказался ехать.
– Анда барсам къарным тояджакъмы? – говорит.
– Если я поеду на митинг, сытым буду, что ли? Кто траву на огороде прополет?
Я сердито ему говорю:
– Аш бермеселер сен дуагъада бармаз эдинъ. Ты и на поминки бы не ходил, если бы там не подавали еду.
И даванул на газ. Понимаешь, он сюда из Бухары приехал, там наших мало было, он общался в основном с узбеками и потерял немного национальное чутье. А вот в прошлый раз я завел уже машину, вижу, Амет ко мне спешит.
– Башынъа акъыл кирген экен, - говорю я. – Мозги у тебя просветлели.
Он сначала молчал, а потом проникновенно произнес:
– Если не пойду, то оскорблю память погибших.
Я хотел его спросить, что, мол, во сне духи умерших, что ли, тебе явились? Но потом решил не ехидничать. У него в сорок четвертом все в большой семье погибли.
– А как проходят мероприятия? Без провокаций? – спросил Керим, вспомнив события на митинге в Симферополе.
– Э-э! Разные люди бывают. Тут однажды один солидного вида гость, приехавший из Узбекистана, шумел. Я, говорит, первый сообщу в КГБ, если узнаю, что кто-то передает материалы о крымских татарах иностранным журналистам. Вот собачий сын!
И он опять выругался, чего раньше Керим за своим дядюшкой не замечал. Нынешняя крымская действительность, мать иху!
– Конечно, мир должен знать об издевательствах советской власти над нами, - заметил он.
Ехали они на ибраимовском «Москвиче», любовались видами Крыма. Керим обратил внимание, что живет нынешнее население Крыма в приземистых старых жилищах, оставшихся от девятнадцатого века, или в похожих на большие картонные коробки из-под обуви так называемых «переселенческих» домах, в которых селили собранную со всей территории России и свезенную в опустошенный Крым рабочую силу.
– Наши татары в Узбекистане даже из сырцового кирпича строят дома, которые по сравнению с этими лачугами кажутся дворцами, - заметил Керим.
– Да, - согласился Ибраим. – Если бы сюда перенести построенный мной в Кувасае дом, то вся бы округа сбегалась бы на него полюбоваться.
Забегая по времени вперед, скажу, что добротные каменные дома стали строить в Крыму возвращавшиеся в конце 80-х годов татары. Строили они их до подлой павловской денежной реформы девяносто первого года, а потом достраивать смогли в основном те, кто запасся заранее стройматериалами. Но пришло время, и народ приспособился к новой реальности и стали оживать недостроенные
По этому поводу произошел однажды у меня и моего спутника острый разговор с четырьмя русскими мужиками.
Но прежде, чтобы было понятно, приведу некоторые цифры.
В Крыму приличные люди строят дома из ракушечника. Один блок ракушечника равнозначен двенадцати стандартного размера кирпичам. Когда полулитровая бутылка водки стоила 2 рубля 87 копеек, стоимость одного блока ракушечника была двадцать копеек, то есть за цену одной поллитры можно было купить 14 блоков. На строительство средних размеров шестикомнатного одноэтажного дома идет 5 тысяч камней. Это 357 поллитровок, то есть за год воздержания от выпивки можно приобрести ракушечник на хороший дом.
Так вот в магазине, куда мы зашли за продуктами, четверо веселых мужчин отставили в сторону вторую опустошенную поллитру и принялись за предпоследнюю.
– Эй, - окликнули они моего спутника, которого знали по работе. – Ты не пьешь, так может твой гость не откажется? Давай, земляк, прими!
И мужчина протянул мне стакан.
– Извини, брат, я тоже не пью, - не совсем искренне ответил я.
А с чего бы я стал хлебать это зелье здесь с незнакомыми парнями?
– Куда вы, татары, свои деньги деваете, если водку не пьете? – недоуменно, хоть и полушутя, вымолвил угощавший и сам опрокинул стакан.
– А мы дома строим, своих жен и детей кормим и одеваем, – неприязненно произнес мой товарищ, дествительно не пьющий, и которому его товарищи по работе давно надоели своим подшучиванием над его неприятием водки.
– Да брось ты, Вася, не уговаривай их! – тоже неприязненно высказался другой мужчина.
– Не, погоди! – Вася завелся. – На какие деньги вы, татары, дома строите, а?
– Так сказано тебе, на те деньги, которые ты на водку тратишь, - ответил мой товарищ, думая, что этим завершит надоевший уже разговор.
– На эти деньги дом не построишь! – выкрикнул Вася, под одобрительные голоса товарищей.
Я решил, что вот так уйти будет непедагогично. Надо же этих хоть иногда уму-разуму учить…
– Ладно, ты мне скажи, ты сколько водки в неделю потребляешь? – спросил я Васю, доставая из кармана ручку и листок бумаги.
– Какое твое собачье дело? На свои пью!
– зло ответил Вася.
- Не горячись. Ну, допустим одну поллитру в неделю…
Последовало недолгое всеобщее молчание, потом взрыв хохота.