Низина
Шрифт:
В его последний приезд мать пришлось отвезти в больницу. Сердце у нее совсем ослабело и требовало кислорода. Он приезжал в больницу рано утром и целыми днями сидел у ее постели, держал за руку. Конец близился, и доктора сказали, что он приехал очень своевременно. Но роковой приступ случился посреди ночи.
Биджоли умерла не в Толлиганге, не в доме, к которому была так сильно привязана. И хотя Субхаш специально приехал из Америки, чтобы быть рядом с ней, его очередной утренний приход в больницу оказался уже не нужен. Она умерла одна, в палате, где лежали чужие ей люди, отказав ему в возможности побыть рядом
В качестве колледжа Бела выбрала для себя школу гуманитарных наук на Среднем Западе. Он отвез ее туда сам, и, пока они ехали по просторам Пенсильвании, Огайо и Индианы, время от времени давал ей порулить. Он познакомился с ее будущей соседкой по комнате в общежитии и с ее родителями, после чего сразу уехал. В колледже имелся альтернативный курс обучения, без экзаменов и присвоения степеней. Такой нетрадиционный порядок как раз подходил для Белы. Судя по отметкам в семестрах, она училась хорошо. Основным для себя предметом она избрала окружающую среду, а диплом писала о воздействии пестицидных отходов на местные речные ресурсы.
Но магистратура вопреки его ожиданиям Белу совершенно не интересовала. Она сказала, что не хочет провести всю свою жизнь в стенах университета, занимаясь кабинетными исследованиями. Что из книг и лабораторных занятий она узнала уже достаточно и хочет жить иначе.
Она заявила ему об этом не без доли некоего презрения. По-видимому, так она выразила пренебрежение к тому пути, какой выбрали они с Гори. Ему тут же вспомнился Удаян — он тоже, как и Бела сейчас, холодно отнесся к образованию брата.
Она иногда упоминала о миротворческих силах, когда заводила разговор о том, что хотела бы побывать в разных частях света. А он все думал, появится ли у нее желание съездить в Индию. В свои двадцать один она была достаточно взрослая, чтобы принимать подобные решения. Но после окончания колледжа она уехала, слава богу, не так далеко — в Западный Массачусетс, где ей предложили работу на ферме.
Он сначала думал, что это будут какие-то научные исследования — пробы почвы, исследования урожаев. Но оказалось — просто работа помощника агронома: контроль орошения полей, посевы и жатвы, чистка помещений на ферме, расфасовка овощей для продажи.
Когда она приезжала на выходные домой, Субхаш видел ее огрубелые руки, мозоли на ладонях, грязь под ногтями. От нее пахло землей. Ее шея, спина и лицо были очень загорелые.
Она носила джинсовый комбинезон, тяжелые ботинки и повязку на волосах. Спала в мужской рубашке, а на руках вместо звенящих браслетов красовались кожаные веревочки.
Каждый раз он замечал что-нибудь новое — татуировку на лодыжке, выбеленную прядь волос или колечко в ноздре.
Она теперь разъезжала по всей Америке. Работала в штатах Вашингтон, Аризона, Кентукки, Миссури. В каких-то городишках, в которых, по ее словам, не было даже светофоров. Эти места Субхаш вынужден был искать на карте. Она ездила туда, где нужно было снимать урожай, где нужно было сажать всякие растения, где нужно было ухаживать за пчелиными ульями или растить цыплят или ягнят.
Она говорила ему, что живет недалеко от работы, часто трудится не за зарплату, а просто за еду и кров. Ее зарплата часто шла в общий котел, и она могла по нескольку месяцев жить в какой-нибудь
Иногда она посылала ему открытку со своим новым адресом или посылочку с увядшей капустой брокколи или грушами, завернутыми в газетную бумагу, высохший красный перчик, тоже во что-нибудь завернутый. И Субхаш все думал: была ли она в Калифорнии, где жила до сих пор Гори, или, наоборот, Калифорнию избегала.
С Гори он вообще не имел никакой связи. Только номер абонентского почтового ящика, на который он первые несколько лет, пока они официально не разделили счета, слал квитанции к оплате. Кроме этой деловой корреспонденции у него не было ничего, что он мог бы ей послать или сообщить.
Они с Гори жили, разделенные громадными просторами этой страны, и Бела скиталась без них. Они оба не удосужились подать на развод — Гори не просила, а Субхаша этот вопрос не волновал. Быть женатым для него в некотором роде даже было удобно. Конечно, его ужасало то, что Гори совсем не контактировала с Белой, не прислала ей за все это время ни одного письма. Ее сердце по-прежнему оставалось холодным. А с другой стороны, он был рад, что их отношения закончились мирно.
Бывая в домах своих коллег — американцев или индийцев, — он время от времени встречал там какую-нибудь вдову или женщину, ни разу не бывшую замужем. Пару раз он звонил таким женщинам, или они звонили ему, приглашали его на концерт классической музыки в Провиденс или на театральный спектакль.
Его не интересовало такое времяпровождение, но он ходил, а иногда пытался заглушить чувство одиночества и даже проводил ночь в постели женщины. Но заводить длительные отношения не хотел — ему это было не интересно. Ему было уже более пятидесяти лет, и обзаводиться новой семьей он не планировал. Субхаш слишком далеко зашел с Гори и не мог себе представить, что способен пойти на такое снова.
Он скучал только по Беле, только с ней хотел общаться. Но она была неуловима, недосягаема, и он не знал, когда сможет снова с ней встретиться. Она старалась приехать домой на свой день рождения или на Рождество. Пару раз обещала, но так и не приехала — сослалась на изменившиеся обстоятельства.
Когда она все-таки приезжала, то спала в своей постели, растирала руки и ноги камфорными мазями и подолгу отмокала в ванне. В эти короткие приезды она позволяла ему заботиться о ней, готовить для нее. Вместе они смотрели по телевизору старые фильмы и гуляли по их старым излюбленным местам.
Но ей нужно было побыть и одной, поэтому она засиживалась далеко за полночь, жаря себе какие-нибудь кукурузные хлебцы, или брала его машину и ехала куда-нибудь далеко, не приглашая его с собой. И он знал: когда она вернется, душа ее, как всегда, будет открыта для него не полностью. Что ее чувство границы и дистанции опять не позволит более тесного сближения. Она вроде бы и нашла себя, но ему по-прежнему казалось: она потеряна для него.
Каждый раз перед отъездом она застегивала на молнию сумку и уходила, не сказав, когда вернется. Она исчезала так же, как это сделала в свое время ее мать. Гори словно бы направила дочку, указала своим поступком ее курс.