Низина
Шрифт:
Она училась существовать отдельно от него. Субхаша это по-настоящему потрясло. Он-то полагал, что будет всегда пестовать ее, ограждать от всего, утешать, приободрять. Но он вдруг почувствовал себя отброшенным, словно его обвинили вместе с Гори. Он боялся потерять свою власть над ней, свой авторитет, и теперь, когда он стал таким одиноким, его отцовская уверенность пошатнулась.
Бела попросила разрешения перебраться из своей спальни в комнату Гори. Просьба его покоробила, но он разрешил, убедив себя в том, что это у нее естественный порыв. Он помог ей перенести вещи, переклеил ее плакаты, устроил
Бела разговаривала с ним только по мере необходимости. Иногда могла не обратиться целый день. Он гадал, не рассказала ли она друзьям о произошедшем в их семье. Но она вроде бы ни с кем не виделась, не отпрашивалась погулять, и к ней никто не приходил. Он уже пожалел, что они живут в этой отдаленной части города в доме, а не в многоэтажке поближе к университетскому городку, где у нее могло быть много друзей. Он ругал себя за то, что повез ее в Толлиганг и дал Гори возможность сбежать. Он мог только гадать, что Бела думает о матери и об Удаяне. О них обоих она никогда не упоминала, а ему оставалось только догадываться, как много ей известно.
В декабре ему исполнилось сорок один год. Раньше Бела любила отмечать его день рождения. Просила у Гори немного денег и покупала ему в подарок одеколон или носки. В прошлом году она даже испекла какой-то простенький пирог. А в этом году, когда он пришел с работы, она сидела, как всегда запершись, в своей комнате. Они просто поужинали, никакой открытки, никакого подарочка. Субхаш понял: она окончательно отдалилась от него.
Однажды ему на работу позвонила ее классная руководительница. Она была обеспокоена поведением и состоянием Белы. Учителя жаловались, что девочка постоянно не готова к урокам и рассеянна. По рекомендации прошлогоднего учителя ее перевели в старший класс, но это оказалось ей не по силам.
— Так переведите ее обратно.
— Вы понимаете, дело не только в этом. Очень настораживает то, что Бела перестала общаться с другими учениками, — пожаловалась учительница. — В школьном буфете сидит одна, не посещает никакие кружки. После занятий только бродит по улицам.
— Нет, этого не может быть. Она возвращается из школы на автобусе, приходит домой и делает уроки. Когда я прихожу с работы, она всегда дома.
Но учительница сообщила ему, что Белу частенько видят одну в разных частях города.
— Ну… Бела вообще любит пешие прогулки со мной. Возможно, так она расслабляется, гуляет на свежем воздухе.
— Но ее видели на оживленной трассе, где машины несутся на большой скорости, а пешеходный тротуар узенький. Не просто на улице, а на скоростном шоссе. Она стояла, балансируя, на перилах ограждения на эстакаде с поднятыми руками, — сообщила классная руководительница, — а потом села в машину к абсолютно незнакомому человеку, остановившемуся спросить, все ли у нее в порядке. Хорошо, что это оказался порядочный человек, папа одного из наших учеников.
И тут классная руководительница предложила Субхашу прийти к ней на беседу вместе с мамой девочки.
У Субхаша засосало под ложечкой.
— Ее мама больше не живет с нами, — только и смог выдавить из себя он.
— Давно?
— С
— Вам следовало поставить нас об этом в известность, мистер Митра. Вы с женой перед разводом уладили этот вопрос с Белой? Как-то подготовили ее?
Субхаш просто положил трубку. Он хотел первым делом позвонить Гори и наорать на нее. Но у него не было ее номера телефона, только адрес университета, где она преподавала. Но писать ей он не хотел. Упорно не хотел ставить ее в известность о том, что творится с Белой после ее ухода. Ему очень хотелось сказать ей: «Ты оставила ее со мной, а получается, что забрала с собой!»
Теперь он стал раз в неделю, вечером, возить Белу к психотерапевту-женщине, которую посоветовала ему классная руководительница Белы. Та принимала в кабинете, расположенном в том же здании, куда Субхаш ходил к своему оптометристу. Он поначалу возражал, обещал сам поговорить с Белой, но преподавательница настояла.
Она сказала, что Беле нужна квалифицированная психологическая помощь, которую он не сможет ей обеспечить самостоятельно. Что это сродни вывиху, который нельзя вылечить просто временем — нужно умело вправить. Она сообщила, что уже побеседовала с Белой, и та не против пойти на прием к доктору.
Тут ему снова вспомнилась Гори. Ведь ей-то он так и не смог помочь, как того ни хотел. А сейчас начал бояться, что и Бела точно так же замкнется и окончательно отдалится от него.
Поэтому он все-таки выписал чек на имя психотерапевта доктора Эмили Грант. Потом ему пришлось выписывать такие чеки регулярно, как и на многие другие вещи. Но выводить на чеке фамилию доктора Грант ему было особенно неприятно.
Бела ходила на прием к доктору одна. И ему, конечно, было интересно, что она рассказала доктору Грант, если вообще склонна рассказать что-либо про себя абсолютно незнакомому человеку. Интересно, добра ли эта докторша с его дочерью.
Ему вспомнилось, как он впервые узнал о том, что Удаян женился на Гори, тогда она заменила брату его. Сейчас Субхаш опять испытывал то же чувство — его снова кем-то заменили.
По всего лишь одной встрече с доктором Грант ему трудно было составить о ней впечатление. Дверь открылась, и он просто встал и пожал этой женщине руку. Вопреки его ожиданиям она оказалась гораздо моложе, пышная шапка густых каштановых волос, бледное строгое лицо, черные колготки, выпуклые икры, кожаные туфли без каблуков. Одета словно девочка-подросток с материнского плеча — пиджачок великоват и длинноват, хотя в открытую дверь он заметил развешанные в рамочках на стене многочисленные сертификаты ученых степеней. И подумал: неужели такая несолидная с виду женщина может помочь Беле?
Доктор Грант не проявила никакого интереса к его персоне, только внимательно посмотрела ему в глаза. Твердый и непроницаемый взгляд. Она провела Белу в свой кабинет и закрыла дверь перед самым его носом.
Этот проницательный взгляд выбил Субхаша из колеи. Взгляд врача, который еще осматривает больного, а уже знает диагноз. Теперь он мог только гадать, выяснила ли она во время сеансов тайну, которую он скрывал от Белы. Догадалась ли, что он не настоящий ее отец. И что все это время день за днем он просто врал девочке.