Но я люблю сейчас, а в прошлом не хочу, а в будущем - не знаю
Шрифт:
Меня его шутка не рассмешила. Она больно резанула по моему сердцу. Хотя он ничего плохого и не сказал, но его тон и плохо скрытое пренебрежение к политическим убеждениям людей меня раздосадовало. Признаться, дело было еще и в том, что мои родители состояли в семидесятые годы в движении коммунистической молодежи, а потом и в самих Brigate Rosse. Они не входили в руководство, но были довольно активными участниками движения.
В начале своего существования «Красные бригады» были наиболее активны в Реджо-Эмилии, а также на крупнейших заводах в Милане и Турине, таких как Sit-Siemens, Pirelli, Magnetti Marelli. Члены группировки занимались саботажем, повреждая
Тогда, на заре своей деятельности, тактика и цели «Красных бригад» существенно отличались от других леворадикальных политических группировок, таких как Lotta Continua и Potere Operaio. «Красные бригады» были более жестоки и организованы, чем их современники. В прессе даже появилось утверждение, что «Красные бригады» стали получать финансовую помощь со стороны службы государственной безопасности Чехословакии и Советского союза. Но эта была провокация. Родители говорили мне, что все деньги поступали только в качестве взносов и от деятельности самих бригад. Я знаю, что первые жертвы — были убиты два члена итальянской неофашистской партии, появились в июне 1974 года. С этого момента прекратилась открытая политическая деятельность группировки среди рабочих. Члены бригад ушли в подполье, а вместе с ними и мои родители.
На красные бригады вешали все преступления, которые полиция не могла раскрыть. Так взрыв в 1972 году заложенной в автомобиль бомбы в Петеано, в течение долгих лет приписывавшийся «Красным бригадам», не имел к ней никакого отношения. Реальным организатором этого преступления был неофашист Винченцо Винчигерра, который после этого бежал во франкистскую Испанию, где продолжал участвовать в организации террористических акций.
В сентябре 1974 года основатели «Красных бригад» Ренато Курчо и Альберто Франческини были арестованы и осуждены на 18 лет лишения свободы. Арест стал возможен благодаря «брату Митра» — под этой кличкой скрывался Сильвано Джиротто, бывший монах, внедренный в «Красные бригады» итальянскими спецслужбами. Курчо был освобожден в результате налета группы «Красных бригад» во главе с его женой Марой Кагол. В этом налете принимали участи и мои родители. Правда, Курчо вскоре вновь арестовали.
17 декабря 1981 года четыре члена Красных бригад под видом водопроводчиков, одним из них был мой отец, проникли в квартиру американского бригадного генерала в Вероне. Генерал был схвачен нападавшими, а его жена была оставлена связанной на месте преступления. Красные бригады удерживали заложника в течение 42 дней, до 28 января 1982 года, когда он был освобожден в результате спецоперации итальянских антитеррористических подразделений, проведенной на одной из квартир в Падуе. Этот человек оказался первым американским генералом, когда-либо взятым в заложники гражданскими людьми, а также первым иностранцем, который был похищен Красными бригадами.
В 1984 году произошел раскол Brigate Rosse на две фракции: большинство стало именоваться Сражающейся коммунистической партией, в нее и вошли мои родители, меньшинство же стало именоваться Союзом сражающихся коммунистов. В том же году четверо находящихся в заключении лидеров — Курчо, Моретти, Ианнелли и Бертолацци — объявили о необходимости прекращения вооруженной борьбы в силу ее бесполезности, но их уже никто не слушал. Бойцы вошли в раж.
В середине восьмидесятых участились аресты активистов по
Родителей приговорили к двадцати годам тюремного заключения. Но они так и не вышли на свободу. Отец умер в восемьдесят девятом году, а мать – в девяностом, пережив мужа, всего на пять месяцев.
– Не говори так больше о том, чего ты не знаешь! – довольно зло прошептала я, не сказав ему того, что знала и чувствовала.
– Извини, если это тебя задело! Но я же ничего не сказал плохого!
– И, тем не менее, в таком тоне не надо говорить…
– Ладно. Еще раз прости, - Виктор был искренен и я его сразу простила.
Я взяла из ведерка уже наполненного не льдом, а водой, бутылку пива. Виктор открыл ее и вернул мне. Пиво было еще прохладным. Я не люблю этот напиток, но в жару он все-таки незаменим. Его способность утолять жажду не превзойдены никаким другим питьем. Разве что, говорят, в Средней Азии в жару люди пьют горячий чай. Вы пробовали пить горячий чай в сорокоградусную жару? Мне не понравилось. Как можно получить от этого удовольствие?!
– Ну, так мы поедем на море? – спросил меня Виктор, когда я почти осушила свою бутылку.
– Едем! – решительно ответила я, поднимаясь со своего места.
Собираться долго не потребовалось. Мы взяли два полотенца, которые принесла Клаудиа и купальные принадлежности – купальник и плавки. Все это легко уместилось в небольшом рюкзаке, который лежал у меня в комнате. Я взяла еще бутылку воды, на случай если срочно захочется пить, а рядом не найдется где купить. Виктор взял у меня рюкзак и положил в него еще какой-то непрозрачный пакет, что в нем лежало, я не знаю. Через двадцать минут мы вышли из дома.
Улицы плавились от жары. Люди нам почти не встречались. Все они, видимо, попрятались по домам, офисам, магазинам. На дорогу до метро нами было потрачено минут пятнадцать, не больше. Я никогда раньше не ходила от дома Виктора до метро пешком. Меня всегда отвозили домой на автомобиле. Даже когда вначале нашего знакомства, я возвращалась домой на метро, все равно до станции меня подвозил Леонардо, водитель Корецки. Мы всегда ездили на машине. Но оказалось, что особняк располагался совсем недалеко от станции Маркони, и дойти своими ногами было совсем не сложно.
Мы спустились на перрон, и вскоре подошла электричка до Остии. Конечно же, народу в нее набилось, как килек в банку. Нас прижали друг к другу так, что мое лицо оказалось напротив лица Виктора. Он каким-то удивительным образом ухватился правой рукой за поручень и при остановках поезда удерживал меня от падения.
Всю недолгую дорогу мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Оказалось это очень романтично просто смотреть в глаза любимому человеку, читать в них ответные чувства, нежную улыбку, трогательную заботу и желание уберечь от опасности, пусть даже пока незначительной. Рядом с ним я забыла обо всех опасностях и невзгодах. Всего только неделя жизни с этим человеком расслабила меня, улетучила страх и беспокойство. Я поняла выражение: «как у Христа за пазухой». Когда поезд тормозил, меня по инерции прижимало к Виктору. Он держался за перила одной рукой, а другой обнимал меня.