Но Змей родится снова? [Убить Змея]

Вайнин Валерий

— Слышь, а ты правда спас Такэру жизнь? — поинтересовался он, понизив голос.

— Это он тебе сказал? — удивился Глеб.

— Не мне. Даша у него выпытала, как вы познакомились… ну и все такое прочее.

— Если выпытала, о чем ты спрашиваешь? — в досаде пробормотал Глеб.

Стас замялся.

— Не верится как-то. Он говорит, было восемь якудза с железными цепями и кольями. Так?.. Вроде его заманили в ловушку, но случайно проходил ты, одетый в какие-то лиловые одежды, и… Нет, кроме шуток: ты якобы за полминуты убил всех

восьмерых голыми руками, причем никто из них тебя ни разу даже не коснулся. Что за понтяра такая?

Глеб вздохнул.

— Чего только люди не придумают. Пусти, мне бежать надо.

Убрав плечо от двери, Стас с усмешкой протянул руку.

— Ну давай, пока.

— Пока, — протянул ему руку Глеб. — Не забудь, сегодня я задержу вас ненадолго.

— Нет проблем. — Рыжий стиснул руку Глеба изо всех своих богатырских сил.

— Проследи, чтоб у Такэру проблем не было. — Глеб в ответ сдавил руку Стаса. — Пусть с братом своим согласует.

Напрягая мышцы, Стас побагровел, затем побледнел и присел от боли на корточки.

— Ага, — прохрипел он, — я прослежу.

— И постарайтесь тут обойтись без трупов. — Глеб отпустил его руку и вышел.

Массируя суставы побелевших пальцев, Стас смотрел ему вслед с детским восхищением. А когда, потряхивая онемевшей дланью, он ввалился в комнату, Даша готовилась поставить Такэру мат.

— Ушел? — спросила она, глядя на шахматную доску.

— Угу, — кивнул рыжий.

— Ну и дурак, — сказала Даша, и по щеке ее скатилась слезинка.

Такэру и Стас переглянулись.

— Сдаюсь, — японец положил своего короля, — можно завтракать.

Завуч поймала Глеба после третьего урока и выразила признательность за то, что он согласился подменить французским заболевшую биологичку и пришел к половине девятого, хотя, по расписанию, мог бы еще поспать.

Глеб по-военному отдал честь.

— Рад стараться.

Завуч с улыбкой поправила обернутую вокруг головы косу.

— Вы могли бы стать прекрасным педагогом, — заметила она, — если б только…

— …не ходил на уроки в джинсах, — продолжил за нее Глеб.

Завуч отмахнулась.

— Это мы проехали. Я имела в виду, если б зарплата у нас была побольше. Конечно же, такие деньги для молодого мужчины — просто смех.

— И для старого тоже, — улыбнулся Глеб. — Но разве я просил прибавки?

— Пока не просили. Но, подрабатывая телохранителем, вы долго у нас не продержитесь. И будет очень-очень жаль.

— Вон вы про что, — нахмурился Глеб. Зинаида Павловна смутилась.

— Ну, что вы хотите… слухами земля полнится.

Глеб протянул ей руку:

— Хотите пари? Я продержусь у вас до тех пор, пока вы меня сами не выгоните.

— Принимаю. — Завуч взяла его руку. — На что?

— На шоколадный торт.

— Идет. И к вашим джинсам я больше не цепляюсь.

Глеб хмыкнул.

— Признаться, Зинаида Павловна, вы меня озадачили.

Завуч

порозовела.

— Ну да, вы думали, я вобла сушеная. Ладно, побегу. Иван Гаврилович заболел, надо организовать замену на русский и литературу.

— А что с ним? — поинтересовался Глеб.

— Да знаете… как говорится, старость — не радость. Сердце, давление… в общем, полный букет.

— Так, может, сходим навестим?

Завуч удивленно на него взглянула. Прозвенел звонок.

— Молодец, что предложили, Глеб Михайлович. Я и сама собиралась, да все как-то… — Она со вздохом махнула рукой. — Давайте условимся: если Иван Гаврилович завтра-послезавтра не поднимется, мы с вами непременно его навестим.

С этим они и разошлись по своим кабинетам.

После уроков, едва успев перекусить в столовке, Глеб отправился на встречу с красой и гордостью российского криминала — Игнатом Докой. На месте свидания, однако, оказался лишь бордовый “вольво” златозубого, и сам Вася жмурился на прохладном мартовском солнышке, опершись задом о капот.

— Бонжур, Француз, — осклабился он золотыми зубами.

— У братишки нахватался? — усмехнулся Глеб.

— Ну.

— Умница. Теперь ваши знания уравнялись. А что же Папаня? Продинамить меня решил?

— Щас будет, — жмурясь, успокоил Вася.

— Без понтов? — уточнил Глеб.

— Ну, — кивнул Вася, протягивая ему лист бумаги. — На, можешь рвать.

Это была расписка, якобы выданная Варварой Львовной Колесниковой с обещанием оформить квартиру на Васино имя в обмен на полученные десять тысяч долларов США. Разрывая лист на мелкие клочки, Глеб полюбопытствовал:

— Пригодилось?

— Ну, блин, еще как! Утром стрелка была. Теперь к бабке твоей мимо меня никто не вопрется. Скажи, пусть спит спокойно. А этот фраер из префектуры вообще попал штук на… по самые не балуйся.

Глеб вздохнул:

— Ладно, жизнь рассудит.

В этот момент подъехали два черных “мерседеса”.

— Папаня, — кивнул на них Вася. — Почти не опоздал.

Из каждого “мерседеса” вылезли по два амбала. Глеб сморщился, как от кислятины.

— Дешевка твой Папаня, — сказал он. — Маленькая трусливая дешевка.

Вася хмуро на него покосился.

— Получше других, — буркнул он, направляя свои стопы к “мерседесу”. Он переговорил с охранниками и вернулся с приглашением: — Залезай к нему в тачку, едем в кабак.

— Идите в задницу, — отмахнулся с досадой Глеб. — У меня разговору-то минут на десять. Не хватало еще с вами бухать.

— Так и передать? — обиделся златозубый.

— Передай: огромное спасибо, но у меня нет времени.

С этим Вася отошел, “перебазарил” и, вернувшись, повторил приглашение в кабак. Глеб разозлился не на шутку, и златозубый отправился на очередной тур переговоров. Путем этой “челночной” дипломатии было наконец достигнуто соглашение, в результате которого Глеб и Папаня оказались в бордовом Васином “вольво”.