Ночь Бармаглота
Шрифт:
— Я заглянул в его комнату, когда ты позвонил, — сказал Клайд. — Он собрал вещи. Я не могу понять это, док. Ему всего пятнадцать. Зачем ему делать такое... — Он покачал головой. — Он всегда был упрям и пару раз имел кое-какие неприятности, но понять это я не могу. — Он серьёзно посмотрел на меня. — А ты?
Я подумал, что, возможно, немного это понимаю, но вспомнил про Бэта Мастерса и про то, что тот удаляется с каждой минутой всё дальше, а мне лучше как можно скорее известить полицию штата.
Поэтому я сказал:
— Давай
Я оставил его, всё ещё выглядящего так, словно он получил едва ли не смертельный удар, и ушёл.
Я шёл по улице, думая, каким же дураком надо быть, чтобы сделать то, что сделал я. Но всё же где сегодня вечером я упустил возможность и сделал что-то не так? И, по размышлении, тут я мог поступить вполне правильно. Позвони я Хэнку, парня могли бы застрелить, а не просто вырубить. И, в любом случае, его бы арестовали.
Было бы плохо. Сейчас есть шанс, что его можно исправить, пока не стало слишком поздно. Наверное, ему поможет психиатр. Только вот Клайду Эндрюсу нужно понять, что и ему стоит посоветоваться с психиатром. Он хороший человек, но суровый отец. Нельзя ожидать от пятнадцатилетнего мальчика того, что Клайд ждал от Харви, и при этом не допускать мысли, что что-то может пойти не так. Но я совсем не ожидал от него ограбления банка, даже банка своего собственного отца — и я не мог решить, лучше это или хуже. Это слегка пугало. Побег Харви из дома меня бы совсем не удивил; пожалуй, в этом я бы не стал его винить.
Можно быть хорошим человеком, но слишком добросовестным и строгим отцом, чтобы сын мог тебя когда-нибудь полюбить. Если бы Клайд Эндрюс хоть раз в жизни как следует напился, он мог бы взглянуть на вещи совсем иначе, даже если не сделает с тех пор ни глотка спиртного. Но он не пил ни разу за всю свою жизнь. Не думаю, что он когда-нибудь выкурил сигарету или произнёс непристойность.
Мне он всё равно нравился; думаю, я довольно-таки толерантен. Но я рад, что мой отец был не таким, как он. На мой вкус, лучшим отцом в городе был Карл Тренхольм. Тренхольм, про которого я ещё не выяснил, мёртв он или только ранен!
Теперь я был всего в полуквартале от Смайли и «Гудка». Я перешёл на рысь. Даже в моём возрасте меня это не напрягало. Должно быть, прошло менее получаса с тех пор, как я вышел из дома, но по дороге случилось столько всего, что казалось, будто прошли дни. Ну, во всяком случае, до прихода к Смайли со мной случиться не может. И не случилось.
Через окно я увидел, что посетителей в баре нет, а за стойкой одиноко стоит Смайли. Как всегда, протирает стаканы; думаю, он протирает одну и ту же посуду десятки раз, если ему больше нечем заняться.
Я ворвался внутрь и бросился к телефону.
— Смайли, — сказал я, — сегодня чёрт-те что творится. Там сбежавший маньяк, и что-то случилось
Сообщив всё это, я как раз добрался до телефона и потянулся к трубке. Но так её и не коснулся.
— Полегче, паренёк, — произнёс голос позади меня.
Глава шестая
«Ах, что такое далеко? — ответила треска. —
Где далеко от Англии, там Франция близка.
За много миль от берегов есть берега опять.
Не робей, моя улитка, и пойдём со мной плясать».
Я медленно обернулся. Они сидели за угловым столиком, единственным, который нельзя увидеть через дверное стекло или окна. Вероятно, поэтому они его и выбрали. Стаканы из-под пива стояли перед ними пустыми. Но я не ожидал, что в их руках будут пистолеты.
Один из пистолетов, в руке спутника Бэта Мастерса, был нацелен на Смайли. А Смайли, вовсе не улыбавшийся, держал руки неподвижно, не шевеля ни единым мускулом.
Пистолет в руке Мастерса был нацелен на меня.
— Так ты узнал нас, паренёк? — сказал он.
Отрицать не было ни малейшего смысла; я уже слишком много сказал.
— Вы Бэт Мастерс, — произнёс я.
Я посмотрел на второго мужчину, которого не разглядел ясно, когда тот сидел в машине. Он был приземист и коренаст, с круглой головой и маленькими поросячьими глазками. Выглядел он карикатурой на германского офицера.
— Извините, — сказал я, — вашего друга я не узнал.
Мастерс засмеялся.
— Видишь, Джордж, — произнёс он, — я знаменит, а ты нет. Как тебе?
Джордж не сводил глаз со Смайли.
— Думаю, тебе лучше выйти на эту сторону бара, — сказал он. — У тебя там может быть припрятан пистолет, и тебе вздумается нырнуть за ним.
— Подойди и сядь с нами, — сказал Мастерс. — Оба идите. Закатим вечеринку, Джордж?
— Заткнись, — сказал Джордж, слегка изменив моё мнение о нём. Лично я бы не стал предлагать Бэту Мастерсу заткнуться, да ещё таким тоном. Правда, минут двадцать назад я был с ним дерзок, но я не знал, кто это такой. Я даже не видел ещё, какой он большой.
Смайли подошёл к выходу из барной стойки. Я поймал его взгляд и одарил в ответ, по-видимому, болезненной улыбкой.
— Прости, Смайли, — сказал я. — Похоже, на сей раз я лажанулся.
Его лицо было совершенно бесстрастным.
— Не твоя вина, док, — произнёс он.
Я не был так уж в этом уверен. Я вдруг вспомнил, что смутно заметил припаркованную у заведения Смайли машину. Если бы мои мозги помещались в правильном конце моей анатомии, у меня хватило бы ума бросить на эту машину хотя бы беглый взгляд. А будь у меня столько ума, мне хватило бы его, чтобы пойти в редакцию «Гудка», а не бездумно врываться к Смайли прямо в руки Бэта Мастерса с Джорджем.