Ночь, которая никогда не наступит

Потоцкая Мария

Я вышла на улицу, в надежде встретить там кого-нибудь хотя бы для того, чтобы занять свои мысли и не думать о нашем прощании, но во дворе был только Генрих. Когда он увидел меня, то закричал:

– Дай мне воды!

Он не требовал освободить его, будто бы осознавал, что этого не случится. Но при этом Генрих позволял себе требовать воду. Может, знал, что мне покажется слишком бесчеловечным держать его так, а, может, не было никакой связи, и Генрих просто сошел с ума. Я медленно подошла к нему, пытаясь насладиться своей властью и ролью судьи и мучителя, но у меня это не вышло. Мне

лишь стало противно оттого, что мы вообще смогли прийти к этому.

– Ты убил Бригитту, - холодный голос, однако, у меня вышел.

– Да, я убил Бригитту, - нетерпеливо сказал он, - Дай мне воды.

Генрих не пытался создать образ насмешливого убийцы, он действительно не понимал, что жестоко ставить эти два предложения подряд.

Конечно, я поддалась. Я пошла в сторону кухни настолько быстро, несколько мне позволяли мои каблуки.

– И еды! Я хочу есть.

Сначала мне показалось, что это чересчур милосердно принести ему ещё и еду после того, что он сделал, но как только я зашла на кухню, то тут же стала искать, что ему можно дать. Слишком мягкотелой я всё же не была и твердо решила, что приложу к обеспечению его пропитания минимальные усилия. Я взяла стакан воды и банан, потому что его было легко резать и он довольно калорийный.

Генрих пил жадно, будто бы его уже не первый день мучила жажда. Я кормила его с рук бананом, методично поднося его ко рту, когда он дожевывал, но в какой-то момент Генрих отвернулся, не боясь, что я могу передумать продолжать.

– Знаешь, я был хорошим руководителем. У меня был успешный бизнес. Я увольнял много людей, если они ошибались или переставали быть полезными.

Я снова попробовала поднести банан к его рту, но Генрих продолжил говорить.

– Однажды я уволил жену мужчины, у которого много лет подряд покупал один из голосов. Его жена проработала в моей компании семнадцать лет, но в последних трех отчётах у неё были допущены ошибки в вычислениях. Её было под шестьдесят лет, и я решил, что в такие годы в тяжелых случаях уже может начинаться деменция. В этом возрасте сложно найти новую работу, поэтому её муж, несмотря на деньги, которые я ему платил за голоса, так поступил.

Какая злая история. Как будто в его корпорации работали одни психопаты, потому что увольнение не равносильно убийству, и в этой ситуации я была полностью на стороне Генриха.

– Суть этой историю не в том, чтобы вызвать у тебя всеми любимую жалость. Суть в том, что я нужен. Я не перестал быть полезным, и я не ошибся на шоу. Вампиры хотят смотреть на меня в действии, поэтому я до сих пор здесь, даже после убийства Бригитты. Телезрители ничего не решают, только вампиры, которые смотрят за реакцией населения, как за частью шоу.

Снова начались опасные разговоры, последствий которых я не хотела. Но Генрих, наверное, был прав, по крайней мере, вот он, здесь, передо мной, а где Бригитта?

– Но я не только наказывал людей. Я награждал тех, кто работал добросовестно. Премии, отпуска, оплачиваемая мобильная связь, автомобили, в зависимости от должности. Я уверен, что все успешные люди действуют по той же схеме. На шоу я - хороший работник. Я продолжу радовать вампиров, и я получу своё вознаграждение.

–

Продолжишь убивать людей?

– Да. Им это нравится.

– Даже если ты и получишь это вознаграждение, ты уверен, что смерть не покажется тебе лучше, когда ты осознаешь, что ты на самом деле сделал?

– Да, я абсолютно уверен.

Он хотел продолжить говорить, но я почти всунула ему остатки банана в рот. Его холодный взгляд замер на моих пальцах, будто бы от этого в моих руках могло появится что-то ещё. Совсем как собака или кошка.

От дальнейших разговоров меня отвлек гудок машины. Моя карета прибыла, пора было отправляться во дворец. По интенсивности и продолжительности звука, я поняла, что за мной приехал Дуэйн.

– Пока, Генрих.

– Пока, Эми. Когда я освобожусь, скорее всего, я убью тебя.

Я не стала ему отвечать и побежала в сторону до сих пор гудящей машины.

11 глава.

11 глава.

Воздух в машине Дуэйна был тяжелым и горячим, будто бы железо раскалилось под солнцем в сорокаградусную жару, и в ней расплавился блок сигарет, апельсиновый ароматизатор и канистра бензина. Только был уже вечер, и машина должна была давно остыть. На языке вертелась шутка про его горячий темперамент, но я так и не смогла её оформить достаточно смешно, поэтому не сказала вслух.

– Хочешь, дам газу назад и отрежем бампером ноги этому уроду?

– Не надо, давай поедем во дворец.

– Да давай, никто нас не осудит.

– Не стоит.

– Может, хоть немного придавим? Сломаем коленки? Что скажешь?

– Поехали вперед, ладно?

Я надеялась, что это была лишь бравада, и Дуэйн на самом деле не собирается это делать. Но кто знает. За нами двинулась машина с операторами, уже никто не решался сесть в салон. Дуэйн был настолько злым и этим интересным, что его даже показывали по телевизору, когда он подвозил Джулию на встречу со своей сестрой. Он довел её до слез, а её сестра кинула в его машину пустую банку из-под газировки, которую производил Генрих.

– Шоу близится к концу, - сказал он спокойно, поджигая сигарету от прикуривателя.

– Вообще-то ещё должно пройти несколько конкурсов.

– Ты глупая? На твоих глазах вампирша убивает парня, потом её казнят, а через пару дней один из участников сносит башку конкурентке. А теперь этот козёл стоит привязанный посреди лагеря, и никто на это не обращает внимания. Ещё пару дней и вас употребят в пищу, как рыбок из аквариума, которые сначала украшают твой ресторан, а потом ты достаешь их и заворачиваешь в рис и водоросли.

– Никто не делает так с аквариумными рыбками!

– Ты и правда, дура, да? Никогда не была в ресторане узкоглазых? Те самые оранжевые рыбы в аквариуме, которые потом нежно таят у тебя на языке под слоем сливочного сыра!

Дуэйн был прав. В последнее время все самые пессимистичные высказывания оказываются правдой. Игра скатывалась в хаос, скоро действительно объявят победителя для телезрителей, а остальных поделят и съедят. Мы будем изысканным ужином, потому что наблюдать за нами, наверное, было особым удовольствием.