Ночь над Римом
Шрифт:
Антония закричала, услышав такое:
– Нет! Нет! Не надо! Бежим с нами! Не надо останавливаться! У нас у всех получится уйти!
– Нас догоняют, моя волшебница! – тревожно отозвался он, – Придется сражаться! Тебе нельзя здесь оставаться! Не плачь. Их не так много! Я быстро к тебе вернусь!
Не слушая новых протестов, он поторопил карпентария, велел остальным приготовится к бою. Вопреки обещаниям, только что данным Антонии, он не думал, что сражение дастся легко. В его маленьком отряде никто, кроме него самого и Марка, не мог толком управляться
– Пожалуйста! Нет! – заголосила Антония, перегнувшись через бортик повозки, но уже ничего нельзя было поделать. Повозка покатила в ночь, прочь от места будущего сражения.
В памяти девушки неожиданно всплыло утреннее происшествие с укрощением строптивого коня. Ей нестерпимо захотелось вернуться назад, к тому теплому домашнему волнению, не имеющему ничего общего с безумием, которое творилось в ее сердце теперь.
– Верь мне! – крикнул Корнелий уже совсем издалека.
Антония видела, как много вооруженных солдат отделилось от черной рощицы. Их было гораздо больше, чем людей Корнелия, и все они наверняка хорошо владели оружием. Она так испугалась, что перестала нормально соображать. Принялась рыдать, перегибалась назад, норовя выпасть на землю, умоляла Тита вернуться. Титу пришлось рявкнуть на нее, чтобы она прекратила истерику, но она не хотела прекращать.
Может быть крики Антонии отвлекли возницу, может быть, ночные тени скрыли опасность. Яма. Небольшая рытвина в земле, заросшая травой и сразу за ней вывороченный корень старого дуба, не убранный, позабытый с весны. Карпент со всего размаха сначала ухнул вниз левым колесом, а потом налетел на комель и рухнул. Колесо с противным треском отскочило и покатилось восвояси, Антония упала, больно ударившись о бортик, лошади не в силах тащить обездвиженную повозку остановились. Тит, ругаясь скатился в траву и, тут же подскочив, бросился к хозяйке на помощь.
– Оставь меня! Беги к моему мужу! – простонала она, – Все равно мы дальше не двинемся, а ему очень нужна любая помощь. Со мной все будет в порядке!
Она вытащила из-под сидения запасной меч, брошенный туда Корнелием при отъезде, протянула вознице.
Несчастный карпентарий, человек исключительно мирный, никогда, даже в детстве своем не помышлявший о членовредительстве, ошалело воззрился на меч, повертел так и сяк. Меч был слишком тяжел для него, способного лишь управляться с лошадьми. Он бросил его на землю, вместо него потряс перед лицом напуганной девушки длинным хлыстом.
– Не то оружие хорошо, что режет и колет, а то, к которому привыкли руки, – сказал он, – И это оружие поможет мне защитить тебя, если придется. Вставай. Седел у нас нет, но это ничего. Мы сможем добраться и без седел. Здесь до Аппиевой торной дороги меньше мили пути.
– Я никуда не поеду! О нет! – крикнула она, поднимаясь и отступая от возницы за обездвиженный карпент, – Я никуда не поеду без моего Корнелия. Я стану ждать здесь, пока не закончится схватка. А ты трус, если не
Тит видел по ее бешеным глазам, что она не уступит. Лишь силой ее можно было принудить к повиновению, но силу он бы никогда не стал применять к женщине, тем более собственной хозяйке.
– Пусть будет, по-твоему! Оставайся! – раздраженно бросил он, – Только не попадись, ради всех богов! Если сюда сунуться наши враги, тебе не уйти от них.
Он бросил ей футляр с письмом для Луки, отстегнул от повозки одну из лошадей, взнуздал по-иному, легко вскочил на ее ничем не прикрытую спину, развернулся и, к облегчению Антонии, поспешил к месту схватки…
Дюжина хорошо подготовленных боевых легионеров городского гарнизона Брундизия с утра патрулировала один из возможных путей отступления Виртурбия с виллы Вирея. Несколько других подобных отрядов, сформированных впопыхах, разостлали по обширной территории, прилегающей к побережью, с таким же заданием. Из Рима утренней почтой пришло соответствующее распоряжение от императора. Если бы Авл прискакал накануне вечером, Корнелию удалось бы беспрепятственно попасть в Брундизий, но Авл был всего лишь человеком, и без того сделавшим все возможное, что было в его силах, чтобы предупредить друга.
Дюжина хорошо подготовленных боевых легионеров на шестерых беглецов-мужчин, только двое из которых в совершенстве владели боевым оружием – это много. Корнелий хорошо понимал, что навязанный бой будет нелегким, возможно смертельным, но выбора у него не было. Либо сдаться, либо попытаться отстоять свою свободу или умереть.
С мечами наголо, легионеры налетели на маленький отряд, окружили, принялись нещадно рубить людей и лошадей. Тошнотворный запах крови ворвался в ноздри, теплые брызги попали на обнаженную кожу. Корнелий зарычал, чувствуя, что именно сейчас должен выдать все, чему его учили лучшие римские мастера.
Двое телохранителей сразу упали, не выдержав натиска. Смертоносные спаты, оказалась бесполезными игрушками в их неумелых руках, дубинки вмиг разлетелись в щепы, фасции причиняли минимальный вред закованным в броню латникам. Двое других ухитрились примениться к малознакомому оружию. Отбросив бесполезные плети и дубинки рубились без всяких правил, зато жадно и жарко, ни за что не желая умирать.
Марк отчаянно вращал мечом, стараясь поспеть везде и сразу. Корнелий пытался нападать, но в основном только отражал направленные в него удары.
Солдаты набрасывались не все сразу, а по очереди, меняясь, отступая за спины товарищей, чтобы передохнуть.
– Вам не уйти! – заорал один из них, – Вас слишком мало! Именем императора, сдавайтесь!
Корнелий ничего не ответил. Тратить силы на слова не хотелось. От его внимания и от скорости меча, зависела не только его жизнь, но и жизни тех, кто сражался с ним рядом.
Тем временем грозовая туча, гонимая западными ветрами, скрыла луну. Фонарей и факелов никто не зажигал, биться пришлось в кромешной тьме и в частых всполохах ломаных молний.