Ночь в тоскливом октябре
Шрифт:
— Ну полно, полно. Ты ведь не желаешь испортить прекрасный вечер, став вдруг таким угрюмым грубияном в самом конце? Почему бы тебе не налить мне еще? Эти Лос Бухалос определенно вкусные. Мы с тобой выпьем еще по одной, и чудесно поболтаем, и потом я уже двинусь в путь.
Я уже собирался возразить.
— Ну пожааааалуйста, — протянул он, и захлопал ресницами.
— Вот только можно без этого?
— Ну еще одну чарочку? На посошок?
— И потом ты уйдешь?
— Да чтоб мне пусто было, вот тебе истинный
— Ну ладно, — я направился на кухню. — Выпьем еще по одной, после чего ты уйдешь. Уговор дороже денег.
— Я метнусь к двери полным галопом.
— Хорошо.
Оказавшись на кухне, я взял со стола наши бокалы и добавил в них льда. Сам я пить больше не хотел. И так выпил уже достаточно, и опасался, что еще одна порция может и меня уже свалить с ног.
А этим ногам еще предстояло меня нести позднее. Планы на вечер никто не отменял.
Но я не смог придумать быстрого способа соорудить безалкогольный коктейль-обманку, так что просто сделал два настоящих. С бокалами в руках я пришел в гостиную.
Киркус похлопал по дивану рядом с собой.
— Садись сюда.
— Нет, спасибо.
— Я не прокаженный, старина.
— Я знаю.
Держась по другую сторону журнального столика от него, я поставил его бокал.
— Пожалуйста, — вновь, он похлопал по подушке дивана возле своего бедра. — Не волнуйся, приставать не буду.
— Рад это слышать, — я прошел со своим бокалом до кресла и устроился там.
Он слегка ухмыльнулся:
— Ты меня боишься.
— Не боюсь я тебя.
— Тогда сядь со мной.
— Мне и тут хорошо, — я сделал маленький глоток из бокала, затем поставил его на столик для лампы.
— По правде сказать, — произнес Киркус, — хотя я часто подвергал тебя нападкам за различные аспекты твоего довольно скверного характера, но никогда не мог подумать, что ты гомофоб.
— Гомофоб? Это как ксилофон?
— Мне не очень смешно.
— Мне, кстати говоря, тоже. Когда меня внезапно обзывают.
— Правда глаза колет?
— Я ожидал, если честно, более оригинальной фигуры речи от человека твоей эрудиции, Киркус.
Он тихо хмыкнул, покачал головой и сделал глоток из бокала.
— Ну сиди где тебе нравится, — сказал он.
— Спасибо за разрешение.
Расслабленно откинувшись на диване, он еще хлебнул коктейля. Потом принялся сверлить меня взглядом. Потом вздохнул.
— Эдуардо, Эдуардо.
— Рудольф, Рудольф.
— Что же ты, наверное, обо мне думаешь?
— Прямо сейчас, я думаю, что тебе пора уйти, чтобы я мог поспать.
— Меня и самого в сон клонит, — он демонстративно зевнул, прикрыв рот рукой. — А до дому идти так далеко… Возможно, мне стоит немного вздремнуть здесь перед уходом.
— Ага, еще чего.
— Мы оба
— Ну-ну.
— Нет?
— Нет.
— Господи, чего же ты боишься, мужик?
Не существовало вариантов ответа, которые не обидели бы Киркуса или не заставили бы его надо мной насмехаться, так что я просто пожал плечами.
— Боишься, что начну приставать, пока ты дрыхнешь, — сказал он.
Бинго.
— Я этого не говорил.
— Ты ведь понимаешь, что я бы никогда не сделал такого.
— Как скажешь.
Его глаза внезапно сверкнули:
— А может попробуем?
— Нет.
Он засмеялся:
— Трус.
— Да перестань уже.
— Нет, — сказал он, нахмурившись. — Это ты перестань. Перестань автоматически думать обо мне худшее. Что я вообще сделал, чтобы заслужить подозрение, будто способен тебя изнасиловать спящего?
— Ничего не могу вспомнить пока что. — признался я.
— И я бы никогда в жизни этого не сделал, — вновь расплывшись в улыбке, он сказал: — Каким бы сильным ни было искушение.
— Ну что ж, я как раз намереваюсь спасти тебя от искушения. Допивай, не тяни время, ладно?
— Ты жесткий парень, Эдуардо.
— Ага.
— Впрочем, я обожаю жестких парней… — с этими словами, он кивнул бокалом, словно поднимая тост за меня, и залпом допил остатки своего Лос Бухалос де Лос Муэртос.
Я встал, подошел к двери и открыл ее.
— Стало быть, меня выталкивают взашей?
— Я бы не стал так выражаться. Вечеринка окончена, вот и все. Пора сворачивать шатры, подобно арабским шейхам, и тихо собираться в дальний путь под покровом ночи.
— Как поэтично, — пробормотал он.
— Знал, что тебе понравится.
Он с трудом поднялся с дивана, потянулся и зевнул, затем подошел к двери и остановился передо мной. Пару раз покачнулся с пятки на носок. Потом сказал:
— Ну что ж, старина, пирушка была преизряднейшая.
— Точно.
— Пожалуйста, доведи до сведения Спящей Красавицы, что я восхищен ее угощением, и коктейли были волшебными.
— Я передам.
Он протянул руку. Я пожал. Когда я попытался разорвать рукопожатие, он удержал мою ладонь.
— До следующей встречи, уже у меня.
— Посмотрим.
Он отпустил мою руку. Попятившись в коридор, он сказал:
— Мы все еще партнеры?
— В смысле?
— Партнеры по дружбе, конечно же. Друзья, кореша, приятели.
— Полагаю, что да.
— Чудненько! — он развернулся на месте и неторопливо пошел по коридору.
Я захлопнул дверь.
— Ну наконец-то! — прошептал я.
Хоть я и был рад от него избавиться, но в то же время мне было немного стыдно. Я плохо с ним обращался. Он сам на себя навлек грубость, но мне от этого было не легче.