Ночная духота
Шрифт:
— А неофициальная? — зачем я спросила, ведь и так всё было понятно.
— В обмен он написал для меня портрет Эстель… С маками…
— Лучше расскажите, как вы познакомились? Вы тоже притворялись человеком, как делал со мной Лоран?
— Притворялся? Ты просто не желала видеть, кто перед тобой. А познакомились мы случайно… Улыбаешься? Верно, случайных встреч с вампирами не бывает… Мне захотелось пообщаться с мастером, но больше всего я желал иметь портрет Эстель… — Это больше не был голос графа. Не мог вампир говорить с такой грустью. Я даже забыла про резь в глазах.
— Она же не видела платья, так какая разница… — заполнила я оставленную для меня паузу.
— Не видела, но помнила… Человеческая память очень цепкая, и от устоявшихся предпочтений избавиться невозможно, ведь так?
— Ваше Сиятельство, вы лишили меня зрения, но разум у меня ещё присутствует, — довольно тихо, но всё же достаточно твердо произнесла я. — Не могли бы вы прекратить говорить со мной намёками? Я знаю, что так и не стала до конца американкой. У меня остались русские привычки, и порой я веду себя, будто не было этих десяти американских лет. И всё же, поверьте, я — это я, и со всеми моими минусами во мне есть много положительного. Что вы знаете о русских, чтобы иметь основание утверждать, что я забыла свою природу? Поверьте, ваши манекенщицы совсем не похожи на нынешних русских. Но и я не та, кем была в пятнадцать лет…
— Мои манекенщицы… — Я вырвала руку, испугавшись злости, прозвучавшей в голосе графа, но он вновь схватил меня и от нежности не осталось и следа, но я не поморщилась, лишь сократила на шаг расстояние между нами, чтобы не было так больно. — Больше слушай моего сына! Он знает обо мне не больше, чем знаешь ты о нём. Он даже не знает, кем была моя мать! Я ни на что тебе не намекаю, мне на тебя плевать. Мне просто скучно, вот и всё… Нет, не всё! Мне противно видеть, кем окружил себя мой сын. Я бы ещё простил ему тебя, ведь он ни черта не смыслит в женщинах. Но это чучело, чьё имя мне даже противно произносить… Он предпочёл ему общение со мной. Да он же просто…
Граф осёкся, не смея при мне выругаться, а иных эпитетов в отношении бедного Клифа у него не было. И вот тут я позабыла страх. Захлестнувшая меня злость просочилась сквозь плотно стиснутые зубы.
— Поверьте, Лоран прекрасно чувствует себя в обществе Клифа. И он лично попросил меня избавить его от вашего общества. Я терплю ваши издевательства, потому что люблю вашего сына, и он любит меня. А вы… Я не знаю, кто вы и почему Лоран называет вас отцом. Вам никогда не стать ему настоящим отцом, потому что вы его не любите. И он не любит вас. И я понимаю, почему…
— Ты ждёшь от меня пощёчины, чтобы наконец заткнуться? — голос графа оставался тихим, я была рада, что не вижу его лица. Достаточно было рук на моих плечах. — Я не бью женщин. И я даже не заставлю тебя замолчать, и знаешь почему… Потому что ты права… Ты не сказала мне ничего нового. Я знаю, что не сумел стать Анри отцом, сколько ни старался.
— Анри?
Я пыталась понять, насколько
— Анри Дега, он стался в душе Анри Дега. А я гонюсь за призраком Лорана дю Сенга. Прости, на сегодня история закончена. А, может, и навсегда. Открывай глаза.
Я открыла глаза и тут же зажмурилась. Никогда не думала, что ночная темнота может быть настолько яркой! Ярче калифорнийских маков! Он схватил меня за руку и поволок по дороге вниз. Я еле успевала перебирать ногами, не особо понимая, касаюсь ли вообще смешанных с землёй камней и корней деревьев. Стремительный спуск закончился прямо у того места, где я сидела раньше. Шло второе отделение концерта, судя по шуршанию обёрток купленных в перерыве чипсов. Граф мгновенно исчез. Я хотела повернуться, чтобы отыскать Лорана, но тёплая рука остановила меня.
— Как в старые добрые времена, не правда ли?
Как же я не заметила Клифа! Живые глаза за чёлкой нахально блестели, но я с радостью положила голову на затянутое индейской курткой плечо. Он оставил на моей макушке горячий поцелуй. Лишь сейчас я поняла, как сильно продрогла в лесу.
— Где Лоран?
— Увёл графа домой. Сказал, что тот хочет спать, да и сам признался в недомогании. Не думаю, что ты нужна сейчас дома.
Клиф замолчал, и я надеялась, что его фантазия не оказалась такой же бурной, как моя. Анри и Антуан, нет, невозможно… Он не может быть его любовником.
— Я купил вина… Хочешь?
Не дожидаясь ответа, он ногтем разрезал упаковку и вытащил пробку зубами. Напиться? А почему бы и нет… Меня обещали уложить спать в полночь и не трогать до понедельника, так отчего бы не попытаться хоть немного расслабиться… Я отхлебнула прямо из горла, хотя и заметила в руке Клифа одноразовый стаканчик.
— Ты ещё помнишь, какое вино я люблю, — я благодарно провела рукой по его груди, затянутой чёрной футболкой. — Спасибо, Клиф, и прости меня за все те гадости, которые я сказала тебе в последние дни. Просто…
Я отвернулась и шмыгнула носом, а потом сделала несколько длинных глотков, с радостью ощущая сладковатый привкус мускатного вина.
— Я не обиделся. Мы оба вели себя не лучшим образом. А это вино, оно ведь часть ностальгии, признайся, — он даже пихнул меня в бок, но я промолчала. — Можно сказать, что это вино сделано в русских виноградниках…
— Ты слишком хорошо знаешь русскую историю Калифорнии, — перебила я Клифа. — Слишком хорошо… Может, ты и подружку потому себе русскую нашёл, — я тоже пихнула его в бок. — Почему тебе интересны русские?
— Мне? Интересны? Совсем нет. Если бы Форт Росс принадлежал испанцам, я знал бы о нём столько же… — Клиф усмехнулся, ещё ниже склоняясь к моему уху. Мы говорили слишком громко, но не слышали друг друга. Лишь мешали соседям. Теперь он шептал. — Я ничего не знаю. Это всё он, — Клиф потряс бахромой куртки. — Он рассказывает, я слушаю, потому что старших перебивать нельзя, так меня воспитали… «Саттер Хоум»… Хорошо, что русские ушли из Калифорнии. Да, кстати, у меня для тебя подарок.
Клиф полез в карман, но так и не достал ничего.