Ночной цирк

Моргенштерн Эрин

Остаток пути они проводят в молчании. До звездного неба никому больше нет дела.

— Прости, — тихо говорит Бейли, когда они спускаются по лестнице к выходу.

— Ты не виноват, — откликается Поппет. — Это было предсказуемо. В последнее время звезды постоянно это делают: ничего толком не говорят, но причиняют боль. Пожалуй, мне стоит ненадолго оставить попытки.

— Тебе нужно взбодриться, — заявляет Виджет, когда они вновь погружаются в шумную суету цирка. — Облачный лабиринт?

Поппет кивает. Ее напряжение потихоньку спадает.

— Что

за Облачный лабиринт? — интересуется Бейли.

— Ты вообще все интересные шатры пропустил, да? — удивленно качает головой Виджет. — Тебе придется прийти еще раз, за ночь нам везде не успеть. Теперь я понимаю, почему у Пет голова разболелась: ей явно было видение, как мы должны таскать тебя по всем шатрам, где ты еще не был.

— Видж видит прошлое, — неожиданно встревает Поппет, меняя тему разговора. — Отчасти поэтому все его видения такие складные.

— С прошлым все просто, — пожимает плечами Виджет. — Оно ведь уже произошло.

— Ты видишь его в звездах? — уточняет Бейли.

— Нет, — улыбается Виджет. — В людях. Прошлое прилипает к тебе, словно сахарная пудра к пальцам, после того как съешь пончик. Некоторые пытаются стряхнуть ее, но до конца это никому не удается. Это налет тех событий и поворотов судьбы, которые привели тебя туда, где ты есть сейчас. Я могу… не знаю… «прочитать», но это неправильное слово. Впрочем, то, что делает Поппет, тоже нельзя назвать чтением.

— Ты и мое прошлое видишь? — спрашивает Бейли.

— Мог бы увидеть, — говорит Виджет. — Я стараюсь не делать этого без разрешения, но иногда что-то всплывает само собой. Ты не возражаешь?

Бейли трясет головой:

— Нисколько.

Виджет несколько секунд смотрит на него и опускает глаза за миг до того, как Бейли вот-вот станет неловко под тяжестью его пристального взгляда.

— Я вижу дерево, — говорит Виджет, — огромный вековой дуб, под которым тебе уютнее, чем в собственном доме, но не так хорошо, как здесь, — он показывает рукой на шатры и яркие огни вокруг. — Даже в окружении людей ты чувствуешь себя одиноким. Яблоки. А твоя сестра, похоже, тот еще подарочек, — заканчивает он, ехидно прищурившись.

— Зришь в корень, — смеясь, кивает Бейли.

— А что за яблоки? — спрашивает Поппет.

— Моя семья держит ферму и фруктовый сад, — объясняет Бейли.

— Какая прелесть, — хлопает в ладоши Поппет. Бейли никогда раньше не приходило в голову, что длинные ряды кряжистых деревьев могут быть «прелестью».

— Вот мы и пришли, — объявляет Виджет, свернув за угол.

Несмотря на скудный опыт пребывания в цирке, Бейли поражен, что никогда раньше не видел этого шатра. Он очень высокий, почти такой же высокий, как у воздушных гимнастов, но гораздо меньше по размеру. Остановившись перед входом, он читает вывеску: «Облачный лабиринт. Путешествие в пространстве. Прогулка в небесах. Без конца и края. Входите, где вздумается. Уходите, когда захочется. Не бойтесь упасть».

Внутри, в окружении темных стен, он видит ослепительно

белое сооружение. Бейли не знает, как его назвать. Оно занимает почти весь шатер, за исключением помоста, ведущего по кругу от двери вдоль стен. Пол по обе стороны от помоста усыпан тысячами белых шаров, похожих на мыльные пузыри.

Само сооружение представляет собой нечто вроде башни из находящих друг на друга платформ разного размера, по форме напоминающих облака. Все это нагромождение напоминает слоеный торт. Насколько может судить Бейли, пространство между некоторыми этажами позволяет свободно проходить в полный рост, между другими можно перемещаться только ползком. То тут, то там края отдельных платформ выступают из общей массы, повисая в воздухе.

Повсюду на башню карабкаются люди. Хватаются за выступы снаружи, пробираются по коридорам внутри, ползут кто вверх, кто вниз. Одни платформы прогибаются под их весом, другие стоят неподвижно. Конструкция постоянно находится в движении, словно дышит.

— Почему это называется лабиринтом? — спрашивает Бейли.

— Увидишь, — улыбается Виджет.

Помост, по которому они идут, мягко покачивается под ногами, словно понтон на волнах, и Бейли с трудом удерживает равновесие, попутно разглядывая башню.

Некоторые платформы подвешены на канатах или цепях к потолку. На нижних этажах видны длинные столбы, пронизывающие несколько слоев, но Бейли не удается разглядеть, доходят ли они до самого верха. Кое-где канаты сплетаются в сетки, в других местах свисают свободно.

Дойдя до конца помоста, они останавливаются. Отсюда можно спрыгнуть вниз, на какую-то из платформ.

Бейли поднимает один из белых шаров. Он легче, чем казался, и мягкий на ощупь, словно меховой. Многие перекидываются этими шарами, как снежками, только в отличие от снежков, шары мягко пружинят и отскакивают, ударяясь о препятствие. Бейли бросает шар и догоняет Поппет с Виджетом.

Сделав всего пару шагов, Бейли понимает, почему сооружение называется лабиринтом. Он думал, что его ждут стены, коридоры, тупики, но здесь все иначе. Платформы располагаются на разной высоте: одни на уровне колен или груди, другие нависают над головой, заслоняя друг друга и теряясь из виду. Это лабиринт, который ведет не только в разные стороны, но также вверх и вниз.

— Ну, до встречи, — говорит Виджет, запрыгивая на ближайшую платформу, а с нее взбираясь на следующую.

— Видж всегда сразу лезет на самый верх, — объясняет Поппет. — Он знает короткий путь.

Они с Бейли продвигаются по лабиринту неторопливо, выбирают платформы наугад, протискиваются через узкие проходы. Время от времени приходится карабкаться по канатным сетям. Бейли не видит ни краев башни, ни как высоко они забрались, но его успокаивает невозмутимость Поппет, которая в Старгейзере казалась куда более обеспокоенной. Она со смехом помогает ему преодолеть особенно трудные места.

— А как мы спустимся? — спрашивает наконец Бейли, гадая, смогут ли они вообще найти дорогу обратно.