Номах (Журнальный вариант)
Шрифт:
— Вся надежда на тебя, Федос. Держи их, пока мы не переправимся, а там бросайтесь в воду. Мы вас с того берега как сможем прикроем. Два пулемета тебе оставляем, остальные попробуем перевезти. Хоть и сам не верю, что получится, но попытаться все же надо…
— Оставь мне, — предложил Щусь, — все одно утопишь.
— А ну как выйдет? Будет чем с того берега тебя поддержать.
— Как скажешь, — почти равнодушно согласился тот.
Номах вгляделся в синие холодные глаза Федоса.
—
— Не переживай, Нестор. Когда это морячок воды боялся?
— Вот и добре.
Из трех пулеметов переправить удалось только один. И едва он с высокого берега начал обстреливать наступающих красных, Щусь взорвал два оставшихся у него «максима» и бросился в тихие воды Днепра, который разливался здесь до двухсот метров в ширину.
Полуденное солнце высекало искры на верхушках невысокой волны, лучи его прыгали по поверхности реки, словно камешки-лягушки, пущенные играющими детьми.
Номах лежал рядом с единственным своим пулеметом, стрелял из ружья и не отрывал глаз от Щуся, который из флотского самолюбия и тут не снял бескозырки со стершимися золотыми буквами «ИОАННЪ ЗЛАТОУСТЪ».
Пули густо ложились вокруг него, выбивая белые барашки, но Федос хорошо плавал и быстро приближался к середине реки.
— Хрен вы Щуся возьмете! — шептал Номах, отправляя пулю за пулей на противоположный берег.
— Стреляй! Стреляй, чертов сын! — заорал он своему пулеметчику.
Тот отпустил руки.
— Все, батька. Алес. Патроны вышли.
— Стреляй с винтовки! Только дай хлопцам переправиться.
Одинокое облако закрыло солнце, и все вокруг стало отчетливей и четче. Головы плывущих на речном полотне превратились в идеальные мишени.
— Ну почему сейчас? — в сердцах закричал Номах.
В солнечном дребезге река куда лучше хранила номаховцев.
Пули ложились все ближе и ближе к Щусю, но он плыл резво, не сбавляя скорости.
— Давай… Давай, флот… — почти молился Номах. — Немного осталось.
И тут солнце вышло из-за облака, забрызгав реку яркими, как вспышки выстрелов, клочьями и бросив большое огненное пятно возле номаховского берега.
— Доплывет, батька! — отозвался пулеметчик, прижимая к щеке вытертый приклад.
— Теперь должен, браток! — радостно заявил Номах.
Щусь заплыл в яркое огненное пятно.
— Ничего не вижу! — в отчаянии воскликнул Номах. — Солнце!..
— Видишь ты Щуся? — спросил он пулеметчика.
— В бескозырке-то который? Нет. Он в солнце заплыл.
— Ах ты ж… — выругался Номах.
Он вглядывался в это солнечное пятно до боли в глазах, так, словно к нему снова вернулась послетюремная болезнь, когда его глаза не выносили
Он смотрел и ничего не видел. Солнце слепило его.
— Я ничего не вижу! Где Щусь? — закричал он, потеряв терпение.
Огненное пятно дрожало на поверхности реки, вспыхивало, угасало…
Номах приподнялся и, не боясь пуль, смотрел на реку.
Щуся не было.
— Нет его, батько, — виноватым голосом сказал пулеметчик. — Был бы жив, уже выплыл бы. Почитай, все уже здесь. А он из пловцов первый был…
— Не может быть такого! — заорал Номах. — Не могли они Федоса убить! Не могли!
— Хватит, батько. Убили.
Солнце снова зашло за тучу, и пустая река предстала перед Номахом.
— Стой! Куда? — закричал Номах солнцу так, словно бы, вернувшись, оно вернуло бы ему Щуся или хотя бы слепую надежду на его возвращение.
Номах вскочил на ноги и принялся посылать пулю за пулей на красный берег.
— Твари! Щуся убили! Меня убейте! Меня!..
Подбежали бойцы, увели его подальше от берега.
— Федос… Братишка…
Стрельба утихла.
— Красиво помер Щусенок, — сказал седой пулеметчик, глядя задумчиво на текущую перед ним реку. — Ничего не скажешь… Будто сразу, без пересадки в рай попал.
НА ВИЛАХ
— Батька, там наши с крестьянами вздорят, — тряс спящего Номаха за плечо Задов.
— Селян не обижать, — буркнул Номах, дергая плечом и снова пытаясь уснуть.
— Кони после перехода от усталости падают, а они овса не дают. Что делать будем?
— Ну, сена возьмите, соломы… — злясь, ответил Номах.
— Нестор, они ничего не дают. Уходите, говорят, отсюда. Устали ото всех.
Номах зарычал, ударил кулаком по подушке, так, что пыль полетела облаком.
— Пошли!..
Задов привел его к амбару, возле которого толпился народ. Доносились обрывки брани, полной грузной, похожей на застарелую болезнь ненависти.
— Дай пройти, — толкнул слегка Номах стоящего спиной к нему мужика.
— А ты кто такой? — бросил тот через плечо. — Тут постоишь.
— Ты вообще, что ли, нюх потерял?!
Мужик обернулся, узнал его, дернулся в сторону.
— Иди, разбирайся... Батька… — недобро добавил он. Во взгляде его сквозили озлобленность и усталость.
Вскоре Нестор добрался до центра свары.
Огромный, почти под потолок амбара мужик не пускал к мешкам с овсом командира номаховской сотни Шимку.
— Если ты секунду тут простоишь, я тебе еще один пупок нарисую! — орал анархист.
Мужик был здоров, и маленький Шимка смотрелся перед ним как кутенок перед волом.