Нос. Том 2

Беляев Роман

– Здорово! – так же полушёпотом отвечал ей другой женский голос. – Бли-ин, я бы поехала с тобой, да у меня экзамены.

– Ну съездишь потом сама, без меня. Я отпуск передвинуть не могу. Может летом потом, в праздники съездим вместе.

– Ага… Ну ладно. У тебя тут это… Покупатель…, – и шёпот стал ещё тише: – Часто к тебе… такие вот… заходят?

– Ну бывает, да, – так же тише прозвучал ответ.

– Осторожнее давай. Ну ладно, пока-пока!

– Пока!

В отражении на стекле я увидел, как сзади меня проплыло размытое пятно, но это меня не волновало. Руки из моих глаз ощупывали всё перед ними, а сами глаза

нажимались на предметы, которые видели, ощущая каждый их контур, изгиб, узор, текстуру, цвет, всё. Я видел на ощупь. И меня волновало, что, как бы я ни искал, я не мог найти заветного… Название уплыло из моей головы.

– Вам что-то подсказать? – раздалось опять сзади.

Мне действительно нужно было что-то подсказать. Я повернулся и, осторожно пробираясь через туман, направился к кассе. Запоздало освещая себе дорогу лучами зрения из своих глаз, я соприкоснулся с ними, исходящими из глаз другого человека, и они были направлены на меня, обдавая холодом помещения. И когда мой взор дошёл до неё, от её внезапной чрезмерной красоты, от которой мозг отказывается получать удовольствие, боясь умереть от чрезмерного его количества, от его избытка; от красоты, от которой может быть больно, об которую можно порезаться, если посмотреть не под тем углом или подойти без осторожности; от которой можно было обжечься удовольствием; от этой абсолютно безумной красоты, с которой едва ли может совладать человек не потеряв разум, взор мой решил остудиться об ржавый забор и колючую проволоку с налипшим на колючки снегом за окном.

Замешкавшись, я повернулся к ней и сказал:

– Логопед-Дирол.

Она, немного помолчав, ответила:

– Жвачки не продаём. Логопедов тоже нет.

Название всё никак не всплывало в моей голове, я попытался ещё:

– Голо-педо-лор.

Она сдержанно хихикнула, и сказала:

– Голый педо-ЛОР? Это забавно. Могу себе такое представить. Ой… Ну не для тех, кто попал на приём к нему, конечно, – и смешинка её пропала.

– Мне нужен… – я надеялся, что название всплывёт на автомате.

– Галоперидол? – после небольшой выжидающей паузы сказала она.

– Да! Оно, – обрадовался я.

Она сходила в закуток за стеной и вернулась через некоторое время, держа пару коробочек.

– Вам в каплях или таблетках?

– Скорее всего… В таблетках.

– А как у вас в рецепте написано? – и вдруг она прервалась, вспомнив что-то важное: – Кстати, мы по рецепту его продаём только. У вас он есть?

– Да, есть, – я начал рыться в карманах.

Я залез в правый карман куртки, потом в левый. Потом в другой правый, потом в другой левый. Потом в карманы штанов, передние и задние. Потом расстегнул куртку и залез в во внутренние карманы. Затем снова в правый внешний, потом в левый внешний. Потом в другой правый, потом в другой левый. Потом в другой правый… Потом в другой левый…

– Ну, как успехи? – спросила она, оперевшись локтями на стойку и поддерживая руками свой подбородок.

– М-да-а, – расстроено сказал я. – Видимо, не сегодня. Наверное, оставил в другой куртке или в других штанах.

Она вздохнула, взяла коробочки и задумалась.

– Знаете… – неуверенно сказала она. – Это, конечно, не стоит так делать, но… Я вижу, что вам либо не очень хорошо, либо прямо ну очень хорошо…

– Да… У нас проблемы с друзьями… – пытался я дать ей честный ответ.

– Ага, поняла. Поэтому

лучше не иметь друзей, с которыми у вас проблемы. Короче… Я вам продам, вы только не говорите никому, что без рецепта я продала, ладно? – она улыбнулась, и я почувствовал, что это улыбка спасает жизни.

– Да, конечно, – как можно благодарнее я произнёс. – Большое спасибо вам. Сколько стоит?

– А вы в состоянии считать?

Я вспомнил случай с деньгами на полу, поэтому просто достал деньги из кармана и положил их на стойку. Она посчитала их, забрала часть, сдала сдачу и подвинула ко мне оставшиеся деньги и коробочку.

– Я вам в таблетках дам, потому что навряд ли в состоянии капли пить или раствор колоть, – забота была в каждом её слове. – И шапку наденьте, а то зима на улице, если вы не заметили…

Приятное чувство разлилось по моей груди вместе с быстрым биением сердца.

– Вы знаете… Я чувствую от вас такое радушно-приёмное тепло… От вас исходит такое… Провоцирующее желание объятий… Вы кажетесь такой близкой…

Она улыбнулась задорно, шутливо, немного озорно, немного игриво, немного кокетливо, с забавой выдохнув перед этим, слегка наклонив голову, немного сдвинув чёлку, посмотрев на меня таким приветственным взглядом, и…

– Ой, вы знаете, так хорошо, что мы с вами встретились! – радостно говорила какая-то бабка, улыбаясь неполным ртом зубов. – Это ей так поможет!

Передо мной стояла полумёртвого вида девочка, бледная, лет одиннадцати, с тёмными пятнами под безразличными глазами, которыми она смотрела на меня, вытянутыми руками слегка обнимая за плечи меня же, сидящего на корточках перед ней.

– Вы знаете, ведь болеет она у нас, вот никто и не хочет с ней общаться. Как хорошо, что есть ещё такие люди, как вы! – продолжала бабка.

– А чем болеет? – спросил я.

– Так туберкулёзом! Но вы не бойтесь, она не заразная!

Девочка продолжала молча стоять перед моим лицом. Я резко встал и отошёл от неё. Быстро оглядевшись, я понял, что нахожусь рядом с ЦДТ в Строителе. Довольно далеко от места, где я должен быть.

– Куда вы? – взволнованно и разочарованно спросила бабка.

Я молча развернулся и быстрым шагом, почти бегом, направился в направлении остановки Юбилейной. Мне было очень стрёмно, что я поступаю как мудак, вот так молча убегая от этой девочки и бабки. Но, с другой стороны, девочка выглядела как живой труп, и мне показалось, что она вообще ничего не понимает, поэтому я её навряд ли расстроил. А бабка… Ну думать надо головой, когда с туберкулёзной девочкой гуляешь, и быть готовой, что не все захотят с вами общаться. Но в голове моей, кроме совестливых переживаний, набирали силу другие мысли и чувства. Страх всё сильнее сжимал мой мозг, ведь я понял, что теперь, наверняка, тоже подхватил тубик, и что мне пизда. Надо срочно выдвигаться в тубдиспансер.

Пока я шёл по дворам к остановке, ещё большее место в моих мыслях заняло горькое и обидное и гневное ощущение дикой неудовлетворённости от упущенного разговора в аптеке. Та продавщица… К ней даже неприменимо слово «продавщица», потому что говоря «продавщица» представляешь совсем другого рода женщину. А эта девушка…

«БЛ-Л-ЯДЬ!» – воскликнул я, запнувшись за какую-то хуйню, проходя за «Родиной», и приземлился грудью прямо на поручень на входе в салон автобуса.

– Мужчина, не материтесь! – заворчала кондукторша.