Новатерра
Шрифт:
Люди были измотаны тяжким трудом. Каждому из специалистов в этот раз нашлась работа - врачу, геологу, химику, инженеру-технарю, строителю, эксперту по вооружению, биологу, коммивояжеру, - потому вьючные лошади еле передвигали копыта под тяжестью собранных образцов и благоприобретённого имущества. А за скольким после придётся отправлять машины! На пепелище каждое лыко в строку.
В этот раз довелось отличиться даже охранной команде из егерей. Новоявленный шляхтич вознамерился обложить грабительским оброком вольных пахарей из отдалённой деревеньки, да ещё залез в постель одной из девок. Ну, и охотники, рассмотрев коллективную жалобу, вправили ему мозги. А это не просто доброе дело. Это целая сельская община горячих сторонников и доброжелателей!
Подобные
И люди, как податливая банная губка, впитывали окружавшую дикость.
Люди насквозь пропахли гарью давних пепелищ и дымами походных костров.
Люди соскучились по родным и близким.
Люди спешили к милым сердцу очагам, домашним разносолам под стопочку-другую-третью, пенистым горячим ваннам, телевизорам, чистым постелям в спальнях без мошки и комаров.
Люди, по мере приближения к границе всё явственнее ощущая себя под надёжной защитой станичных пенатов, проявили вполне объяснимую халатность - сбились в плотную группу, нарушив походный ордер, которым, между прочим, предусмотрены и авангард, и арьергард, и боковое охранение.
Люди торопились. И потому никто не проявил душевного подъёма, услыхав натужный, со стонами, мат геолога Докучаева, промеж 'этажей' которого при известной фантазии угадывалась фраза:
– Отойду в кусты, снова желудок пучит.
– Что-то зачастил наш Петрович, третий раз уже с утра, - досадливо пробормотал бывалый сибирский охотник Валя Романенков, останавливая колонну на вынужденный короткий привал.
Часы показывали 11.53, к тринадцати ноль-ноль запросто можно добраться в станицу, а к пополудни уже нежиться на банном полоке. Если, конечно, Толян приструнит свой желудок...
– Он вчера сало с чесноком покушал, а потом молоко много выпил, - усмехнулся коллега сибиряка, природный осетин Бесо Кочиев.
– Я сам видел, мамой клянусь!
– Ну и дурак. Не головой думает, а пузом, - вывел резюме Валентин, послал смачный плевок вслед незадачливому гурману и прокричал 'доброе' напутствие.
– Чтоб ты в штаны себе наложил!
И, естественно, не подумал при этом, что зычным своим окриком подписывает Анатолию Докучаеву смертный приговор...
Геолог ни головой, ни, уж тем более, пузом, в этот момент не думал. Он прожил в общине одиннадцать лет и, как большинство здоровых вменяемых мужчин, состоял в иррегулярном казачьем войске Новороссии, причём в чине вахмистра - младшего командира. Каждую субботу от зари до темна он занимался боевой подготовкой, весной и осенью привлекался на двухнедельные комплексные военные сборы, по графику заступал в патруль и погранстражу, а также с достойной лучшего применения регулярностью участвовал в отражении агрессивных поползновений вражьей нечисти и, чего греха таить, в неспровоцированных боевых операциях самих общинников во Внешнем Мире. Он был умелым, опытным воином. А опытный, умелый воин не сравним с задумчивым, неторопливым шахматистом. У него не противник, но враг, и каждый его бой - партия-блиц с жесточайшим, в доли секунды, лимитом времени. Тут уж не до отвлечённых размышлений! Ветеран уровня Докучаева оценивает обстановку, принимает решение и действует без лишних раздумий, стремительно, на автомате, опираясь на условные рефлексы, выработанные в процессе тренировок и прошлых победоносных
Вот из чащобы на прогалину выходит группа в полтора десятка человек. Чужие! С оружием, в стандартном армейском камуфляже...
Крик какого-то идиота из своих, кажется, Вальки Романенкова, если и вызывает у них замешательство, то лишь на короткий миг...
Безмолвная - скупыми отработанными жестами - команда старшего, и чужие, принимая автоматы на изготовку к стрельбе, тут же рассредоточиваются в широкую цепь. А лихо действуют, чувствуется, волки те ещё!..
Изыскательская команда, пережидая его отход 'до ветру', явно устроила незапланированный привал - курят, умываются из фляг, жуют, вытряхивают всяческую дрянь, набившуюся в обувь. Охранение, конечно же, не выставлено. К чему попусту заморачиваться, когда всей паузы десять минут, не более?! Да и до новоросских рубежей каких-нибудь три-четыре версты, а это уже зона приграничья, куда по грибы-ягоды никто в округе не пойдёт. Даже лешие с кикиморами опасаются - там полно и гранат на растяжках, и фугасов нажимного действия, и волчьих ям, и стреломётов, и режущей проволоки, и противно воющих сигнальных ракет, и ещё Бог весть чего невесть в каком количестве... Расслабившихся изыскателей чужие даже не отстреляют, их постыдно вырежут. Срочно предупредить!..
А как предупредишь?! До врага шагов тридцать-сорок. Бравый ветеран - при спущенных штанах. Пока застегнёшь, пока разбежишься... И самое хреновое - его уже заметили! Ну, что же, тогда остаётся подать сигнал самым действенным способом. Раз уж помирать, говорят, так с музыкой!..
И Докучаев, расплескивая фекальные массы, нырнул рыбкой за поваленную ветром близлежащую лесину, перекатился чуть в сторону от места падения, снял автомат с предохранителя, передёрнул затворную раму и неприцельно, веером, выпустил по наступающей цепи все патроны, сколько помещалось в магазине. А град ответных пуль безжалостно искромсал его трухлявое укрытие...
Так называемая ближняя застава, на расстоянии километра от собственно казачьих земель перекрывавшая грунтовую дорогу в городок Нижнереченск, служила центральным погранично-таможенным пунктом и одновременно парадным фасадом Новороссии. Вычурный кованый палисад под стойкой порошковой краской, высоченный флагшток, изумрудная трава газонов, ухоженные цветники, зал ожидания с мягкими диванами для утомлённых путников, баром и оптово-розничной торговлей всякой станичной всячиной, гравийные дорожки под цементной стяжкой, коновязь и поилка при колодце, автомобильный отстойник с эстакадой, шиномонтажом и бензоколонкой, доброжелательная погранстража, милая приветливая девушка в форме инспектора таможни, пара ласковых спаниелей, - вся эта благостная солидность на фоне окружающего тлена не столько способствовала реноме общины, сколько была призвана хоть немного скрасить незваным гостям осознание того безрадостного факта, что их, вероятнее всего, не пропустят дальше изящного шлагбаума...
Наученные горьким опытом прошедших - вернее, отгремевших - лет, казаки привечали у себя отнюдь не всех и далеко не каждого в отдельности. И пришлым вовсе не обязательно знать о том, что спаниелька Триша (от 'тринитротолуола', он же тол, он же тротил) натаскана на взрывчатые вещества, боеприпасы, ружейную смазку и нагар в стволах, а ее напарник Глюк - на поиск наркотиков и прочей отравы.
О том, что милая приветливая девушка Марина, во-первых, наделена феноменальной памятью и специально обучена выявлять персон нон грата по добытому разведкой скупому описанию внешности, а во-вторых, будучи психологом по образованию и призванию, просто наблюдая за вазомоторными реакциями собеседника, до того безошибочно определяет его внутреннюю сущность, что заслуженно считается в станице ведьмой.