Новая цель. Как объединить бережливое производство, шесть сигм и теорию ограничений

Бергланд Сьюзан

— Замедляюсь? С чего бы это? — удивился Джо.

— Джо, я как человек, регулярно ездящий на велосипеде в пригород­ных вашингтонских пробках... — Она остановилась. — Ладно, не об­ращайте внимания. То, что вы делаете во время управления машиной, касается лишь вас и полиции, контролирующей соблюдение правил до­рожного движения. Но здесь, на работе, мы хотим, чтобы вы играли по правилам компании... По новым правилам. Поймите, Джо, вы работаете слишком много. Мы очень беспокоимся, чтобы вы не ушли от нас — на более спокойную работу или, извините, прямо в могилу.

Джо опустил голову. Ему слишком хорошо были знакомы эти страхи.

На другой работе он получал бы значительно меньше, а в могиле не по­лучал бы вообще ничего.

— Хорошо, хорошо, — поспешно сказал он. — Я могу попробовать. Объясните еще раз, чего вы хотите?

— Последовательного исполнения задач, — терпеливо повторила Сара. — Вы знаете, что такое эстафетная гонка?

— Да, я однажды был на Олимпийских играх.

— Хорошо. Представьте себе участника эстафеты на беговой до­рожке.

Сара приняла позу бегуна, пытаясь хоть немного его рассмешить.

— Вы и все другие сотрудники F&D будете вести себя подобно это­му бегуну — в полной готовности и ожидании. Когда вам вручают про­ект — эстафетную палочку — вы начинаете бежать...

Она попыталась побежать на месте.

— Хорошо, допустим, я уже бегу, — откликнулся Джо.

— Возможен один из трех результатов. Первый — вы добежите до фи­ниша — разработаете график тестирования, проведете оценку данных или сделаете что-то еще.

— Хорошо.

— Второй — вы можете быть заблокированы — то есть будете не в со­стоянии завершить работу, поскольку вам потребуются альтернативное мнение или дополнительные данные от кого-то еще.

— А третий результат?

— Вы должны остановить данную работу, чтобы заняться какой-то за­дачей, имеющей более высокий приоритет.

— А, вот видите! Я предсказываю, что это будет происходить все вре­мя! — торжествовал Джо.

— Нет, Джо, мы устанавливаем приоритеты с таким расчетом, чтобы подобный результат был крайне редким явлением — как в вашем случае, так и с другими аналитиками, — заверила его Сара.

— А что произойдет, если мне нужно подумать о чем-то другом? — вкрадчиво спросил он.

— Пожалуйста, думайте! Это же часть аналитического процесса!

—А что если мне нужно подумать об этом пару дней? Или неделю?

—Тогда считайте себя заблокированным,—ответила Сара. — Смотри­те, я отлично понимаю, что в вашей работе присутствует творческий эле­мент. Но вам нужно будет максимально сконцентрироваться на одной- единственной, наиболее важной на данный момент задаче. Как только вы получаете эстафетную палочку, пробегите нужную дистанцию; не стоит метаться во все стороны, пытаясь одновременно пробежать шесть или семь дистанций.

Джо вздохнул и огляделся по сторонам.

— А что насчет моей системы штабелирования? — печально спро­сил он.

— Вы можете сохранить ее, — примирительно сказала Сара, решив не затевать вторую битву, не выиграв первой.

— Molto bene [42] — облегченно вздохнул Джо.

Противостояние в F&D напоминало скорее партизанские вылазки, чем широкомасштабные сражения. Как-то раз один из аналитиков — не Джо Тассони, — когда его спросили о заказе, который ждал согласования уже несколько дней, закатил настоящую истерику и в гневе выскочил на ули­цу. К счастью для обеих сторон, он вернулся на работу следующим утром и подписал все заказы. Это был, пожалуй, самый драматичный инци­дент. Тем не менее в течение лета и осени периодически наблюдались не­большие недоразумения, обиды, неурядицы, пассивное сопротивление и скрытые стычки.

42

Очень

хорошо (итал.).

Сара поняла, что самая сложная часть ее работы заключалась в том, чтобы побудить людей подчинить собственные нужды, склонности, ин­тересы или комфорт насущным потребностям системы и ее ограниче­ниям, то есть аналитикам. Только в этом случае система могла усилить поток и стать менее хаотической. Однако некоторые из аналитиков,

несмотря на свой профессионализм, никак не могли свыкнуться с этой мыслью.

Как правило, все менеджеры, особенно амбициозные, хотят знать, насколько они хороши. Они всеми силами пытаются выделиться за счет оптимизации своей деятельности, при этом неважно, в чем имен­но заключается их личная ответственность. Виктор Кузански постоян­но использовал в работе с людьми эту природную склонность к сорев­нованию. Он был не первым и уж точно не последним руководителем, стремившимся это делать. Часто в качестве стимулирующего показателя он использовал суммы выставленных счетов и даже мог превратить это в своего рода игру. И тогда спровоцированные Виктором лаборатории бо­ролись друг с другом за то, чей счет, выставленный клиенту, будет более внушительным. Это поднимало выручку компании, но отталкивало кли­ентов, серьезно относившихся к вопросу стоимости услуг. Тем не менее такие игры были на руку Виктору; он хотел создать пул клиентов с самы­ми глубокими карманами и организационной структурой, позволявшей тратить деньги направо и налево. Но в настоящее время Виктор сидел в камере и отчаянно боролся с депрессией, которая явилась закономер­ным следствием его жизненной стратегии.

Сара же в полной мере ощутила на себе результаты взлелеянной Вик­тором культуры — старый добрый эгоцентризм. Ей часто приходилось идти в лобовую атаку на тех, кто не понимал или не хотел понимать си­стему новых приоритетов. Проблема усугублялась тем, что ей было слож­но рассказывать об этих приоритетах публично; в какой-то момент она до такой степени заваливала собеседников рациональными доводами, что те забывали, о чем именно изначально шел разговор.

Наконец, после одного из обедов с Брендой она придумала простой ло­зунг:

«Оуктон прежде всего. Аналитики прежде всего».

Это сработало, и многие наконец смогли ее понять. Тем не менее ино­гда Саре казалось, что она обречена вечно сражаться с людьми типа на­чальника лаборатории кинетики, которому не нравились общие при­оритеты, потому что они противоречили его графику. Он, видите ли, выстраивал свой график на протяжении многих лет; так почему же не он, а кто-то другой должен решать, в каком порядке проводить те или иные тесты?

— Ваши приоритеты попросту неэффективны для моих техников! — возмущенно заявил он Саре.

А когда этот человек, наделенный огромным упорством, но край­не ограниченным воображением, замолкал, в дело вступали скучные и упрямые технари:

— Я не вижу, в чем разница. Если нам все равно нужно это сделать... Скажем, я иду к центрифуге, так почему бы мне не сделать все задания, требующие использования центрифуги? А вы заставляете меня отойти от центрифуги и пойти к эластомеру.

Или:

— Я совсем забыл. Вам ведь нужны результаты сегодня?

И такие слова можно было услышать, скорее, от толковых людей. Люди с более узким кругозором—задававшие меньше вопросов — быстрее по­няли, что им нужно делать.