Новая земля (Новь)
Шрифт:
Но онъ не смотрлъ на нее.
На яхт начали варить кофе, но изъ вниманія къ Ойэну, который все еще страдалъ морской болзнью, ршили его пить на шхерахъ, къ которымъ подъхали. Катеръ присталъ. Расположились на камняхъ, и началась возня, это было такъ весело, такъ ново. Ойэнъ смотрлъ на все широко раскрытыми, удивленными глазами, на море, на волны, потрясавшія своимъ шумомъ воздухъ, на этотъ пустынный островъ, гд не было ни одного деревца, гд солнце и морская вода уничтожили всю траву. Какъ это было все странно! Агата обходила всхъ съ чашками и стаканами, ея крошечныя
Мильде предложилъ выпить за ихъ здоровье.
"У тебя нтъ шампанскаго?" спросилъ онъ Олэ.
Принесли шампанское, нашли стаканы и выпили за ихъ здоровье съ громкимъ ура. Мильде былъ въ превосходномъ настроеніи духа, онъ предложилъ закупорить бутылку и броситъ ее въ море съ бумажкой, на которой вс напишутъ свои имена, дамы и мужчины.
Вс написали, за исключеніемъ Паульсберга, который ршительно отъ этого отказался. — Человкъ, пишущій такъ много, какъ онъ, не будетъ писать шутки ради на какой-то записк, сказалъ онъ. Съ этимъ онъ поднялся и пошелъ одинъ вглубь острова.
"Тогда я припишу его имя", сказалъ Мильде и взялся за карандашъ.
Но теперь фру Паульсбергъ сердито воскликнула:
"Что вы хотите длать? Я надюсь, вы оставите это. Паульсбергъ сказалъ, что онъ не хочетъ, чтобъ его имя стояло здсь, и этого достаточно". Фру Паульсбергъ состроила очень обиженное лицо. Она положила одно колно на другое и держала чашку, какъ будто это была кружка пива.
Мильде тотчасъ же извинился, — вдь это была шутка, сказалъ онъ: самая невинная шутка. Но если подумать, то дйствительно фру Паульсбергъ права; это была глупая выдумка, и Паульсбергъ не могъ этого сдлать, однимъ словомъ… Впрочемъ, онъ находить, что въ этомъ нтъ никакой шутки; и онъ предлагаетъ оставить исторію съ бутылкой. Если не будетъ имени Паульсберга, то… Какъ полагаютъ остальные?
Но Иргенсъ не былъ больше въ состояніи удерживаться, и началъ высмиватъ Мильде, скрывая свою злобу:
"Ха-ха-ха, премированный господинъ, ты божествененъ!"
Премированный господинъ! Онъ все еще не могъ забытъ преміи.
"А ты", возразилъ ему Мильде разозленный и посмотрлъ на него пьяными глазами, "становится невозможно имть съ тобою дло!"
Иргенсъ сдлалъ удивленный видъ.
"Что такое? Мн кажется по твоему тону, что мои слова тебя оскорбили?"
Теперь должна была вмшаться фру Ханка. зачмъ же ссориться вдругъ на прогулк? Это очень непріятно, нтъ, въ самомъ дл! Итакъ, если они не будутъ сидть смирно, ихъ потопятъ!
Иргенсъ тотчасъ же замолчалъ: онъ даже не проворчалъ сквозь зубы, что у него было привычкой, когда онъ бывалъ разозленъ. Фру Ханка углубилась въ размышленія; какъ измнился съ нкотораго времени ея герой и поэтъ. Откуда все это. Какъ выцвли его темные глаза! Его усы обвисли, онъ потерялъ свжесть лица, его лицо не было такимъ обворожительнымъ, какъ прежде. Но потомъ она вспомнила о его разочарованіи, о его гор по поводу преміи, которой онъ не получилъ, о его книг, - этомъ чудномъ собраніи стихотвореній, о которомъ умалчивали съ злымъ умысломъ, и, нагнувшись
"Иргенсъ, къ сожалнію, сдлался желчнымъ; вы, вроятно, это замтили, но это пройдетъ". Фру Ханка хотла сдлать для него все, что могла, оправдать его, по доброт душевной; она говорила теперь то же самое, что говорила и Иргенсу съ глазу на глазъ: нечего удивляться, что онъ сталъ раздражительнымъ; такую горечь, какъ его, нужно уважать. Онъ цлые годы старался и работалъ, а страна, городъ…
"Да, подумайте только!" сказала также Агата. Вдругъ Агата вспомнила, что она по отношенію къ этому человку не была какъ должна была быть, она была неделикатна, да, груба; она напрасно оттолкнула его. Она такъ хотла бы, чтобъ этого не было, но теперь уже поздно.
Теперь Паульсбергъ вернулся со своей одинокой прогулки и сказалъ, что пора подумать о томъ, чтобъ вернуться домой. Нельзя быть увреннымъ въ томъ, что не пойдетъ дождь, онъ думаетъ, что это очень даже вроятно. Солнце уже почти совсмъ зашло, и дуетъ довольно сильный втеръ.
Агата обошла еще разъ съ чашками и предложила кофе. Совершенно незамтно, она наклонилась къ Иргенсу и сказала:
"А вы господинъ Иргенсъ?"
Этотъ почти умоляющій голосъ заставилъ его взглянуть на нее. Онъ не хочетъ кофе, но онъ удивленно улыбнулся, когда посмотрлъ на нее. Она сіяла, она не знала, удержитъ ли она дольше подносъ въ своихъ рукахъ, и тогда она пробормотала: "Ну, немножко". Онъ посмотрлъ на нее еще разъ и сказалъ: "Нтъ, благодарю".
На обратномъ пути Иргенсъ былъ совсмъ другимъ человкомъ. Онъ говорилъ, занималъ общество, помогалъ даже бдному Ойэну, которому совсмъ приходилось плохо. Передъ Мильде опять уже стояла бутылка подъ предлогомъ, что теперь пришло настоящее время выпивки. И Иргенсъ пилъ съ нимъ только для того, чтобъ показатъ свою любезность. Фру Ханка сіяла и была счастлива, какъ ребенокъ; мысленно она сказала самой себ, что она не должна забытъ сегодня же вечеромъ попросить у мужа денегъ, — сотню или дв кронъ.
Также и на обратномъ пути Тидеманъ правилъ рулемъ, и нельзя было его уговоритъ оставить его. Онъ слдилъ за парусомъ и за волнами и не говорилъ ни слова. Онъ былъ красивъ съ рулемъ въ рук; съ легкою просдью волосы очень шли къ нему, его фигура то исчезала, то снова появлялась въ воздух. Его жена крикнула ему разъ, не холодно ли ему, — вниманіе, которому онъ почти не врилъ, вотъ, почему онъ сдлалъ надъ, что не слышитъ.
"Онъ не слышитъ", сказала она и улыбнулась, "не холодно ли теб, Андрей?"
"Холодно? Нтъ", отвчалъ онъ.
И скоро все общество было опять уже въ гавани.
Ойэнъ, какъ только вышелъ на берегъ, тотчасъ же позвалъ извозчика. Онъ сейчасъ же долженъ хать домой и поискать свое стихотвореніе, и тогда ршится его судьба. Онъ не будетъ покоенъ, пока не убдится въ этомъ. Но, можетъ быть, онъ можетъ позже встртиться съ компаніей? Пойдутъ они въ ресторанъ?
Вс переглянулись вопросительно, не зная куда итти. Тогда Олэ Генрихсенъ сказалъ, что онъ лично хочетъ итти домой. Онъ думалъ о Тидеман и зналъ, что если кто нуждается въ поко, такъ именно онъ.