Новая земля (Новь)
Шрифт:
"Да, да, итакъ, спокойной ночи".
И Тидеманъ снова по лстниц спустился въ контору, гд онъ заперся.
Заложивъ руки за спину, онъ всталъ у окна и началъ смотрть на улицу, ничего при этомъ не видя. Нтъ, она не перершила этого, а вдь это было бы возможно; она не колебалась. Нтъ, нтъ! Да, вотъ тамъ она стояла, облокотившись на конторку, она слушала, что онъ говорилъ, и отвчала на это: да, такъ мы и сдлаемъ. Нтъ, колебаній не было никакихъ… Но вдь она также не показала и радости? О нтъ, она пощадила его, онъ долженъ сознаться, она настолько все же была внимательна къ нему. О, Ханка всегда была деликатной, да хранитъ ее Богъ. Какъ разъ вотъ тутъ она стояла, Ханка, Ханка!.. Но теперь она наврно радуется. Почему же
II
Два дня Ханка напрасно искала Иргенса. Она поспшила къ нему, чтобъ сообщитъ ему о своей радости, о своей свобод, о полученной наконецъ свобод; но она не застала его дома. Его дверь была заперта, и когда она постучала, ей не открыли, значитъ его не было дома. Она не встрчала его также и въ ресторанахъ. Наконецъ, она ршилась ему написать, попроситъ назначитъ ей день, часъ, ей нужно поговоритъ съ нимъ о чемъ-то очень радостномъ.
Но въ продолженіе этихъ двухъ дней, благодаря долгому ожиданію, ея радость по поводу развода какъ-то исчезла; она такъ часто говорила и повторяла, что вотъ насталъ конецъ ея браку, мысли ея такъ привыкли къ этому, что не заставляли больше биться ея сердца. Она разлучена со своимъ мужемъ. — Хорошо, но вдь она и раньше не была такъ тсно связана съ нимъ. Разница не была ужъ такой большой, чтобъ можно было бы такъ долго ею заниматься.
И къ этому еще присоединилось какое-то мучительное чувство, какое-то предчувствіе горя, какая-то нжность при мысли о развод, о томъ, что она каждую минуту должна оставить домъ; счастье ея было не велико. Ея сердце сжималось отъ удивительно страннаго захватывающаго ощущенія, когда дти болтали съ ней и протягивали къ ней руки. Отчего могло это происходить? Въ послднюю ночь она опять встала и посмотрла на дтей, когда они спали. Вотъ он каждая въ своей постельк; он сбросили съ себя одяла, такъ что были голенькими до самыхъ рукъ, но, несмотря на это, он крпко спали и шевелили во сн руками и пальцами. Славныя дтки, он лежали тамъ такія розовенькія, со сбившимися на грудь рубашенками. Она осторожно завернула ихъ въ одяльца и, опустивъ голову на грудь, долго стояла надъ ними въ безмолвномъ волненіи.
Что будетъ, когда она передетъ? Какъ она устроится? Она была свободна, но замужняя. Въ Норвегіи разведенные супруги могли снова сойтись по прошествіи трехъ лтъ, три года ей нужно ждать, жить гд-нибудь въ наемной квартир, платить помсячно, длать закупки. И въ продолженіе этихъ двухъ дней, когда она обо всемъ этомъ думала, у нея никого не было, съ кмъ она могла бы посовтоваться; Иргенсъ никогда не бывалъ дома, одинъ Богъ знаетъ, гд онъ пропадалъ. Тидемана она не видла.
Она опять направилась къ Иргенсу, онъ поможетъ ей нанятъ комнату, и лучше всхъ можетъ посовтовать ей. Да, да, это прелестно, теперь наступалъ конецъ этой постоянной неволи; она носила съ собой свое глубокое недовольство мсяцъ за мсяцемъ, въ теченіе цлаго года, съ того времени, какъ она познакомилась съ извстной компаніей и узнала другую жизнь; теперь она была свободна, свободна и молода. Она хотла поразитъ этой радостью Иргенса, онъ такъ часто говорилъ о развод въ т тихіе часы, когда они бывали одни.
Наконецъ-то Иргенсъ былъ дома.
Она тотчасъ же все ему разсказала, какъ все это произошло, какъ Тидеманъ согласился; повторяла его слова, хвалила его силу воли; она наблюдала за лицомъ Иргенса, ея глаза блестли. Иргенсъ не обнаруживалъ большой радости, онъ улыбнулся, сказалъ гм и да, спросилъ, довольна ли она? Итакъ, она теперь разведена?
У нея явилось нехорошее предчувствіе; сердце начало биться.
"Но это, кажется, тебя нисколько не радуетъ, Иргенсъ?" сказала она.
Онъ опять улыбнулся: "Радуетъ? Конечно. Разумется. Дорогая, ты думаешь, что я не доволенъ. Ты такъ давно хотла освободиться отъ этихъ узъ, разв я могу не… Въ этомъ ты можешь быть уврена"
Одни лишь громкія слова, безъ чувства, безъ души. Что такое, что случилось? Разв онъ теперь больше ея не любитъ? Она сидла съ встревоженнымъ сердцемъ, она хотла попробовать выиграть время, чтобъ успокоиться немного; она сказала:
"Но, милый, гд же ты былъ все это время? Я три раза была здсь передъ дверью, и тебя не было дома".
На это онъ отвчалъ, что это просто было случайностью, неудачей; онъ иногда выходилъ, но большую часть времени бывалъ дома. Гд же ему бытъ? Нигд.
Нтъ, она тоже такъ думаетъ, но…
Пауза. Тогда она отдалась своему чувству и сказала, съ трудомъ дыша:
"Да, Боже мой, Иргенсъ, вдь я теперь твоя, я развожусь, я не остаюсь дольше въ дом. Вдь ты благодаренъ мн за это? Вдь теперь я не остаюсь дольше въ дом. Это будетъ продолжаться еще три года, но… "
Она останавливается. Она видитъ по его лицу, что онъ отвернулся и приготовился выдержать бурю. Ея отчаяніе начало расти, когда она увидла, что онъ ничего не отвчаетъ, ни одного слова. Наступаетъ опять пауза.
"Да, Ханка, это не хорошо", говоритъ онъ наконецъ. "Ты тогда меня такъ поняла, что если ты разведешься, то… что только въ томъ случа, если бы ты была разведена, тогда… Я сознаюсь, что если понимать буквально, тогда ты права, да, я можетъ быть говорилъ что-нибудь подобное, это совершенно врно, и не разъ можетъ быть…"
"Но скажи", сказала она почти задыхаясь: "вдь мы никогда ничего другого не подразумвали, не правда ли? Да, Иргенсъ? Вдь ты же любишь меня, могу я этому врить? Ты сегодня такой странный".
"Къ сожалнію, не такъ, какъ раньше". Онъ смущенно отвернулся и подыскивалъ слова, его передернуло. "Я не хочу лгать теб, Ханка, я не влюбленъ въ тебя, какъ прежде. Было бы нехорошо скрывать это отъ тебя, я не могу и не въ состояніи этого сдлать…"
Это она поняла, это было ясно сказано. И молча качая головой, растерянная, убитая, она шептала безсвязныя слова:
"Да, да, да, да, да! Не въ состояніи. Нтъ. Потому что это минуло безвозвратно…"
И, молча, она продолжала сидть.
Вдругъ она повернула голову и посмотрла на него; короткая верхняя губа была все еще припухшей, и за нею виднлись зубы. Она попробовала улыбнуться и сказала тихо:
"Можетъ быть, это не совсмъ прошло, Иргенсъ? Подумай, я столько поставила на карту?…"
Онъ покачалъ головой.
"Да, это дйствительно плохо, но… Знаешь, о чемъ я только что думалъ, когда я теб не отвтилъ. Ты сказала: минуло безвозвратно! Я думалъ о томъ, можно ли такъ сказать, хорошо ли это выражаетъ мысль? Настолько мало захватываетъ меня этотъ вопросъ, что это ршеніе меня не трогаетъ. Ты сама видишь…" И, какъ бы желая воспользоваться этимъ случаемъ, онъ продолжалъ: "Ты говоришь, что ты три раза была здсь и искала меня? Ну, о двухъ разахъ я зналъ. Я долженъ теб это сказать, чтобы ты видла, что мн невозможно скрыть это обстоятельство. Я сидлъ здсь и слышалъ, какъ ты стучала, но я теб не открылъ. Ну, теперь ты понимаешь, что это серьезно, но милая, милая Ханка, это не моя вина, ты не должна огорчаться… Не правда ли, ты поймешь, если я скажу, что наши отношенія унижали меня? То, что я постоянно бралъ отъ тебя деньги, это унижало меня, и я говорилъ про себя: и это оскорбляетъ твое самолюбіе! Не правда ли, ты понимаешь, что такой человкъ, какъ я, — я самолюбивъ, недостатокъ силъ, или нтъ, я не знаю…"