Новые Кроманьонцы
Шрифт:
Он помолчал, потом добавил:
— Интересно, а зачем им понадобились вы? У вас есть какие-то мысли на этот счет?
— Нет, полковник, — усмехнулся Корбен. — Мне совершенно непонятна ваша страна и все, что здесь происходит. Мы разговариваем с руководителем региона и соглашаемся на сотрудничество, которое вы нам и предложили. А он нам рассказывает про своих папу и дедушку, запирает в тюрьме, объясняя это законами гостеприимства и обещает сделать лучшими экспонатами его музея. Потом появляются милые анархисты, которым дела нет ни до чего в мире, они легко захватывают тюрьму, тащат нас к себе в подземелье
Полковник покачал головой:
— Увы, для меня пока тоже сплошная головоломка: слишком много нестыковок. Но я почему-то уверен, что эти нестыковки не сами по себе, а как-то взаимосвязаны. Знаете, это как складывать паззл: пока все кусочки не установишь на свое место, картины не увидишь.
Он долго сидел с закрытыми глазами. Потом полковник улыбнулся и открыл глаза:
— Я все понял! И для вас ситуация намного хуже, чем для меня. Но для начала расскажите, что заставило вас принять наше предложение.
Корбен сел на пол рядом с полковником:
— Атака хакеров. Очень продуманная и тщательно подготовленная, — он поморщился. — Воры, знаете ли, тоже бывают талантливыми. У нас украли все деньги, нам не на что купить расходный материал. Принтеры встали, мы по уши в долгах. И людям платить тоже нечем. Короче, за один день мы из ведущих производителей робототехники и оцифрованных копий, обанкротились в ноль. Ваша работа?
Полковник пожал плечами:
— Может и наша, но я сильно сомневаюсь. Откуда у нас взяться сильным хакерам? Здесь выход в сеть только по письменному заявлению с указанием причины, сайта и предполагаемого времени работы. И с обязательным подробным отчетом. Вы их скорее найдете в Юнанистане, в нашей самой богатой провинции. Они у нас даже эсчинсалей зачем-то постоянно выкупают. Это когда мужчины с мужчинами, такие у нас тоже есть. Хотя за такое преступление полагается смерть и покрывает несмываемым позором всю семью.
— Выкупает?! — удивился Корбен. — Вы торгуете людьми?!
— Ну что вы! — оскорбился полковник. — Не в средние века живем, ни о какой торговле и речи быть не может. Тут правильнее говорить о компенсации понесенных великим халифом затрат. Детский сад, школа, училища и университеты — это, знаете ли, немалых денег стоит. Кроме образования с детьми на всех этапах работают воспитатели, кураторы и пропагандисты. И получают за свою деятельность зарплату. Так что, на мой взгляд, вполне справедливо требовать компенсации от тех, на кого деньги были потрачены впустую, и они все равно нарушили закон. Вам так не кажется?
Корбен не стал спорить:
— Я ответил на ваш вопрос, ответьте на мой.
— Никакой загадки, Корбен Даллас, — улыбнулся полковник, — крысам вы не нужны. Но брат Джирдона, это, кстати, его ненастоящее имя, в сопротивлении в Эрбиле. И у них там все серьезно, вчера они разгромили дивизию миротворцев. Вот повстанцы и напали на тюрьму, а крысы им дали только приют. Теперь вам все понятно?
— Они хотят, чтобы мы работали на них, но платить за работу не собираются? Я правильно понял, полковник?
Полковник тихо засмеялся разбитыми губами.
— Проблема не в деньгах, Корбен, — он покачал головой. — Если в Халифате появятся сведения, что вы работаете с оккупантами,
— А что будет с вами, полковник? — подал голос Бадди. Он с интересом осматривал помещение, в котором они оказались, и, казалось, совсем не интересовался разговором.
— Для меня хороших вариантов тоже нет, — спокойно сказал полковник. — Казнь отложили, боясь, что это как-то может вам навредить. Но только отложили, здесь без иллюзий. Как только Сардар заберет вас с собой, меня не станет. Увы, у крыс нет ни малейшего повода для любви к представителям армии и власти. И они нас всегда казнят.
Говорил он совершенно спокойно, как будто речь шла о какой-то книге, а не о его жизни.
— А вы ведь их тоже убиваете, если попадают к вам в руки? — спросил Бадди, глядя ему в глаза.
— Кого, крыс? — удивился полковник. — Нет, тех, кого поймали, отправили в боевые части. Казнят у нас эсчинсалей, за коррупцию и за выступления против халифа. Предателей тоже казнят, но их вешают. Если я вернусь в Халифат, — бесстрастно добавил он, — меня ждет именно веревка: ведь просто так крысы меня бы никогда не отпустили.
Потом полковник помрачнел:
— Но хуже всего, если меня отдадут оккупантам. Боюсь даже представить полет их фантазии при виде меня. Так что смерть у крыс от меча — не худший для меня вариант.
Он помолчал и невесело усмехнулся:
— А ведь все могло быть совсем по-другому, если бы вы просто внимательно слушали и отдали карточку пограничникам!
Корбен пожал плечами:
— Боюсь, мои извинения вам не сильно помогут, полковник. Еще один вопрос, если не возражаете. Кто такие оккупанты?
— С чего же мне возражать, — улыбнулся полковник, — благодаря вам я еще пока жив. Когда отец Абдул-Меджида III провозгласил возрождение Халифата, все земли, когда-то принадлежавшие Великой Османской империи, объявил своей собственностью. А людей, которые их населяли на тот момент — оккупантами. Им было предложено либо покинуть незаконно занятые земли, либо стать частью Халифата добровольно. Условия, согласитесь, более чем благородные. Многие новые провинции получили широкую автономию, и от них сейчас требуется только платить вовремя налоги и поставлять призывников в армию. Но, к сожалению, великодушие халифа оценили не все, и нам приходится применять силу для тех, кто в доброте видит слабость. А теперь, господа, мне необходимо поспать. Не хочу, чтобы у меня в последний момент дрожали руки и были красные глаза.
ПОЛИГОН
Майор Али Катлама первым выпрыгнул из вертолета и показал куда положить ящик со склада Ондер-ага. Там был последний из прилетевших к ним роботов. Полковник распорядился доставить его в Исследовательский центр, но великий визирь заявку не подписал. Он неожиданно перенаправил ее на рассмотрение своему адьютанту по военным вопросам, а тот приказал доставить робота на полигон для проверки его в боевых условиях. И назначил его, Али Катлама, ответственным за результат.