Новые приключения во времена Людовика XIII

Немов

Но сейчас наши герои только проскочили мимо этих красот и легко вбежали по красивой деревянной лестнице на узкую галерею второго этажа библиотеки. Изабелла любила сидеть здесь в широком кресле, обитым приятным малиновым бархатом, устроившись у широкого окна с какой-нибудь интересной книжкой на коленях. Малиновые портьеры скрывали ее из вида всех, кто ходил внизу, позволяли оставаться в тени, глядеть на облака и цветы внизу, вдоволь мечтать или сочинять стихи.

Де Силлек, чрезвычайно быстро сориентировавшись, вытащил несколько книг с одной из полок возле кресла, что- то быстро повернул, нажал, и Изабелла

с изумлением увидела, как одна книжная секция напротив старинного глобуса, укрепленного на высокой игле, бесшумно повернулась, открывая их взору узкую нишу и длинный сумрачный проход за ней. Влюбленные юркнули в темноту, стараясь не задеть книги на полках; дверь за ними бесшумно закрылась, когда внизу раздались торопливые шаги.

– Г-жа дю Трамбле!
– с притворной нежностью звала г-жа де Шательро. Голос ее доносился в тайный проход глухо.
– Я все равно найду вас!

– Зачем она вас ищет?
– шепотом спросил де Силлек, горячими сухими губами прижимаясь к виску Изабеллы и с наслаждением вдыхая знакомый запах фиалок.

– Королева Анна любезно отпустила меня домой сегодня, ибо, как она заметила, вид у меня совсем больной, - прошептала Изабелла, задыхаясь от волнения, разрывающего ей грудь.
– Но гвардейцы кардинала, - они дежурят сегодня, знаете?
– не пропустили у меня ни с главного входа, ни со стороны калитки! Они заявили, что существует некий приказ кардинала Ришелье держать меня в Лувре до самого вечера. Пока я бегала по дворцу, рядом все крутилась эта отвратительная де Шательро и в открытую признавалась, что ее послали следить за мной! В какой- то момент ее позвала королева Анна, слава богу, а я прибежала в библиотеку, потому что мне некуда было идти!

– Г-жа дю Трамбле!
– придворная дама, похоже, уже поднималась по лестнице. Я все равно найду вас! Я знаю, что вы здесь, упрямая девчонка!

– Она сможет войти сюда?
– прошептала Изабелла, с трудом сдерживая бившую ее крупную дрожь.

– Не думаю, - ответил де Силлек спокойно, крепко держа Изабеллу в объятиях и заботливо укрывая полами своего длинного плаща.
– Об этой двери вряд ли кто знает, а кто и знает, тот не танцует уже в Лувре. Мне о ходе Роз еще в юности рассказал отец. Когда- то они с королем Генрихом пользовались этим проходом, чтоб незаметно выходить в город. Но вы дрожите! Г-жа Изабелла, да вы холодны, как лед!

– Дрянная девчонка!
– бесновалась г-жа де Шательро где- то совсем близко.
– Я знаю, вы здесь! Вы специально не пошли на прием, специально спрятались, чтоб навредить мне, чтобы выставить меня перед Его высокопреосвященством в черном свете! Но я отлично изучила вас! Никому, кроме вас не пришла бы в голову дурацкая мысль прятаться в королевской библиотеке.

– Идемте отсюда, - шепнул де Силлек.

Он, похоже, когда дверь была еще открыта, приметил лежавшие в нише факел и трут и сейчас зажег факел и так, с факелом в одной руке и, прижимая к себе Изабеллу свободной рукой, будто боялся, что она раствориться в холодном воздухе, поспешил прочь.

– Почему вы стали искать меня, ведь вы мне не поверили, когда я утверждала, что не писала письмо кардиналу Ришелье? Вы же сами сказали мне о своем недоверии?
– тихонько спросила Изабелла, когда они спешили узкому арочному коридору из серого гранита, из

которого был выстроен весь дворец, кое- где тускло освещенному светом из узких отверстий в каменных стенах. Иногда до них сквозь отверстия доносились голоса, в которых нельзя было разобрать ни слова, обрывки музыки или запахи дворцовой кухни.

Де Силлек крепко прижал Изабеллу к себе, словно боялся потерять навсегда. Изабелле показалось, что он тяжело вздохнул, и щеки его порозовели.

– Анри рассказал мне, что вас не выпускают из Лувра!
– он остановился и опять заботливо закутал Изабеллу в свой плащ.
– Я, слава богу, расспросил его… Он сказал, что вы побледнели и сильно похудели, да и я сам это вижу! Ах, почему я не пришел за вами раньше, черт возьми! Вот уж эти мои гордость и глупая недоверчивость!

– Но вы все - таки здесь!

– Я не мог вас оставить на растерзание этим людям! Даже если б Анри и Исаак не вызнали бы о подложном письме у гвардейцев Ришелье, а они сделали это вчера ночью, я все равно приехал бы за вами!

– Они вызнали? О, какое счастье!

– Анри вызвал на дуэль де Рона, который выдавал себя за возлюбленного вашей подруги, тот был вынужден рассказать, что г- н Ришелье довольно удачно скомпрометировал вас и вашу подругу в наших глазах!

– Постойте, г- н Арман! Я что- то в себя никак не приду! Де Рон выдавал себя за возлюбленного Джулии?

– Да, и у него, к сожалению, слишком хорошо получалось!

– Так вот почему г-н де Арамисец был столь сух со мной, когда я умоляла его верить мне! А я - то понять не могла, почему письмо вызвало у него такую бурную реакцию!

– Черт подери, да нас уверяли в вашем предательстве со всех сторон и весьма убедительно! Ах, душа моя, г-жа Изабелла, я не должен был говорить вам те ужасные слова… Меня мучает несказанно, что я не поверил вам!

– Могу себе представить, как это было тяжело!

– Я чертовски виноват перед вами, что поверил лжи о вас! Бог мой, что они с вами сделали…

Изабелла уткнулась горячим лбом ему в широкую грудь. Они стояли в полумраке в тайном коридоре Лувра, и только резкий треск факела нарушали глубокую тишину, царившую в этих мрачных каменных проходах, арках, лестницах, как чудовищный лабиринт, оплетавших королевский дворец.

– Я ждала вас, - прошептала Изабелла обессилено.

– Г-жа Изабелла, я ведь чуть не умер, когда решил, что вы не любите меня, что вы играли моим сердцем…

– Г-н Арман, никогда не сомневайтесь во мне, никогда, прошу вас! Я никогда не выдам вас, не предам!

– Я знаю, знаю, любовь моя!

– Но еще несколько дней бесконечной слежки г-жи де Шательро и ее угроз, и я бы уже не выдержала! Я бы непременно заболела!

– Вы себя плохо знаете!
– он блестящими глазами глядел ей в лицо, и дрожащей рукой поправляя пышные волосы, упавшие на белоснежные плечи.
– Черт возьми, любовь моя, губы у вас совсем белые! Разрешите, я поцелую вас!

– О, да, - прошептала она, едва дыша, но после исполнения его просьбы на ее щеки действительно стал возвращаться румянец. Тогда он еще раз коснулся губами ее дрожащих губ. Они целовались, забыв обо всем, и только мир плескался у них ног радужными волнами, возвращая к жизни благородные сердца и души, недавно раненые недоверием, ревностью, ложью.