Новые приключения во времена Людовика XIII
Шрифт:
– Мне трудно описать,- прохрипел тот.- Это женщина.
Подошедшие де Батц и де Порто обменялись тревожными взглядами.
– Какая она?- отрывисто спросил Анри.
– Очень красивая блондинка с синими глазами. Она знатна - у нее такие сапфиры на шее!
Де Порто издал горлом странный звук и замолчал. Де Арамисец развернулся и бросился прочь. Вся его фигура выражала такое отчаянье, что друзья еще целую минуту были не в состоянии говорить.
– Сейчас к нему лучше не подходить!- пробормотал де Порто и обратился к бретеру.- Ты сам дойдешь до дома? Или позвать кого?
– Да, когда уйдут ваши милости, мне
– Что тебе говорила голубоглазая дама!?- задал вопрос де Батц.
– Где она тебя нашла? Говори!
– Она подошла ко мне вчера и назвала имя одного вельможи, которому я помог с наследством его отца…Словом, она дала мне сто луидоров, чтоб я пришел сюда с приятелями и убил ваших милостей.
– Ты видел ее раньше?
– Нет, господин.
– Она была одна? С ней не было другой дамы?
– Нет, не видел.
Де Силлек надвинул шляпу на лоб и пошел вслед Анри. Он не хотел никого видеть. Действительно, похоже, было, что все в тайном письме, написанном Изабеллой, было ужасной правдой! Это подтверждали и люди, и произошедшие за последнее время трагические события! Но холодный ум де Силлек не мог пропустить еще кое-что - некоторые мелкие детали, которые выпадали из полной картины человеческой подлости и коварного предательства! Мушкетеры теперь больше никогда не бывали на дежурстве в те дни, когда туда вызывались две юные фрейлины, в то время как раньше это случалось довольно часто. Поменяться дежурством с гвардейцами, чтоб получить доступ в Лувр, как сделал однажды де Арамисец, когда признавался в любви г-же де ла Шпоро, стало тоже невозможно, и это отмечал сам де Тревиль! Правда, он считал, что тут коварные происки кардинала Ришелье касаются его самого! Тем более что арест несчастного заговорщика де Шале заставил всех. Кто выступал за короля Людовика, опасаться за свою жизнь и свободу. Но, тем не менее…
Фрейлинам королевы Анны тоже никак не удавалось увидеть своих друзей. В один из этих сумрачных дней Изабелла вновь посетила подругу; обе они были более бледными и усталыми, чем в тот день, когда узнали о фальшивом письме.
– Жули!
– сразу начала Изабелла. Она держалась сурово.
– Тебе придется выйти из дома и отправиться к де Тревилю.
– Не могу, - грустно ответила маркиза.
– Его величество думает, что я в Безансоне. Если меня увидят на улице и сообщат ему, что я его обманула, я умру от стыда.
– Ты должна поговорить с нашими друзьями. Я не могу их увидеть - меня вызывают во королевский дворец немедленно. Более того, двое слуг по приказу г-на Ришелье сопровождают меня до Лувра. С трудом я упросила их остановиться на пять минут у твоего дома.
– О, нет!
– Да наши друзья наверняка не знают, что думать! Объясни им, где мы с тобой! Жули, милая, ты страдаешь без де Арамисец, а я не могу увидеть г-на Армана и все ему объяснить! Он же по- прежнему считает меня автором того загадочного письма!
– Нет!
– Джулия!
– Хорошо!
– маркиза встала и, бледная, заглянула в глаза подруге.- В конце концов, счастье дороже всех приказов короля.
– Ну, конечно! Я убегаю сейчас же. Ты переговори с ними…, - графиня остановилась в дверях.
– И, главное, скажи де Арамисец, что любишь его.
Маркиза покраснела.
– Хорошо!
– смущенно пообещала она.
– И скажу г-ну де Силлек, что ты без него места себе не находишь.
Изабелла
Джулия через некоторое время спустилась во двор и легко вскочила на подножку кареты, которая должна была отвезти ее в дом г-на де Тревиля. Могучие мельбурнские трехлетки смоляной масти, дружно понеслись по улице Сезали по направлению к Новому мосту. Карета была уже почти рядом с особняком де Тревиля, когда знакомый силуэт промелькнул в окошечке кареты. Джулия поспешно закричала кучеру:
– Стойте!
Карета еще не до конца остановилась, а Жули выпорхнула из нее и бросилась навстречу г-ну де Арамисец. Личико ее раскраснелось, а на губах заиграла счастливая и смущенная улыбка. Де Арамисец, подняв на нее глаза, вздрогнул всем телом. Он мгновенье стоял как каменный, потом запахнул плащ, и, повернувшись на каблуках, быстро зашагал в противоположную сторону.
– Сударь!
– позвала Джулия нежно.
– Де Арамисец, я должна упрекнуть вас в невнимании ко мне!
Она в пять шагов преодолела расстояние, что их разделяло. Мушкетер увидел ее перед собой и был вынужден остановиться. Красивое лицо молодого человека было хмуро.
– Я слушаю вас!
– сказал де Арамисец, смиряя девушку надменным взглядом. Джулия молчала, во все глаза разглядывая любимого, который мог быть таким нежным и страстным, и отчего-то вдруг превратился в холодного и жесткого человека, каким раньше она его никогда не видела и который заставил ее сердечко сжаться.
– Это я должна слушать ваши объяснения!
– тоном светской дамы сказала Джулия.
– И мне непонятно, почему вы говорите таким тоном, словно имеете право не здороваться со мной!
– Мои объяснения?!
– едва сдерживаясь, проговорил де Арамисец.
– И вы еще требуете их у меня! У меня!
– Уж не думаете ли вы, сударь, что вам будет позволено говорить со мной таким непристойно дерзким тоном!?
– Черт возьми, я отныне собираюсь говорить так, как мне угодно!
– Г-н Анри, я слышала, обо мне ходят не очень красивые слухи.., - сменила Джулия тон.
– Вы заявляете об этом так просто! Я, право, потрясен! Ваш друг - кардинал так плохо осведомлен о том, что произошло!? Он, что же, еще не в курсе, что мы ознакомились с вашими изумительными откровениями?!
– Мой друг - кардинал?
– Да!
– мушкетер внезапно схватил ее за руку и сжал ее запястье.
– Вы и в самом деле считаете меня таким идиотом, каким меня изобразила ваша любезная подруга в письме к г-ну Ришелье?
– Что?
– Почему вы побледнели? Ах, да! Какая же это неосторожность - г-да мушкетеры все узнали! Теперь, верно, Его высокопреосвященство рассердиться на вас!?
– Г-н Анри, послушайте…
– Я мог еще мечтать, что вы, служа кардиналу, любите меня, но вчера и эта глупая надежда рассыпалась в прах. Сударыня, почему вы взяли на себя труд самой нанять бретеров, чтобы убить нас?
Джулия почувствовала, что недалека от того, чтобы не разрыдаться от тех чудовищных обвинений, что он бросал ей в лицо.
– Я мог бы простить вам нелюбовь, предательство по отношению к королеве Анне и даже насмешки надо мной, - его глаза метали молнии, а пальцы бессознательно впивались ей в руку, - но вы пожелали видеть меня мертвым, сударыня! Жаль, не правда ли, что я остался жить? Недаром вы столь удивлены, мой голубоглазый ангел!