Новый Мир (№ 3 2007)
Шрифт:
Высматривая родительницу с рынка,
я уставал глаза пялить.
И хоть гостинец был невеликий —
запал в память.
Дорога моя не вышла скатертью —
со слезами встречи, с конвоем проводы.
И даже на прощанье с матерью
не пустила колючая проволока.
Оттянув непутящую лямку,
я вернулся,
И первое, что увидел на холмике мамкином, —
ждущую меня землянику.
Спустя много лет
Затейливые наличники на окнах, крыльцо знакомое.
Узнаю и сыплющую сережки березу на углу.
Я сызмальства завидовал этому ладному, приглядистому дому,
оранжевому абажуру за стеклом, успокоительному теплу.
Это не была зависть жлобства советского,
желающего, что ему недоступно, пустить под откос
; в подходящую минуту, —
скорее тяга стылого детства
притулиться к согревающему уюту.
Спустя много лет дом закоснел,
а на фоне новых особняков и потерял свою былую парадность.
Но я, как и прежде, вижу по вечерам
; оранжевый огонь в его окне.
Или это теплится так и не найденная тихая радость.
Неожиданная откровенность
Не альтер эго — выраженьице модное,
никакая другая тень моя —
за всё и во все годы
ответственность несу — я.
Это правда голая,
осознанная и выношенная.
Такое говорят не для протокола.
И, видимо, у финиша.
Проказливый ветер
Я волосы твои целую,
ловлю губами, глажу пальцами.
Я помню их жизнь целую,
гатью ли шел, палами.
Но это лишь ветер проказливый,
ошалелый спросонок,
носится, как по заказнику
резвящийся олененок.
Я один на дороге. Привычным маршем
каленые вышагивают сосны.
Да озорник дурашливый
знакомые треплет волосы.
Гауди
Горланова Нина Викторовна и Букур Вячеслав Иванович родились в Пермской области. Авторы “Романа воспитания”, повестей “Учитель иврита”, “Тургенев — сын Ахматовой”, “Капсула времени” и др. Печатались в журналах “Новый мир”, “Знамя”, “Октябрь”, “Звезда” и др. Живут в Перми.
Вот так-то: моржи наши уральские — они ведь не просто в прорубь ныряют! Они своим общим подвигом улучшают мироздание.
Это обнародовал по местному ТВ их предводитель В. Д. В. (инициалы у него такие, и он взаправду служил в ВДВ).
— КГБ испытывало уколы противоморозные. Мы подписку давали! Они уколют, и мы по часу среди айсбергов плавали. Но! Сейчас свободный морж заявляет: без всяких уколов закалка в проруби — это что? Отвечаем: борьба за победу в будущем космическом выживании!
И услышал это Беловодин, директор магазина “Персик”, прозванный со школьных лет Беловодкиным. Приехал, нырнул, вынырнул и крикнул шоферу:
— Быстро за водкой!
Иначе у него не получалось выживание (тем более — космическое).
Шофер рванул, и одежда — вся одежда! — уехала в “мерседесе”.
У кого-нибудь можно было взять мобильник, но ведь вокруг Умывакина — зона аномального молчания!
Сколько можно зимой плавать? Моржи-то перекрикивались: “Такая в проруби жара — плюс четыре!” А Беловодин-Беловодкин выскочил и горько задрожал, не попадая в рукава махрового халата:
— Ребята, дайте же! Что-нибудь!
Никогда еще он так не хотел жить: дышать, ходить в баню, есть торт “Пенек”, отщипывая по кусочку!
— Не стой, а то мегазвездец, — с прямотой десантника сказал главморж В. Д. В. и кивнул самому молодому — Тимурову.
Тот набросил на Беловодина свой пуховик, оставшись в свитере:
— Бегом до Умывакина!
Беловодин воткнул ноги в любимые растоптанные кроссовки. И побежали!