Новый Мир (№ 3 2010)
Шрифт:
ведь рукоблудник объектива
извечным детством наделён.
Баллада о ротмистре Мартынове
Помыслы об отдыхе отринув,
торопясь с вокзала на вокзал,
Александр Павлович Мартынов —
ротмистр — по России проезжал.
Принимал по долгу службы близко
к
в сферах политического сыска
замечали яркую звезду.
Бич социалистов-демократов;
агентурных сведений — тома;
под присмотром Харьков и Саратов
и Первопрестольная сама.
Прямо из карьерного надира —
в головокружительный виток!..
И берег за обшлагом мундира
ротмистр достопамятный платок.
Тот платок не для родного торфа,
что с собой увозят в дальний край,
в руку генерала Бенкендорфа
предпоследний всунул Николай.
И по всем губерниям недаром
с давних пор звучала исполать
корпуса отдельного жандармам,
снаряженным слезы утирать.
В тот платок беспрецедентным шпаком,
на себя читая криминал,
в Третьем отделенье Пушкин плакал
и Некрасов нюни распускал.
Царский дар домашним жестом вынув, —
тоже не бездушный чинодрал! —
Александр Павлович Мартынов —
ротмистр — слезы многим утирал.
С вежливостью профессионала
уточнял несчастных имена,
но не поубавилось крахмала
в складках государственного льна.
Только похоронный крестик трефа,
наподобье битого туза,
в уголке оставила Азефа
чересчур горючая слеза.
В креслах ногу на ногу закинув,
отражен поверхностью зеркал,
Александр Павлович Мартынов
ехал и “гавану” зажигал.
А за ним со скрежетом и скрипом,
“Варшавянкой” меря перегон,
полз
некурящий сумрачный вагон.
А как захватили власть канальи,
поделились с ними чем смогли,
посвятили их во все детали,
дали жало мудрыя змеи,
но платка — платка не передали
ротмистры жандармские мои!
Посетитель
За городом, где окликают “ сэр ”
любого, если есть на нем штаны,
пугает посторонних диспансер,
одетый в панцирь мертвой тишины.
Нарколог доктор Хейден Донахью
тех пользует по мере средств и сил,
кто в одиночку истину открыл
в безалкогольном, в общем-то, краю.
И пациенты после процедур
выходят на законный перекур
во дворик между строгих корпусов,
решеткой обнесенный с полюсов.
Они стоят у внутренней стены,
небрежно подперев ее спиной,
от прошлого вполне отделены
из стеклотары сложенной стеной.
А я, который истин не постиг,
поодаль жду, от взглядов пряча взгляд,
когда же от зависимости их
последней наконец освободят.
Я для того и ошиваюсь тут,
чтоб к ним примкнуть без ведома врача,
когда они на выписку пойдут,
оборванные связи волоча.
Непорядок
Со скоростью роста ногтей человека
смещаются своды подвижных глубин,
вот в этом-то и состоит подоплека
текущих событий. И тот господин,
что легкой походкой идет в педикюре
среди без изящества дельных мужчин —
де-факто провидец, однако де-юре
он в этой толпе представитель меньшинств.
Как будто нам негде занять зоопарка,