Новый Мир (№ 4 2010)
Шрифт:
Как известно, заяц перебежал Пушкину дорогу на выезде из Михайловского, и поэт велел развернуть сани. Судьба потекла по другому пути. Нет, не зря Андрей Битов заразил всех идеей памятника зайцу.
Герою Садулаева, Тамерлану Магомадову, заяц вовремя не подвернулся. И он приехал в Шали в неподходящее время. Родина встречает его негостеприимно. На условной границе Тамерлана грабят ичкерийские таможенники. Работы нет. Однако жить на что-то надо, и молодого человека по-родственному устраивает дядя в Шалинский районный отдел ДГБ (Департамента государственной безопасности). В дополнение к званию старшего лейтенанта Тамерлан получает «самый модный в том сезоне мужской аксессуар — пистолет системы Стечкина».
Не
Отношение к новой власти у героя ироническое. Вроде бы он должен охранять правопорядок. Но «что такое правопорядок, когда нет ни права, ни порядка», — иронизирует Тамерлан. Светские органы власти теряют влияние в республике. Возникает параллельная структура: с опорой на басаевских боевиков, на ваххабитов, наставляемых арабскими эмиссарами. «Эти шариатские суды были у нас как гвоздь в заднице», — кипятится герой, не жалеющий ироничных слов по отношению к нормативной базе, «основанной на цитатах из Корана, преданиях о жизни Пророка и комментариях к ним исламских ученых». «Шариатчики», «фанатики», «шайтаны» — так Тамерлан и его единомышленники называют бородатых поборников шариата. Но сила на стороне шариатчиков. И вот уже в Шали назначена публичная экзекуция — бьют палками на площади старого чеченца-алкоголика, и мужчины молчат, только женщины поднимают крик, проклиная шариатский суд. И вот шариатчики публично расстреливают на площади двух человек, и расправу показывают по республиканскому телевидению. И вот уже полевые командиры возбуждают в шариатском суде дело против Масхадова, и слабовольный президент, опасаясь гражданской войны, 3 февраля 1999 года вводит в республике шариатское правление.
И герой оказывается работающим уже не в государственных органах безопасности, а в органах шариатской безопасности, и родной дядя, устроивший его на работу, не верящий ни в бога, ни в черта, ни в Христа, ни в Аллаха, требует: «Ты должен принять ислам… Иначе у меня будут проблемы. Эти шайтаны донесут наверх, что у меня работает кафир».
Ну и понятно, что стечкин, против которого так возражал отец Тамерлана, начинает стрелять. Первый его выстрел — самоубийство жены героя (он успел жениться на овдовевшей женщине, бывшей его школьной любви). Гордая женщина поплатилась за свой характер и нежелание носить платок тем, что была похищена и изнасилована. Насильников нашли и поступили с ними по закону шариата: публично расстреляли, дав автомат в руки жертве. И на сей раз петербургский юрист не возражал против упрощенной судебной процедуры. Вот только после очереди по насильникам несчастная выстрелила в себя. Стечкин продан. Взамен куплен автомат, и первая его очередь придется по негодяям — похитителям людей. А как же следствие, суд? Про закон придется забыть, а суд будет вершить автомат.
Почему герой так безволен? «Меня опрокинуло, смяло, понесло потоком… Снежный шар, катящийся по полю.. Вот так это было — не сцепление, но налипание событий…» Но почему не сделать попытки выскочить из потока? Есть что-то сомнамбулическое в поведении героя. Он много рассуждает, но мало действует, он никогда не сопротивляется обстоятельствам, не пытается их подчинить себе, но подчиняется сам.
Он женится на женщине, которую любил с детства, вдове с младенцем, но в первую же ночь ребенок не вовремя плачет — и герой навсегда отказывается от близости с любимой женщиной, живет с ней как брат с сестрой. Что-то есть в этом неестественное.
Он уже испытал, что такое право в Ичкерии, вылетев из правоохранительных органов из-за конфликта с самолюбивыми грозненскими князьками, — зачем же соваться в новую петлю, зачем соглашаться на новое предложение искусителя-дяди: возглавить отряд резервистов? Он уже убедился, что пистолет сам начинает стрелять. Неужели не ясно, что армия начнет воевать и ему придется оказаться на
Все эти вопросы имеют смысл, если перед нами нормальный литературный герой, который действует так, как положено человеку действовать в жизни.
Если же перед нами двойник героя, то вопросы снимаются. Тогда он и в самом деле сомнамбула, не повинующаяся собственной воле. И тут нам придется разобраться в том, кто же герой-повествователь.
Уже в начале романа рассказ героя о том, как он вернулся в Шали из России, прерывает реплика: «Я не вернулся?.. О чем вы говорите? Гражданин начальник, при чем тут все эти бумаги, при чем паспортный стол и справки с места работы? Сестра, не надо плакать… Думаете, это бред, галлюцинации, ложная память?
Ну и что, что это освобождает меня от ответственности? Кого освобождает? Меня? Но я и есть эта память, и если она — ложная, то меня просто нет».
Так. Получается, что нет никакого Тамерлана Магомадова, который вернулся в Шали и стал боевиком, а есть душевнобольной Тамерлан Магомадов, страдающий раздвоением личности и вообразивший, что он был боевиком в Чечне? Так это все происходит в его воображении?
Адресатом исповеди является вроде бы доктор: повествование часто прерывается обращением к врачу. Но иногда появляются еще следователь и адвокат. Значит, против героя все же ведется следствие как против участника «незаконных вооруженных формирований»? Или адвокат и следователь — тоже воображаемые персонажи, проникшие в сознание больного шизофренией?
Двойники меж тем множатся. В отряд Тамерлана приходит доброволец Артур Дениев. После школы он уехал в Краснодар, там учился и жил, у него российская прописка в паспорте, в Шали он приехал повидать родителей. Сказав им, что возвращается в Россию, Дениев решил примкнуть к ополченцам: потрепанное в Дагестане войско Басаева возвращается в Чечню, «принеся на своем горбу, на закорках, темную женщину, войну».
Отряду Тамерлана предписано Масхадовым оборонять Шали (это плохо обученным-то ополченцам против регулярной армии!). Но есть ультиматум Трошева, в котором обещаны ковровые бомбардировки, артиллерийские обстрелы и последующие зачистки Шали, если село не будет сдано без боя. Ополченцы уходят, занимая заброшенную птицефабрику недалеко от села. По дороге две трети войска рассеивается. Вскоре им приходит приказ Масхадова: войти в Шали. Президенту Ичкерии нужен отвлекающий маневр: оттянуть российские силы от Грозного, и он готов использовать необученных резервистов как пушечное мясо. Еще ему нужен шум, побольше шума в расчете на реакцию Европы: именно поэтому в захваченном Шали вместо штурма комендатуры, где забаррикадировались федералы, собирают мирных жителей на митинг.
Но нельзя шутить с регулярной армией и испытывать ее терпение. Прав или не прав генерал Трошев, отдавший приказ о ракетном ударе по Шали, Масхадов должен был его предвидеть. Во всяком случае, Тамерлан, потрясенный видом груды агонизирующих тел, отсеченных конечностей и размозженных голов, в ответ на слова дяди, что это русские взорвали ракету, впадает в истерику «Русские??? Русские??! Русские??! Это мы. Мы, это мы! Мы во всем виноваты!!! Зачем??? Зачем мы зашли??? Мы знали, мы знали, что так будет!! Это из-за нас, все из-за нас, всех убили, всех, всех убили!!!»
Во время ракетного удара по митингу погибает и доброволец Артур Дениев. Тамерлан, в шоке от всего увиденного, найдя растерзанное тело Артура, прикрывает его своей курткой, забыв про собственный паспорт во внутреннем кармане. Так похоронная бригада внесет Тамерлана в списки погибших. Зато у Тамерлана оказывается паспорт Артура Дениева с российской пропиской: по нему-то он и живет все то время, что находится в России и занимается добычей денег для джихада. Это — версия рассказчика. Но есть и другая: доктор считает, что его пациент — это и есть Артур Дениев (это подтверждают все экспертизы), а бредовая вторая личность погибшего Тамерлана Магомадова лишь завладела сознанием пациента.