Новый мир. Книга 2: Разлом. Часть первая
Шрифт:
— Зачем вы все так опекаете меня?! Я мог бы сражаться!
— Ты мог бы умереть, Дима, или остаться калекой, как я. И это ничего бы не изменило в той войне, — сурово ответил Мирослав. — Я сожалею о многих своих поступках, но одним я горжусь — тем, что исполнил волю твоего отца и отправил тебя подальше из того пекла.
— Но мама! Она должна была уехать со мной! Я не знал, что она останется, до самого последнего момента! Она обманула меня! — я едва не плакал.
Мирослав крякнул, будто собирался было встать со своей койки и подойти ко мне, но затем вспомнил, что у него нет ног, и обессиленно откинулся
— Это нормально, что ты страдаешь, Дима. И что ты винишь себя. Твой папа тоже винил бы себя. Такие чувства испытывают все хорошие люди…
— Я не хочу быть хорошим человеком, — покачал головой. — Я лучше буду человеком, который любой ценой сохраняет жизнь своих близких.
— Не в наших силах изменить некоторые вещи, Дима.
— Да, я знаю, — сжав зубы, кивнул я.
Я услышал щелчок зажигалки — Миро закурил сигарету, которую ему дал пилот вертолета.
— Ты должен жить дальше и помнить о них. И тебе вовсе необязательно для этого посещать их могилы. Твоя мама всегда говорила, что наши близкие, ушедшие от нас, живут в нашей душе.
— Я помню это. Но все-таки я хочу съездить туда. Это была моя мама.
— Была, Дима. Ее больше нет! Ты не хуже меня понимаешь, как глупо топтаться у клочка земли, под которым зарыты чьи-то останки, и думать, что это что-то значит!
— Миро, я не могу так. Я просто…
— Слушай, только не надо здесь изливать свои душевные терзания, ладно?! Ты потерял родителей. Я своих вообще никогда не знал. Но ты, в отличие от меня, нормальный здоровый человек! Ты живешь в долбанном раю! Перед тобой — вся жизнь! Какого хера лысого ты сюда приперся?! — Миро, похоже, начал выходить из себя.
— Насчет рая я бы поспорил, — вспомнив свое недавнее знакомство с реалиями жизни в «желтых зонах» около Сиднея, возразил я.
— Попробуй только! Посмотри вокруг! И у тебя еще поворачивается язык такое говорить?!
— Эй, ты чего орешь, как недорезанный? — послышался из-за шторы чей-то хриплый голос.
Миг спустя из-за завесы показалось лицо дяди Горана. Я никогда не видел его раньше, но где-то так себе и представлял. Он выглядел старым, но волосы на голове росли так буйно и блестели такой молодецкой смолью, что не приходилось сомневаться — они только-только покрашены, если это вообще не парик. Черты лица цыганского барона были острыми, точеными. У него были впалые щеки, впалый подбородок, глубоко посаженные глаза — вообще, он слегка напоминал воздушный шарик, из которого выпустили почти весь воздух. Лишь длинный острый нос с горбинкой торчал вперед, будто крюк. Даже если бы не оспины, которыми его лицо было изрыто вдоль и поперек — никто бы не назвал его внешность приятной.
— День добрый, — поздоровался я на румынском.
На мне остановился изучающий взгляд черных глаз-жемчужин.
— Хм, — прошептал он, словно сделав для себя какой-то вывод. — Я был знаком с твоим папашей.
— Я знаю, — ответил я.
— Твой батька был порядочным человеком. С кучей всяких принципов, которые хер поймешь. Но главное — держал слово. С ним можно было иметь дело. Не то что ублюдки, что пришли после него.
Взгляд Горана переместился на племянника, сделался суровым и слегка презрительным. Миро вызывающе посмотрел в ответ.
— Он ведь спас однажды этого. Ты знаешь? И дурачок, вместо того, чтобы поблагодарить
— Каждый сам кузнец своей судьбы, — ответил я.
— Чушь и глупость из уст сопляка, ничего не знающего о жизни, — плюнул Горан. — Смешно слышать, как ты говоришь — «судьба». Мы, цыгане, хорошо знаем, что такое судьба. Лучше других, ты уж поверь. Ее по ладони можно прочитать. По картам. Надо быть самодовольным и слепым, чтобы верить, будто люди властны над ней.
— Вы кажетесь слишком умным человеком, чтобы верить в гадание на картах, — заметил я.
Горан лишь махнул на меня рукой, мол, чего со мной говорить-то. Перед тем как покинуть комнатку, бросил:
— Племяш, а ты не вздумай с ним никуда ездить. Не думай, что я потом буду тебя выручать.
— А когда это ты меня выручал? — прошептал Мирослав, но уже после того, как портьера за дядей задернулась.
В комнате повисло неловкое молчание. Переведя на меня взгляд, Миро усмехнулся и ответил на мой невысказанный вопрос:
— Конечно, я помогу тебе, раз ты такой твердолобый, что все равно туда попрешься. Поеду с тобой.
— Нет. Ты не обязан…
— Знаю, что не обязан. Давай-ка, отдохни немного с дороги.
— Я не устал, — с сомнением оглядевшись в неприглядной обставноке, соврал я. — Не хочу терять времени.
— Глупо пускаться на пустоши усталым.
— Я же говорю, что не устал. Хочу провернуть это еще до темноты.
— Ну как хочешь. Пойдем. Я знаю нескольких извозчиков, с которыми можно покумекать на эту тему.
***
Дорога в Генераторное, по которой я ездил сотни раз, сильно изменилась. Она и в прежние времена была не ахти, а сейчас, пожалуй, было бы проще проехать по полю, нежели по изрытому ямами волнистому асфальту. Нашему внедорожнику то и дело приходилось съезжать на обочину, огибая особенно глубокие рвы, или натужно реветь своим дизелем, выбираясь из грязевых болот. Я крепко ухватился правой рукой за ручку, но все равно меня то и дело подбрасывало к потолку. Мирослава на заднем сиденье кидало и того больше, а его коляска в багажнике гремела, рискуя развалиться.
Водитель ежеминутно бормотал себе под нос матюки и проклятья, будто жалел, что взялся за этот заказ. Что и сказать, найти машину оказалось нелегко. Никто не хотел ехать на восток, по заброшенной дороге. «Там ничего нет», — говорили нам все водители, глядя на нас, словно на сумасшедших.
И действительно, к востоку от Олтеницы очаг человеческой цивилизации заканчивался. Начиналась дикая пустошь, на которой не властвовали никакие законы. Генераторного больше не существовало. Ни от кого в Олтенице я не смог добиться внятного ответа, что стало с фермами Александру Одобеску, фабрикой Индепентеца и другими хуторами, некогда находящимися под защитой нашего селения. Поговаривали, что кто-то до сих пор обитает в старом железнодорожном тоннеле, где когда-то располагалась казачья станица, но были ли это наши казаки или кто другой — я не получил внятного ответа. Электростанцию Доробанцу все еще удерживал Альянс, но далеко оттуда патрули не высылал.