Новый Нечистый из Самого Пекла
Шрифт:
– Дорогой пастырь, – промолвил тут Антс, – я вынужден тебя перебить, иначе я забуду сказать, что вертится у меня на языке. Ты говоришь, что поверить в блаженство очень трудно, что сперва нужно его обрести, лишь тогда поверишь. Так это или нет?
– Почти, но не совсем, дорогой Антс.
– Все-таки почти?
– Пожалуй.
– Довольно и того, большего мне не надо. Стало быть, если кто-нибудь верит, что он человек, значит ему нужно было уже и раньше быть человеком, хотя бы самую малость.
– Малость нужно было.
– А может ли собака или лошадь
– Животные лишены веры, дорогой Антс.
– Почему?
– Вера пребывает только там, где есть живая и вечная душа.
– Разве у животных нет вечной души?
– Нет, дорогой Антс.
– Наверняка?
– Наверняка, поскольку мы верим в искупление грехов, в спасение души.
– Но в таком случае Юрка из Самого Пекла – настоящий Нечистый, который влез в человеческую шкуру, чтобы здесь, на земле, спасти душу.
– Как так? – изумленно спросил пастор, не поняв головокружительной логики Антса.
– Конечно же! – воскликнул Антс. – Раз собака или лошадь не может верить в то, что она человек, то возможно ли человеку верить в то, что он Нечистый? А Юрка верит в это нерушимо, верит настолько твердо, что, обуреваемый такой верой, он должен-таки быть на самом деле Нечистым.
– Нет, дорогой Антс. Тут ты ошибаешься.
– Значит, лошади труднее почесть себя человеком, чем человеку Нечистым?
– Безусловно труднее.
– Но ведь мы уже давно живем бок о бок с лошадью, в то время как…
– Ничего не значит, дорогой Антс.
– …в то время как Нечистого редко кто видел.
– В том-то вся и суть: не видел – уверуешь, а увидишь – не поверишь. Кроме того, ты забываешь, что наше духовное родство с Нечистым гораздо больше, чем с животными: у обоих – у человека и Нечистого – вечная душа, только с той разницей, что душа последнего не обретет спасения.
– Ну, а если он, как человек, поверит в искупление грехов?
– Однако он не верит. Ведь Юрка говорит, что искупление, мол, в расчет не принимается.
– Итак, Юрке тоже не обрести блаженства?
– Без веры в искупление – нет.
– Стало быть, ему не обрести его, будь он хоть настоящим Нечистым, сошедшим ради этого на землю?
– Нет, все равно не обрести.
Это и было по сути то, что хотел выяснить Антс: если Юрка действительно Нечистый и тянется к блаженству, то обретет он его или нет? Ведь раз он не сможет спастись, значит люди благодаря искуплению грехов попадут в рай, и, будь Юрка хоть трижды Нечистый, – Антсу от этого ни жарко, ни холодно. Сейчас Юрка арендует у него Самое Пекло, этого для начала хватит. Что касается искупления грехов, в которое надо верить, иначе можно очутиться у Юрки в аду, так это Антса не особенно заботило. Он, правда, не очень-то набожен, но у него хватит смекалки, чтобы незадолго до смерти серьезно подумать об искуплении грехов. Ведь вся соль в том, как ты ведешь себя перед смертью: веришь или нет.
Итак, Антс спокойно отправился домой, и уже по дороге стал прикидывать, как бы получше использовать величайшую Юркину трудоспособность: запрячь ли его целиком
– Пока не обрету блаженства, – отвечал Юрка.
– А если вовсе не обретешь? – усмехнулся Антс, как будто переча назло.
– Обрету, – решительно подтвердил Юрка.
– И вернешься после этого обратно в ад? Так, что ли?
– Конечно.
– А вдруг в аду выяснится, что ты не обрел спасения души, тогда что?
– Вернусь на землю.
– Снова сюда, в усадьбу?
– Нет не сюда, потому что здесь блаженства не обрести.
– Куда же ты подашься?
– Куда Петр направит. Может быть, в усадьбу Хитрого Антса.
– Так ведь там опять-таки я.
– Ты к тому времени умрешь.
– Откуда ты знаешь?
– Человек умирает раньше Нечистого.
– Человек хоть и умирает, но вечен.
– Конечно, вечен, иначе ему не попасть в ад.
– Так не ради же ада бог создал человека?
– А ради чего же?
– Не знаю, но…
– Ты уверуй, тогда будешь знать.
– Уверует лишь тот, что спасет душу.
– Верь, и будешь спасен.
– А обретя спасение, попаду в ад, не так ли? – уже раздраженно спросил Антс.
– Спасенному все равно, – спокойно отвечал Юрка.
– Разве человеку все равно, в аду он будет или в раю?
– Если он верит – ему все равно.
– Стало быть, человеку нет никакого смысла верить?
– Никакого, потому как он все равно в ад попадет.
– Почему же обязательно в ад?
– Потому что я обрету блаженство.
– А если не обретешь?
– Обрету.
В том, как Юрка топтался вокруг своего блаженства, крылось что-то жуткое, но еще страшнее, по мнению Антса, было то, что, беседуя с Юркой, он сам волей-неволей начинал думать и чувствовать по-Юркиному. Чтобы настроиться на иной лад, Антс пытался поколебать Юрку в его вере, однако это ему не удавалось. При всех своих доводах он неизменно попадал впросак. Больше всего беспокоил Антса вопрос об искуплении, ибо все чаще и чаще он думал о том: принимается ли в расчет искупление, или нет? Кто прав – пастор или Юрка (то есть Нечистый, если это действительно он)? Кто из них лучше разбирается в таинственных делах царства божия?
В то же время повседневная жизнь шла своим чередом: Антс только и знал, что поучал да указывал, приказывал да запрещал, а Юрка работал, гнул спину весь день до полуночи. Чтобы еще сильнее разжечь в нем усердие, Антс обычно толковал об одном и том же, но по-разному:
– Делай как знаешь, но я лишь о твоей пользе думаю. Ведь ты все время твердишь, что жаждешь блаженства, а пастор говорит, что заслужить его лучше всего трудом. Недавно мы с ним размышляли, как бы облегчить тебе жизнь. Пастор думает, что облегчить-то можно, да только вот как быть тогда со спасением души, с блаженством. Коли ты беспременно хочешь спастись…