Новый Свет, Инк. Создание Америки английскими торговцами-авантюристами

Батман Джон

Динамичная маркетинговая кампания Смайта была убедительной, но инвесторов, возможно, привлекла и другая особенность новинки: доступность. В начале 1550-х годов Мистери установил цену на акции в двадцать пять фунтов, что было огромной суммой. Полвека спустя одна акция Ост-Индской компании стоила двести фунтов стерлингов. Но при определении цены акций Виргинской компании Смайт предложил радикальное снижение: отдельную акцию можно было приобрести по выгодной цене в двенадцать фунтов и десять шиллингов. В качестве вознаграждения предлагалось разделить землю и доходы от колонии — через семь лет. В «Новой Британии» Джонсон уверенно предсказывал, что инвесторы получат «по меньшей мере» пятьсот акров за каждую акцию.

Сочетание

национальной гордости, религиозных убеждений, привлекательного маркетинга и низкой цены сработало. В первом уставе Вирджинии было указано восемь подписчиков. Для сравнения, во втором уставе их было почти в сто раз больше: 659 частных лиц и пятьдесят шесть ливрейных компаний и других юридических лиц. К крупным ливрейным компаниям — мерсерам, суконщикам, золотых дел мастерам и габердашерам — присоединились и менее значительные компании, такие как птицеводы, фруктовики, штукатуры, корзинщики и вышивальщицы. Отражая это разнообразие, индивидуальные инвесторы представляли весь социальный спектр: не только дворян, но и врачей, капитанов, пивоваров и даже сапожника. Успех кампании встревожил Зуньигу, который сообщил испанскому королю, что «за 20 дней была собрана сумма денег на это путешествие, которая поражает воображение». Он сообщил, что четырнадцать «графов и баронов» пообещали «40 000 дукатов», что «купцы дают гораздо больше» и что «нет ни одного бедняка, ни одной женщины, которые бы не согласились дать что-нибудь на это предприятие».

Прошло три года с тех пор, как первые колонисты прибыли на мыс Генри, и результаты их деятельности были неутешительными, если не сказать катастрофическими. Как выразился один из современных наблюдателей, «плантация шла скорее назад, чем вперед». В предыдущие годы подобные неудачи обрекали колонистов на провал. В предыдущие годы подобные неудачи обрекали колониальные проекты на провал. Но сэр Томас Смайт и его соратники не отказались от предприятия, как многие другие отказались от своих начинаний в прошлые времена. Наконец-то они, похоже, смирились с тем, что процесс будет неровным, что потребуется постоянная адаптация и что для создания процветающего предприятия потребуется время. «Посадка стран подобна посадке леса», — заметил сэр Фрэнсис Бэкон, генеральный прокурор страны, участвовавший в разработке второй хартии. «Вы должны отчитаться за то, что вы почти двадцать лет не получали прибыли, и в конце концов ожидать возмещения».

До сих пор Джеймстаун считался неудачным — кладбищем людей и мечтаний. Теперь настало время для перезагрузки. Приняв новый подход, лидеры прислушались к советам людей с большими знаниями и опытом — Джона Смита, Ричарда Хаклюйта и Томаса Хэрриота — и переосмыслили миссию, отказались от того, что не сработало, и подумали, что может сработать лучше в будущем. Они приняли, так сказать, процесс проб и ошибок и постепенного совершенствования. Они были воодушевлены в своих усилиях, потому что у них было ухо короля, поддержка города, сердечное участие народа — и, как они горячо верили, благословение Бога.

Глава 18. Кол в землю

Руководствуясь этим исключительным поручением, Смайт и его коллеги организовали величественную экспедицию, оснащенную всем необходимым. Во главе флотилии из девяти судов стоял «Си Венчур», 250-тонный корабль, специально построенный для перевозки большого количества людей в Новый Свет. Шестьсот поселенцев, в том числе сто женщин, приняли вызов. Командование взяли на себя сэр Томас Гейтс и сэр Джордж Сомерс, двое из первоначальных патентообладателей.

Гейтс, дипломат и солдат, которого даже испанцы считали «очень особенным», видя, как он сражается против них в Нидерландах, должен был взять на себя роль новоиспеченного губернатора Джеймстауна и следить за расширением колонии за пределы Джеймстауна. Кроме того, он должен был разыскать «богатые медные рудники» и «четверых живых англичан» — поселенцев

Роанока, которые якобы жили неподалеку, не обращая внимания на создание новой колонии.

Флот отплыл из Фалмута в начале июня 1609 года. Но через неделю после выхода из Англии «Вирджиния» — пиннас, построенный колонистами в Сагадахоке, — была вынуждена вернуться в порт вместе со своими пассажирами. Остальные восемь кораблей продолжили путь, но в конце июля на них обрушился ураган, который разметал флот. В середине августа семь судов зашли в Джеймстаун и выгрузили около четырехсот пассажиров. Но флагманского корабля Sea Venture не было и следа. Когда дни превратились в недели, колонисты предположили, что все и вся, должно быть, погибли в море: Гейтс, Ньюпорт и Сомерс, 150 поселенцев, устав и инструкции, а также значительные запасы для колонии. Это был сокрушительный удар.

Весть о катастрофе дошла до Смайта и его соратников в октябре 1609 года, когда корабль из Джеймстауна вернулся в Англию с письмом от Габриэля Арчера, одного из первых колонистов. Арчер сообщал об «отсутствии» сэра Томаса Гейтса и предупреждал, что из-за потери провизии на флагманском корабле колонисты не смогут заниматься коммерческой деятельностью. Вы «должны извинить нас», — писал он, — «если не найдете [возвращение товаров] столь обильным, как вы могли ожидать». По его словам, колонистам придется «сначала искать пропитание» и только потом «трудиться, чтобы удовлетворить вас».

Вскоре в Лондон из Джеймстауна прибыл еще один корабль, на борту которого оказался неожиданный пассажир: Джон Смит. Став президентом колонии, Смит столкнулся с упорной оппозицией. В частности, Джордж Перси, один из его аристократических соперников, обвинял его в том, что он ведет себя как абсолютный король и осуществляет «суверенное правление». В то время как напряжение нарастало, Смит стал жертвой взрыва, вызванного искрой, воспламенившей мешочек с порохом, который он носил на поясе. Как он позже писал, взрыв «вырвал плоть из его тела и бедер, девять или десять дюймов в квадрате, самым жалким образом». Ему повезло выжить. По сей день это событие окутано тайной. Был ли это несчастный случай или покушение? Никто не знает наверняка. Но какой бы ни была правда, Смит был вынужден вернуться в Англию, чтобы восстановиться. Это ознаменовало конец его пребывания на посту президента Джеймстауна. Его место вскоре занял его заклятый соперник, Джордж Перси.

Этот эпизод подтвердил мнение Виргинской компании о том, что Джеймстауну мешает соперничество между колониальными лидерами. Но больше всего Смайта и его помощников беспокоили новости о «Морском венчуре». Если бы оно затонуло или было уничтожено, это стало бы катастрофической потерей для колониального проекта. Поскольку будущее колонии висело на волоске, лидеры вновь обратились к пропаганде, опубликовав «Правдивую и искреннюю декларацию о целях и задачах Плантации». В смелом заявлении они призвали инвесторов не отказываться от поддержки, утверждая, что ураган, обрушившийся на «Морское предприятие», был промыслом Божьим. Они призвали их обдумать свою решимость: «Годится ли на какие-либо действия тот, чье мужество пошатнулось и распалось от одного урагана?»

Когда Гейтса не стало, компания объявила, что сэр Томас Уэст, третий барон де Ла Варр, будет отправлен в Джеймстаун, чтобы пожизненно исполнять обязанности «лорда-губернатора» и «генерал-капитана». В возрасте тридцати двух лет Уэст был тайным советником, членом королевского совета Виргинии, а также единственным крупным инвестором, внесшим залог в пятьсот фунтов стерлингов. Компания уполномочила Уэста управлять по «собственному усмотрению». В случае необходимости он должен был ввести военное положение и следить за тем, чтобы колонисты «упражнялись и обучались военному делу и воинской дисциплине». Если выяснится, что Томас Гейтс выжил и сумел добраться до Джеймстауна, Уэст должен был назначить его лейтенант-губернатором.