Нравственный образ истории
Шрифт:
Преподобный Нестор сообщает, что словене Новгородские, кривичи, весь и чудь (то есть финны и эстонцы) отправили посольство к варягам сказать им: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет; идите княжить и владеть нами».
«Слова простые, краткие и сильные!» - восторгается Н.М.Карамзин и пишет далее: «Братья, именем Рюрик, Синеус и Трувор... согласились принять власть над людьми, которые, умев сражаться за вольность, не умели ею пользоваться». Не станем судить, так ли всё было на самом деле. Но знаменитый историк излагает так: «Рюрик прибыл в Новгород, Синеус на Белозеро в область финского народа веси, а Трувор в Изборск, город кривичей. Смоленск, населенный также кривичами, и самый Полоцк оставались еще независимыми и не имели участия в призвании варягов». Скорее всего, и не
Признательность государя в прошлом обычно выражалась наделением своих верных соратников землей. Порою города и веси они получали в награду, порою завоевывали сами, по велению князя. А бывало, что воеводы, чем-то обиженные, просто уходили и занимали независимые уделы.
Неясно, по какой причине, но два варяжских героя - Аскольд и Дир с товарищами, с ведома Рюрика или самочинно, отправились искать счастья на великом пути из варяг в греки. Их боевые ладьи с дружинами из Ильмень-озера по реке Ловать проплыли до волока и, перейдя в Днепр, вскоре оказались в виду Киева - города небольшого, но живописного. Восхищенные красотою места, Аскольд и Дир проведали у местных жителей - полян, что те, не имея князя, дань платят хазарам. Заняв без боя миролюбивый Киев, варяги призвали из Новгорода множество подобных им искателей славы и основали на Днепре второе Русское княжество. Причем княжество столь сильное, что уже в 865 году Аскольд и Дир отважились пойти войной на Византию.
«Судоходный Днепр, - пишет Н.М.Карамзин, - благоприятствовал их намерению: вооружив 200 судов, сии витязи севера, издревле опытные в кораблеплавании, открыли себе путь в Чёрное море и в самый Боспор Фракийский, опустошили огнём и мечём берега его и скоро осадили Константинополь с моря».
И вот здесь нам необходимо прервать рассказ о некрещёных киевских варягах, чтоб уяснить себе всю важность исторического момента.
В то же самое время, когда Аскольд и Дир пытаются овладеть Царьградом, в Риме доживает последние дни отступивший от Православия папа Николай, а Византией правит распутный император Михаил III (прозванный Нероном своего времени), в Моравии свершается великое благодатное дело: там благовествуют посланцы Константинопольского патриарха Фотия - Святые братья Кирилл и Мефодий.
«Услышьте, славяне все,– призывает Святой Кирилл, - слово, еже от Бога прииде, слово, еже кормит души человеческие, слово, еже крепит сердца и умы... Душа не имеет жизни, если слово Божие не слышит... в буквах мудрость Христова является, которая души ваши укрепит...» И эта мудрость является в буквах славянских, в книгах, переведённых с греческого Святителями и учителями славян Мефодием и Константином Философом (в схиме Кириллом).
Четвёртый год уже продолжалось просвещение жителей Моравских и Паннонских по книгам, писанным кириллицею– азбукой славянской, на языке церковном, созданным исключительно для молитвы, но сходным со всеми наречиями, на которых общались славяне.
Кем были Святители Кирилл и Мефодий? Славянами, греками? Точно никто не знает. Но тем и другим языком, а заодно и древнееврейским, они владели в совершенстве. Их переводы Священного Писания читались уже и в Болгарии, и в других Балканских странах, и, на Русь привезенные, богослужебные книги не требовали дополнительного толкования. Язык церковно-славянский оказался сродным тогдашнему русскому.
"Услышьте, славяне!" Этим призывом духовным пропитан был воздух эпохи. Даже Римский папа Адриан (преемник Николая) не посмел обвинить учителей словенских в так называемой "ереси Фотия", то есть в исповедании Православного Символа Веры, который свято хранили Церкви Востока, и против которого выступали латинские епископы, подчиненные папе.
Немецкие миссионеры, промышлявшие в Моравии, мало заботились о Христианском просвещении
Народ не верил немецким проповедникам, не хотел подчиняться их влиянию. Потому князь Моравский Ростислав и обратился в Константинополь за духовной поддержкой. Патриарх Фотий, неустанно боровшийся с посягательством Рима на истину Православия, благословил братьев Святителей на создание славянской азбуки и направил их благовествовать в Моравию. Так Кирилл и Мефодий, по завершении других трудов, приступили к исполнению главного дела своей жизни.
В 869 году (перед блаженной кончиной Святого Кирилла) папа Адриан, стремившийся к миру с Востоком, пригласил Учителей славянских в Рим и устроил им торжественный прием. Он согласился с их исповеданием Православного Символа Веры и благословил на дальнейший труд. После этого западные историки словно забыли, кто изначально окормлял духовный подвиг Кирилла и Мефодия. Да, к сожалению, имя Святого Патриарха Фотия и у нас теперь мало кто вспоминает, а между тем, в Византийских анналах IX век именуется веком Фотия не напрасно. Сей благочестивый подвижник и поборник истины, причастный к окончательной победе Восточной Церкви над ересью иконоборчества, став её главою, до конца жизни своей на соборах и в прениях с Римом отстаивал и отстоял незыблемость Никео-Царьградского Символа Веры - главного догмата Православия. Вместе с тем, он отстоял и саму независимость нашей Церкви от папских притязаний. И кроме того, Господь сподобил Фотия в 866 году сотворить великое чудо во Влахерне и крестить первых Русских князей - за сто двадцать лет до всеобщего обращения славяно-россов.
Теперь, в ожидании чуда, мы совершим ещё один краткий экскурс в историю Влахернского Храма, о котором упоминалось ранее, как о святом месте, особо связанном с нашей Русской историей.
Название этого приморского предместья Константинополя, по преданию, произошло от имени побежденных здесь скифских воевод Лалоха и Лахерна. Хотя достоверных сведений об их нашествии на Царьград не имеется. Храм во Влахерне в знак победы был воздвигнут, по одной версии - императором Марцианом, стало быть, не раньше Каталунской битвы, а по другой - его преемником Львом I Великим (457-474гг.) Скорее всего, постройка храма закончилась в шестидесятых годах V века. В последний год царствования Льва I сюда из Иерусалима были доставлены: чудотворная риза (одежда) Богоматери, часть пояса Её и мафорий– головной покров. В X веке видение Покрова Пресвятой Богородицы, распростертого Ею над миром молящихся, во Влахернском Храме созерцали Блаженный Андрей (славянин из Новгорода) и ученик его Епифаний. А от ризы Пречистой в IX столетии свершилось чудо, о котором теперь пойдет речь.
Всякий раз, когда наступали беды - опустошительные эпидемии, голод, землетрясения, нашествия врагов, - жители Царьграда спешили в Богородичный Храм во Влахерне. Там молились они Заступнице Небесной, прикладывались к ковчегу с Её святынями. И вот,когда в виду города на море вновь развернулся неприятельский флот, а под стенами Константинополя заблестели шлемы русских витязей, все взоры жителей столицы обратились к Патриарху Фотию. На импреатора Михаила III никто не надеялся. Он находился далеко, при войске, усмирявшем агарян. Затем, узнав о бедствии, Михаил поспешил в Царьград, однако сразиться с Русскими не решился. Пробравшись ночью мимо осаждавших, император укрылся за неприступными стенами и во дворце своем предался развратным удовольствиям, чтобы заглушить страх. Гражданам оставалось одно - положиться на чудо. И чудо свершилось, ради сотен тысяч православно верующих, по молитвам благочестивого патриарха.
Сколько времени молился Фотий Пресвятой Владычице, сколько слёз пролил пред Богородичными иконами, перед ковчегом с чудотворной ризой - неведомо. Только, встав с колен, он велел всем, кто верует, немедленно собраться у Влахернской церкви. А когда храм и всё пространство вокруг него заполнилось молящимися, Патриарх открыл ковчег, взял на руки святую ризу Божией Матери и торжественно, крестным ходом, под пение псалмов, с хоругвями и образами, вынес святыню на берег. Затем, помолившись ещё, он погрузил край ризы в море, тихое и спокойное.