Нравственный образ истории
Шрифт:
У Годунова пока всё «ладилось». Царевича Ивана не стало. Сестра Ирина не могла родить (у неё шли выкидыши). А по смерти Грозного Царя, через немощного и бездетного Феодора для Бориса открывалась дорога к трону. Но в 1583 году родила Царица Мария.
Иоанн Грозный сразу же переписал завещание в пользу новорождённого царевича Димитрия, после чего Феодору оставалось надеяться лишь на польский трон, если выберет шляхта в случае смерти Батория (тот тяжко болел). Такое положение дел не устраивало ни Бориса Годунова, ни Антония Поссевина. Православный Царь на католическом троне и зависимость Польши от России не укладывались в сознании иезуита. Для Годунова же рождение Димитрия было просто ударом. И они вместе ополчились на наследственных Рюриковичей под девизом: «Цель оправдывает средства».
Между кончиной царевича Ивана и рождением Димитрия Иоанн Грозный успел утешиться великой радостью завоевания Сибири. Не успели послы царские подписать мир с поляками, как из-за Каменного пояса (Уральских
Ещё в 1580 году Ермак Тимофеевич начал воевать с зауральскими татарами и остяками. Надо сказать, что казаки творили сие, как всегда, самовольно. Многие из них, да и сам Ермак, уходили в Сибирь, чтобы скрыться от преследований за некоторые «разбойные» дела. Ведь с 1570 года казачьи войска стали считаться регулярными. «Брать зипуна» без позволения Московских властей государевым воинам воспрещалось. Но часть казаков по-прежнему «гуляла», таковых объявляли разбойниками. И карали. За Уралом же ловить «гулящих» было некому. А тамошние промышленники Строгановы нуждались в бойких людях для защиты от остяков и татар. Им позволялось нанимать и снабжать казаков, не выясняя, кто был или не был разбойником.
Главный поход на стругах по реке Туре к слиянию Тобола с Иртышом, где стояла сама Сибирь (столица хана Кучума), Ермак Тимофеевич начал весною 1582 года. А 23 октября, в день памяти Св. Апостола Иакова, Кучум из Сибири бежал в Ишимские степи, оставив город казакам на разграбление.
С известием о покорении Сибири Ермак отправил посольство во главе с Иваном Кольцо. Тот был боярином из рода Колычевых. Храбрецы-казаки везли Государю богатые дары сибирские и челобитную с просьбой о помиловании за прошлые дела. Иоанн Грозный не только простил героев, но и обласкал, и щедро одарил прибывших, послал жалование войску Ермака, а самого его наградил титулом князя Сибирского.
С рождением нового наследника престола, царевича Димитрия, Царь Иоанн ободрился. Ведь ему самому ещё не было 54 лет. Несмотря на всё пережитое, он оставался полон сил и умирать не собирался. Однако не прошло и года, как случилось несчастье. 10 марта 1584 г. Государь почувствовал слабость, а уже 18 марта преставился от тяжёлой болезни, едва успев принять пострижение в схиму с именем Ионы. На иконе «Иоанн Грозный в схиме» он изображён держащим крест мученика. По описанием очевидцев его болезни и согласно судебно-медицинской экспертизе XX века, у него были все признаки отравления ртутным ядом (скорее всего, сулемой). «Тёплые ванны, - сообщает В.Г.Манягин, - способствовали частичному освобождению организма от вредных веществ через поры кожи, и после них Царь чувствовал некоторое облегчение. Но это не устраивало тех, кто стремился к его смерти, и, как пишет очевидец Дж.Горсей, Иоанн был удушен». Горсею можно было бы и не верить. Но, говорит Манягин, «о насильственной смерти Грозного сохранилось немало известий. Летописец XVII века сообщал, что "Царю дали отраву ближние люди". Дьяк Иван Тимофеев рассказал, что Борис Годунов и Богдан Бельский "преждевременно прекратили жизнь Царя". Голландец Исаак Масса писал, что Бельский положил яд в царское лекарство. Горсей также писал о тайных замыслах Годуновых». Горсей знал немало, так как служил у Годунова и входил в число его доверенных лиц. Но при этом тот же Горсей сочинял явные небылицы о последних днях Иоанна Грозного. Он рассказывал, будто Царь вместо молитв, готовясь к переходу в мир иной, часами рассуждал о магических свойствах различных драгоценных камней. Эта оккультная басня никоим образом не вяжется с образом жизни верующего Православного монарха - «игумена всея Руси». Исказители фактов, сочинявшие кошмарные истории о «безумствах» Грозного, даже кончину его постарались обставить дикими декорациями. Измыслили общение Царя Иоанна с какими-то «волхвами», будто бы предсказавшими ему день смерти. Разумеется, убийцы могли знать этот день, ибо сами готовили его. Но уж миф о том, что за час до кончины своей Грозный играл в шахматы, а потом вдруг упал навзничь, и митрополит Дионисий наспех бросился его постригать, сочинить могли только люди, не представлявшие себе реальность того времени. Все дни своей тяжкой болезни Иоанн Васильевич наверняка проводил в молитвах, исповедовал грехи и постригся в схиму вовремя, как положено. Ему тогда было не до камней-талисманов и не до шахмат. Это всё несерьёзные злые выдумки, рассчитанные на невежество неверующей светской публики, чуждой здравому рассуждению. И то, что этот бред переписывают друг у друга авторы исторических сочинений, по меньшей мере удивительно. Но оставим сие на совести писавших.
Сообщение о гибели Ермака (1585 г.) не застало Иоанна Грозного в живых. Его завещание, составленное в пользу царевича Димитрия, Годунов уничтожил в 1586 г. А до того, в ночь после кончины Государя, Борис совершил дворцовый переворот. Престол занял супруг Ирины Годуновой - Царь Феодор Иоаннович.
«И возвестиша дела Божия,
и творения Его разумеша»
По словам дьяка Тимофеева, Царь Феодор I «...бе бо естеством кроток и мног в милостех ко всем, и непорочен... паче же всего любя благочестие и благолепие церковное». Но при этом он не имел склонности к делам государственным. А.Д.Нечволодов пишет: «Феодор Иоаннович, вступивший на родительский престол двадцати семи лет от роду, был человеком небольшого роста, приземистым и опухлым, с ястребиным носом, нетвёрдой походкой и постоянной улыбкой на устах; он был очень прост». За простоту и любовь ко всему церковному Феодора, как блаженного Царя, причислили к лику Святых. Но эта же простота его, при самовластии временщика Бориса Годунова, дорого обошлась Русскому народу и Государству. Достаточно вспомнить, как по окончании войны с Баторием Феодор I, следуя движению своего жалостливого сердца (или внушению Годунова с Поссевином), «по-царски» поступил с пленными поляками: он просто выпустил их всех без выкупа, тогда как судьбу русских пленных предоставил решать польскому королю. Баторий же после этого за освобождение московитян потребовал уступить ему Смоленск, Новгород, Псков, да ещё и Северскую Землю, чем вызвал неудовольствие даже польских панов.
С той поры болезнь короля усилилась. Воевать с Россией поляки уже не могли. Король Стефан терял последние силы. Паны вновь увлеклись политикой и разделились на две враждебные партии - Замойского и Зборовского. После смерти Батория (1586 г.) наступило новое «бескоролевье». Из всех, кого прочили на престол, Ягеллоном по матери являлся лишь Сигизмунд, королевич шведский. За его избрание стояла партия канцлера Яна Замойского. Сторонники Зборовских хлопотали за эрцгерцога Максимилиана (брата германского императора Рудольфа). Но была ещё третья, литовская партия. Она выставляла своим кандидатом Русского Царя Феодора Иоанновича. С давних пор между Русью и Речью Посполитой существовал договор о возможности (в отсутствие наследников) избирать королём Польши Русского Царя и, наоборот, возводить Ягеллонов (то есть Гедеминовичей) на престол Московский, чем и пытались потом воспользоваться поляки в период нашего «смутного времени». Тогда же, в 1586 г., Сигизмунда III ещё не избрали. На левом берегу Вислы, близ Варшавы (новой польской столицы), стояла армия его сторонников во главе с канцлером Замойским против армии пана Зборовского, а на правом берегу отдельным станом расположилась литовская рать, готовая защитить интересы Феодора Иоанновича.
Избрание Сигизмунда для России было крайне нежелательным, ибо оно могло объединить Польшу со Швецией и нарушить зыбкое равновесие в Прибалтике, где ещё оставались русские войска. Послы Московские на переговорах обещали панам, в случае избрания королём Феодора, полную свободу самоуправления Польши и Литвы, а кроме того, уплату всех долгов, наделанных Баторием. Поначалу переговоры шли успешно. Русское посольство было встречено очень радушно, мелкая шляхта (особенно литовско-украинская) всецело всецело поддерживала кандидатуру Феодора Иоанновича. Но бояре Московские не учли психологии панов. Те ждали взяток. Хватило бы, как выяснилось потом, двухсот тысяч рублей. А так, не дождавшись мзды, вельможи польские поставили условие, чтобы, во-первых, избранный государь короновался в главном костёле Кракова, во-вторых, чтобы именовался он прежде всего королём Польши, затем великим князем Литовским, и только потом уже Царём Московским, и непременно чтобы перешёл в латинскую веру. На такое, разумеется, Феодор не согласился.
Переговоры окончились безрезультатно. Впрочем, войска Замойского справились с армией Зборовского, и на престоле польском воссел шведский принц Сигизмунд - король Сигизмунд III. Сбылись худшие опасения московитян, хотя в итоге всё обошлось. Первое время Ян Замойский торжествовал и уже готовил поход на Москву, однако очень скоро выяснилось, что Сигизмунд III не отличался умом, а его волей завладели иезуиты. Уязвленный бестолковостью короля и влиянием на него лукавых братьев ордена, канцлер удалился от двора. Москва же, пользуясь безучастностью поляков, по окончании перемирия (1589 г.) объявила войну Швеции. В результате шестилетних боевых действий в лето 1595-е со шведами был заключён «вечный мир», по которому Россия возвратила себе Ивангород, Ям и Копорье, а в придачу к ним получила карельские земли на севере вплоть до города Колы. И в том же 1589 году в Москве совершилось великое событие. Кафедра всея Руси стала патриаршей.
В лето 1586-е в Российскую столицу за милостыней приезжал патриарх Антиохийский Иоаким. Встретив его ласково и щедро одарив, Царь Феодор Иоаннович высказал пожелание учредить в Москве патриархию, более приличествующую Великой Державе, нежели митрополия. Тем паче, что из всех стран, где Церкви возглавлялись патриархами (Константинопольским, Иерусалимским, Александрийским и Антиохийским), лишь Россия была свободна от власти агарян (басурманов). И более того, сама покоряла исламские народы, то есть фактически являлась Третьим Римом.