Нравы русских при Петре Великом
Шрифт:
Во время своего пребыванія въ Петербург царь жилъ лтомъ во дворц Лтняго сада, зимою въ Зимнемъ, находившемся на томъ мст, гд нын Эрмитажъ. Онъ ложился въ 10 часовъ, вставалъ лтомъ и зимою въ три утра, и ходилъ часъ по комнат; читалъ въ это время С.-Петербургскія вдомости, которымъ иногда самъ держалъ корректуру, или пересматривалъ въ рукописи переводы книгъ, сдланные по его повелнію. Петръ зналъ хорошо по-латыни, по-нмецки и по-голландски, и понималъ французскій языкъ, хотя не могъ на немъ изъясняться. Остерманъ и пасторъ Глюкъ переводили съ нмецкаго; Кононъ Зотовъ, Волковъ и Гарлицкій съ французскаго; Шафировъ и Кошевичъ съ голландскаго, а съ латинскаго также Копіевичъ и новгородскіе монахи подъ руководствомъ еофана Прокоповича. Ни одна книга не выходила изъ печати, не бывъ пересмотрнною самимъ государемъ. Въ 4 или 5 часовъ Петръ, безъ чаю и кофею, выпивъ рюмку анисовой водки, отправлялся съ тростью въ одной и записною книжкою въ другой рук смотрть производившіяся въ Петербург работы, а посл того въ свой натуральный кабинетъ, на томъ мст, гд нын Смольный монастырь, или въ Адмиралтейство. Однажды назначилъ онъ вновь пріхавшему въ Петербургъ бранденбургскому посланнику фонъ-Принцу пріемную аудіенцію въ 4 часа утра. Аудіенція сія была, врно, единственная въ своемъ род. Посланникъ, не полагая, чтобъ государь вставалъ такъ рано, думалъ, что не опоздаетъ,
Въ шесть или сель часовъ Петръ отправлялся въ Сенатъ или которую-нибудь изъ коллегій и оставался тамъ до одиннадцати, слушалъ дла и споры сенаторовъ, излагалъ свои мннія, надписывалъ на длахъ ршенія. Дятельность его при семъ случа достойна удивленія. Одинъ современный писатель говоритъ, что онъ въ одинъ часъ длалъ боле, нежели другой усплъ бы сдлать въ четыре. Зато государь умлъ и беречь время. Это примтно въ его разговорахъ, указахъ, письмахъ и во всемъ, что выходило изъ подъ его пера. Нигд не найдете больше ясности и мене многословія. 16 марта 1711 года, отправляясь въ Прутскій походъ, написалъ онъ о совершенно разныхъ предметахъ 32 собственноручныхъ указа въ Сенатъ, изъ коихъ ни одинъ не занималъ боле четырехъ строкъ. Въ 11 часовъ Петръ обыкновенно уходилъ изъ Сената, при чемъ подносили ему рюмку анисовой водки и крендель. Время до полудня назначено было для пріема просителей. Государь давалъ имъ аудіенцію въ средней галлере Лтняго сада, построенной на берегу Невы, или въ хорошую погоду въ главной алле. Туда могъ приходить всякій: и богатый и неимущій, и знатный вельможа и человкъ простого званія. Петръ отбиралъ у просителей просьбы, выслушивалъ ихъ жалобы и немедленно давалъ свои ршенія. Въ 11 часовъ ворота Лтняго сада запирались. Царь садился за столъ и всегда почти обдалъ въ своемъ семейств. Чтобъ кушанья не простывали, столовая его была обыкновенно рядомъ съ кухнею; поваръ передавалъ въ первую блюда прямо изъ печи, чрезъ окошечко, и всегда одно за другимъ, а не вмст. Молодой редисъ, лимбургскій сыръ, тарелка щей, студень, ветчина, каша и жареная утка въ кисломъ соус, который приправлялся лукомъ съ огурцами или солеными лимонами, были любимыми блюдами Петра, необходимымъ условіемъ его обдовъ. Мозельскія, венгерскія вина и вино эрмитажъ предпочиталъ онъ всмъ прочимъ. У прибора его клались всегда деревянная ложка, оправленная слоновою костью, ножикъ и вилка съ зелеными костяными черенками, и дежурному денщику вмнялось въ обязанность носить ихъ съ собою и класть передъ царемъ, если даже ему случалось обдать въ гостяхъ.
Петръ не терплъ многочисленной услуги и вообще называлъ лакеевъ шпіонами, которые худо слышатъ, а еще хуже разсказываютъ слышанное. Дежурный денщикъ служилъ государю, императриц и великимъ княжнамъ. Онъ находился при цар безотлучно днемъ и ночью; былъ довренною его особою и занималъ мсто камердинера, адъютанта, секретаря. Въ послдніе, годы своего царствованія Петръ имлъ слдующихъ денщиковъ: Аанасія и Алекся Татищевыхъ, Ив. Мих. Орлова, Мурзина, Посплова, Алекс. Борис. Бутурлина, любимца имп. Елисаветы Петровны; Андрея Конст. Нартова, который училъ его точить; наконецъ Древника, взятаго въ Гамбург, и Василія Нелюбохтова, который прежде былъ придворнымъ пвчимъ. Для дальнихъ посылокъ употребляемы были Шемякинъ и Чеботаевъ, а для спальныхъ услугъ камердинеръ Полубояровъ. Государь столько любилъ денщиковъ своихъ, что часто въ большихъ собраніяхъ, прервавъ важный разговоръ, обращался къ нимъ и шутилъ съ ними по цлымъ часамъ. Вообще Петръ лъ мало вдругъ, не былъ разборчивъ въ пищ и не терплъ причудъ въ другихъ. Такимъ образомъ онъ охотно поилъ тхъ, кои притворялись, что не могутъ употреблять вина; кормилъ сыромъ и устрицами особъ, которымъ сіи кушанья были противны; и столько любилъ щекотать боявшихся этого, что многіе притворялись таковыми, жеманились и смялись отъ души, когда ихъ щекотали, чтобъ только угодить государю. Онъ садился за столъ по нскольку разъ въ день, и если ему случалось заходить куда-нибудь въ послобденное время, то хозяинъ, вышедъ къ нему навстрчу, приводилъ его прямо въ комнату, гд накрытъ былъ столъ съ разными холодными кушаньями. Впрочемъ, пріемъ такого рода длался не для одного царя, а былъ въ нравахъ тогдашняго времени.
Откушавъ, Петръ обыкновенно читалъ голландскія газеты и длалъ на поляхъ замчанія карандашемъ, съ означеніемъ, что должно переводить въ С.-Петербургскія вдомости; потомъ уходилъ на свою яхту, стоявшую передъ дворцомъ, ложился тутъ и отдыхалъ часъ или два. Иногда, во время торжественныхъ обдовъ, онъ для этого вставалъ изъ-за стола, приказавъ, однакожъ, гостямъ не расходиться прежде его возвращенія. Въ четыре часа уходилъ онъ въ токарную или въ кабинетъ. Сюда приходили къ нему по дламъ канцлеръ графъ Головкинъ, вице-канцлеръ баронъ Шафировъ и т. с. Остерманъ, генералъ-прокуроръ Ягужинскій, генералъ-фельдцейхмейстеръ графъ Брюсъ, графъ П. А. Толстой, сенаторъ князь Я. . Долгорукій, князь Меншиковъ, генералъ-полнцеймейстеръ Девіеръ или другой кто-нибудь изъ его министровъ. Одни только князь Ромодановскій и фельдмаршалъ Шереметевъ могли входить безъ доклада; ихъ однихъ государь всегда провожалъ до двери своего кабинета; вс прочіе, даже сама императрица Екатерина Алексевна, должны были напередъ сказаться. Окончивъ дла государственныя, Петръ развертывалъ свою записную книжку, въ которой отмчалъ все, что ему приходило въ тотъ день на мысль, и, удостоврившись, что все означенное въ ней исполнено, остальное время дня посвящалъ собственнымъ занятіямъ.
Ничто не поселитъ въ васъ столько уваженія къ памяти Петра, какъ сіи занятія, предпринимаемыя безъ свидтелей, или иногда въ мирномъ кругу немногихъ, искренно преданныхъ царю особъ, раздлявшихъ съ нимъ его труды. По дятельности Петра, по его любви ко всему полезному вы можете судить, сколько занятія сіи были разнообразны; но, несмотря на это разнообразіе, вс имли одну постоянную, неизмнную цль.
Хотите ли знать ее? — «Трудиться надобно, братецъ», говорилъ Петръ Ив. Ив. Неплюеву, когда опредлялъ его лейтенантомъ во флотъ: «я и царь вашъ, а у меня на рукахъ мозоли, а все для того, чтобъ показать вамъ примръ, и хотя бъ подъ старость увидть мн достойныхъ изъ васъ помощниковъ и слугъ отечеству».
Площадь, извстная нын подъ именемъ Царицына луга, усажена была во время Петра деревьями въ нсколько аллей. Между
Море было любимою стихіею Петра. Одинъ голландскій шкиперъ сказалъ ему, когда государь объявилъ, что предпринимаетъ катанья по Нев, чтобы не забыть морскихъ эволюціи: «Нтъ, царь, ты не забудешь, я чаю, ты и во сн командуешь флотомъ». Вс его дворцы въ Петербург и окрестностяхъ или построены на морскомъ берегу, или окружены каналами, надъ которыми онъ частію самъ трудился. Онъ утверждалъ, что морской воздухъ есть лучшее для него лкарство отъ болзней, и если случалось ему занемогать въ приморскомъ город, то приказывалъ переносить себя на одно изъ судовъ, стоявшихъ въ гавани. Въ Петергоф онъ говаривалъ, что ему душно во дворц и въ садахъ, и всегда ночевалъ въ Монплезир, омываемомъ водами Финскаго залива. Домикъ сей, построенный на голландскій образецъ, напоминалъ ему время его молодости, его воспитанія: на стнахъ развшены были картины работы Адама Сило, учителя его въ теоріи кораблестроенія; он представляли виды голландскихъ приморскихъ городовъ, и между прочимъ на одной изображенъ былъ самъ царь на верфи Остъ-Индской компаніи въ Амстердам. Движимый сею страстію къ морю, Петръ всегда присутствовалъ при спускахъ кораблей, проводилъ по нскольку часовъ съ зрительною трубою въ Монплезир или въ Екатерингофскомъ подзорномъ дворц, ожидая прибытія купеческихъ судовъ къ Петербургу; вызжалъ навстрчу тмъ, которыя приходили къ Кронштадту, и самъ, какъ искусный лоцманъ, вводилъ ихъ въ гавань, за что получалъ отъ хозяевъ по талеру или по крон. Онъ позволялъ иноземнымъ шкиперамъ свободный къ себ доступъ; охотно слушалъ разсказы о ихъ путешествіяхъ, объ опасностяхъ плаванія по Балтійскому морю и не разъ, за кружкою вина, съ глиняною трубкою въ зубахъ, проводилъ цлые вечера въ таковыхъ бесдахъ. Долго находившись въ Голландіи, государь свелъ тамъ знакомство со многими корабельщиками: они привозили ему въ подарокъ сыръ, императриц полотно, и пряники для малолтнихъ великихъ князей Петра Петровича и Петра Алексевича. Царь, съ своей стороны, заботился о томъ, чтобъ имъ въ Петербург доставить все возможное удовольствіе.
Занимаясь утромъ на адмиралтейской верфи практикою кораблестроенія, онъ вечеромъ трудился надъ теоріею: перечитывалъ съ капитанъ-лейтенантомъ Мухановымъ составленныя симъ послднимъ правила навигаціи, чертилъ на бумаг изображенія различныхъ судовъ, сравнивалъ ихъ размры, вычислялъ степень сопротивленія воды и степень глубины, потребной для разнаго рода кораблей. . А. Мухановъ учился въ чужихъ краяхъ вмст съ Петромъ мореходному искусству и столько усплъ въ ономъ, что прозванъ былъ русскимъ голландцемъ. Петръ говаривалъ, что онъ лучше понимаетъ оснастку корабля; но въ наукахъ, которыя нужны для моряка, уступаетъ преимущество едору. Однажды, когда они перечитывали вмст навигацію сего послдняго, вышелъ у нихъ споръ, который положено было ршить на мор. Мухановъ командовалъ 50-пушечнымъ фрегатомъ «Арондель». Въ назначенный для состязанія день приглашены были на корабль вс флагманы и нкоторые знатнйшіе вельможи. Русскій голландецъ одержалъ верхъ, и Петръ въ благодарность подарилъ корабль образомъ Спаса, а въ память того, что ночевалъ въ тотъ день въ кают Муханова, отдалъ ему съ себя рубашку.
Изученіе мореходнаго искусства ознакомило царя съ астрономіею, механикою и архитектурою. Онъ учился первой изъ сихъ наукъ въ 1697 г. у извстнаго роттердамскаго астронома Гартзукера и для наблюденій приказалъ себ выстроить небольшую обсерваторію на городскомъ валу въ Амстердам. Въ Петербург государь весьма часто проводилъ по нскольку часовъ вмст съ графомъ Яковомъ Вадимовичемъ Брюсомъ въ Готторпскомъ глобус, разсматривая обращеніе небесныхъ свтилъ, изображенныхъ на внутреннихъ онаго стнахъ. Въ 1715 году, по случаю солнечнаго затменія, онъ, для предупрежденія всякихъ толковъ, за мсяцъ до затменія издалъ объ этомъ указъ; построилъ надъ домикомъ, гд былъ глобусъ, обсерваторію, и въ день затменія, приказавъ собраться на Царицынъ лугъ сенату, членамъ коллегій, канцелярскимъ служителямъ и особенно духовенству, провелъ тутъ цлый день, подводя каждаго къ труб для наблюденій и объясняя причины видннаго явленія.
Искусный въ корабельной и въ военной архитектур, Петръ имлъ также понятіе о гражданской. Почитаю излишнимъ говорить, сколь много способствовалъ онъ приращенію Петербурга, имъ самимъ основаннаго. Самъ составлялъ и чертилъ планы строимыхъ тутъ домовъ; любилъ, когда его приглашали къ закладк оныхъ, и съ чистымъ, душевнымъ удовольствіемъ осушалъ заздравные кубки въ честь хозяина и архитектора, обыкновенно испиваемые въ такихъ случаяхъ.
Механика была одною изъ любимыхъ наукъ Петра. Онъ практически занимался ею въ Амстердам у знаменитаго фанъ-деръ-Гейдена, трудился у него надъ дланіемъ часовъ и въ знакъ признательности оставилъ ему нсколько моделей своей работы. Вообще онъ былъ самый послушный и понятливый ученикъ, безъ ропота исполнялъ самыя трудныя порученія, переносилъ строгіе выговоры. Вотъ тому доказательство. Герцогу Марльборугу, находившемуся въ Голландіи въ 1697 году, хотлось видть Петра. Онъ пріхалъ нарочно изъ Ло въ Амстердамъ и явился для этого къ хозяину, у котораго царь былъ въ ученіи. Домъ сего мастера находился на берегу залива Эй; передъ окнами между плотниками работалъ Петръ. «Я назову его по имени», сказалъ мастеръ Марльборугу: «онъ оборотится и вы успете свободне разсмотрть его». Въ это время нсколько человкъ пронесли на плечахъ большое бревно. «Петръ изъ Заандама, что жъ ты зваешь? поди помогать другимъ», продолжалъ мастеръ, обратясь къ царю. Государь тотчасъ всталъ, бросилъ топоръ и, подставивъ плечо свое подъ бревно, перенесъ его съ другими въ надлежащее мсто. Въ другой разъ, въ Заандам (въ сентябр того же года) случилось ему проходить мимо пильной мельницы. Петру показалось, что она дйствуетъ медленно; онъ хотлъ что-то въ ней поправить, но отъ того ли, что забылъ опустить щиты и тмъ остановить воду, или что захотлъ сдлать это слишкомъ поспшно, чуть не испортилъ колесъ и самъ не попалъ подъ оныя. «Лучше бы теб оставаться въ своей Московіи, нежели прізжать сюда мшаться не въ свое дло и причинять убытокъ честнымъ людямъ», сказалъ ему подоспвшій хозяинъ мельницы. Царь, не отвчавъ ни слова, ушелъ съ потупленнымъ взоромъ; но черезъ нсколько дней прислалъ мельнику богатый подарокъ съ просьбою быть къ нему впередъ снисходительне.