Нравы русских при Петре Великом
Шрифт:
III. Первые балы въ Россіи.
Балы введены въ Россіи Петромъ Великимъ по возвращеніи его изъ-за границы, въ 1717 году. Парижскія общества, и тогда законодатели моды, вкуса, любезности и свтскаго обращенія, были заманчивою новостью для россійскаго монарха. Слдствіемъ этого былъ указъ 1719 года о неслыханныхъ дотол собраніяхъ обоего пола, названныхъ ассамблеями. Вотъ его содержаніе.
1) Желающій имть у себя ассамблею долженъ извстить о томъ каждаго прибитымъ къ дому билетомъ.
2) Ассамблеи начинать не ране 4 или 5 часовъ пополудни, а оканчивать не позже 10.
3) Хозяинъ не обязанъ ни встрчать, ни провожать гостей, или почему-либо для нихъ безпокоиться; но долженъ имть на чемъ ихъ посадить, чмъ ихъ потчевать и чмъ освтить комнаты.
4) Каждый можетъ приходить въ ассамблею, въ которомъ часу ему угодно, сидть, ходить, танцевать или играть.
5) Въ ассамблеи могутъ приходить: чиновныя особы, вс дворяне, извстнйшіе купцы, корабельные мастера и канцелярскіе служители съ женами и дтьми.
6) Слугамъ отвести въ дом особыя комнаты, чтобы въ покояхъ ассамблеи было просторне.
7) Преступившій сіи правила подвергается наказанію осушить кубокъ большого орла.
Говорятъ, что указъ сей произвелъ
Ассамблеи устроены были слдующимъ образомъ. Въ одной комнат танцовали; въ другой находились шахматы и шашки; въ третьей — трубки съ деревянными спичками для закуриванія, табакъ, разсыпанный на столахъ, и бутылки съ винами.
Ассамблеи начинались всякую зиму у государя, а оканчивались у оберъ-полицеймейстера. Онъ по списку, составленному самимъ государемъ, извщалъ за нсколько дней особъ, у коихъ надлежало собираться, о наступавшей очереди. Хозяинъ приглашалъ знатнйшихъ, прочихъ извщали о семъ барабаннымъ боемъ по городу, или на перекресткахъ улицъ прибивались къ домамъ приглашенія ко всмъ проходящимъ, чтобъ пожаловали къ такому-то попрыгать и повеселиться. Въ день ассамблеи являлся къ хозяину въ два часа оберъ-полицеймейстеръ съ пятью канцеляристами, которые записывали прізжающихъ, для того, чтобъ потомъ донести о семъ государю. Въ три начинали съзжаться. Обыкновенно, и дамы и мужчины прізжали въ самыхъ богатыхъ нарядахъ; только во время траура при двор, никто, кром императрицы, не имлъ права носить драгоцнныхъ камней, золота или серебра. Въ 6 часовъ прізжалъ императоръ и немного спустя государыня съ великими княжнами: ей одной хозяинъ выходилъ навстрчу и ее одну провожалъ до кареты. Излишняя учтивость къ прочимъ постителямъ наказывалась осушеніемъ кубка большого орла. Дамъ угощали чаемъ, кофеемъ, миндальнымъ молокомъ, медомъ и вареньями; мужчинъ — пивомъ, виномъ и трубками. Лимонадъ, оршадъ, а особенно шоколадъ считались рдкостью и подавались только на ассамблеяхъ у герцога голштинскаго и министра его Бассевица въ 1723 году.
Впослдствіи, когда любезность утвердила въ нашихъ обществахъ законы приличія, вошелъ въ употребленіе слдующій обычай. Хозяинъ вовремя танцевъ подносилъ букетъ цвтовъ дам, которую хотлъ отличить. Дама сія становилась царицею бала, распоряжала танцами, и тотъ же букетъ торжественно отдавала другому кавалеру, назначая при томъ день, въ который желала танцевать въ его дом. Получившій цвты обязанъ былъ слпо повиноваться вол красавицы. Наканун назначеннаго ею дня посылалъ онъ ей веръ, пару перчатокъ и также цвты, съ которыми она являлась въ собраніе, и, какъ владтельница букета, оставалась царицею бала до новаго избранія. Обыкновеніе это, напоминающее времена рыцарскія, въ которыя красота была душею всего великаго, продолжалось до царствованія императрицы Екатерины II.
Русская пляска, вмст съ длинными кафтанами и сарафанами, осталась только въ нижнемъ класс народа; замнили оную степенный польскій, тихій менуэтъ и рзвый англійскій контрдансъ. Плнные шведскіе офицеры, находившіеся въ Петербург, первые учили танцовать русскихъ дамъ и кавалеровъ; они долго были единственными танцорами въ ассамблеяхъ. Кром сказанныхъ танцевъ, былъ церемоніальный, которымъ всегда начинались свадебные и вообще торжественные праздники: становились, какъ въ экосез; при степенной музык, мужчина кланялся своей дам и потомъ ближайшему кавалеру; дама его слдовала тому же примру, и, сдлавъ кругъ, оба возвращались на свое мсто. Сіи поклоны, повторенные всми, заключались польскимъ; тогда маршалъ, завдывавшій праздникомъ, громко объявлялъ, что церемоніальные танцы кончились. Наставала шумная веселость: всякій изъ постителей могъ участвовать въ танцахъ. Въ менуэтахъ дамамъ предоставленъ былъ выборъ. Кавалеръ, кончавшій танецъ съ выбравшею его дамою, обязанъ былъ, въ свою очередь, выбрать другую и, протанцовавъ съ нею, перестать; дама же продолжала танцовать съ другимъ кавалеромъ. Такимъ образомъ менуэтъ продолжался, пока музыка не возвщала о перемн. Польскіе и контрдансы похожи были на ныншніе, съ тою только разницею, что первые были весьма медленны и продолжительны, а въ послднихъ каждая пара длала свои фигуры, повторяемыя прочими. Вообще наши тогдашніе танцовщики, одтые по образцу придворныхъ Людовика XIV, перенимали и въ обращеніи уловки сихъ корифеевъ свтской жизни; но, подражая, старались иногда превосходить тхъ, которыхъ брали за образецъ. Такимъ образомъ мужчина, желавшій танцовать съ дамою, подходилъ къ ней не прежде, какъ посл трехъ церемоніальныхъ поклоновъ; во время танцевъ едва касался пальцами ея пальцевъ, а когда оканчивалъ, тогда изъявлялъ свою благодарность, поцловавъ ей руку. Гордая поступь въ польскомъ, важная осанка и узорчатыя на въ менуэтахъ отличали хорошихъ танцовщиковъ.
Вскор различныя степени образованія раздлили общества: собранія не прерывались, но ихъ могли посщать только особы, приглашенныя хозяиномъ. Тамъ-то важнйшіе въ государств люди забывшій на время свое величіе: императорская фамилія старалась ласковымъ обращеніемъ и участіемъ въ забавахъ не дать замтить своего присутствія. Императоръ, императрица и великія княжны всегда много танцовали, особенно послднія. Императрица съ супругомъ, или съ герцогомъ голштинскимъ, или съ княземъ Меншиковымъ, открывала балъ. Всякому свободно было просить великихъ княжонъ, и какъ многіе искали сей чести, то он не знали отдыха. Одна только царевна Прасковья, сестра императрицы Анны, не любила танцевъ, и не иначе пускалась въ оные, какъ по повелнію самаго государя. Люди преклонныхъ лтъ и почтеннаго званія также прыгали вмст съ другими. Царь забавлялся ихъ усталостію. Такимъ образомъ въ 1721 году, на свадьб генерала-маіора князя Трубецкого съ дочерью главнаго корабельнаго строителя Ив. Мих. Головина, подозвавъ къ себ генералъ-адмирала графа . М. Апраксина, вице-канцлера барона Шафирова, князя Кантемира, двухъ сенаторовъ князей Голицына и Гр. ед. Долгорукаго, И. А. Толстаго и генерала Ив. Ив. Бутурлина, всхъ лтъ 60 и боле, онъ назначилъ каждому молодую даму и, взявъ самъ императрицу, пошелъ съ ними танцовать родъ ныншняго гросфатера. Оный продолжался около часу. Государь, бывшій въ первой пар, длалъ самыя трудныя па, и всякій изъ танцующихъ долженъ былъ слпо подражать ему во всемъ, а не исполнившій сего осушалъ
Ассамблеи давались не въ одномъ Петербург; съ перездомъ двора въ Москву въ 1722 году завелись собранія и въ сей столиц. Собранія по указу происходили три раза въ недлю: по воскресеньямъ, вторникамъ и четвергамъ. Кром того, бывали частные балы, гд было постителей мене, но боле веселости: на сихъ послднихъ танцевали иногда до 3 часовъ пополуночи.
Музыка на ассамблеяхъ была большею частію духовая: трубы, фаготы, гобои и литавры. Петръ ввелъ сперва въ употребленіе тарелки, литавры и фаготъ; потомъ появились трубы, валторны и гобои. Государь выписалъ изъ Германіи капельмейстеровъ, съ тмъ, чтобъ они обучали молодыхъ солдатъ, которые всякій день отъ 11 до 12 играли на адмиралтейской башн. Особенно любилъ онъ польскій рожокъ; всегда имлъ при себ музыканта, который во время занятій наигрывалъ государю на семъ инструмент польскія и малороссійскія псни, и самъ даже въ часы досуга занимался игрою на рожк. Многіе вельможи имли также свои капеллы; лучшая принадлежала княгин Черкасской. Герцогъ голштейнъ-готторпскій Карлъ Ульрихъ, пріхавшій въ Россію въ 1721 году и посл взявшій въ супружество великую княжну Анну Петровну, имлъ въ своей свит каппелу, состоявшую изъ одного фортепіано, нсколькихъ скрипокъ, одной віольдамура, одного альта, одного віолончеля, одного контръ-баса, двухъ флейтъ и двухъ валторнъ. Плнительная игра сихъ музыкантовъ и новость привезенныхъ инструментовъ доставляли имъ часто случай показывать свое искусство: говорили, что тотъ праздникъ не въ праздникъ, гд не играли голштинскіе музыканты.
Охота къ танцамъ часъ отъ часу боле распространялась. При императриц Екатерин I незнаніе танцевъ считалось уже въ двиц недостаткомъ воспитанія. Двору не было надобности приказывать ассамблеи: он вскор и совсмъ уничтожились; зато частные балы не уставали. Замчательно, что около сего времени введены были въ наши общества карты. Петръ Первый не терплъ ихъ и предпочиталъ имъ шашки, а особенно шахматы, игру любимую имъ до чрезвычайности и въ которой онъ почти не находилъ себ равнаго.
Императрица Анна, придавшая много великолпія двору, любила веселость. Въ ея царствованіе праздники сдлались пышне и получили европейскій видъ. Табачный дымъ и стукъ шашекъ не безпокоилъ уже танцующихъ, и наконецъ совершенно уничтожилось наказаніе осушать кубокъ большого орла. Въ торжественные дни и при всякомъ необыкновенномъ случа были при двор балы. Современные писатели упоминаютъ между главнйшими объ одномъ, данномъ въ январ 1734 года, на который приглашены были съхавшіеся тогда въ Петербург посланники: бухарскій, турецкій и китайскій. Торжествовали въ тотъ день вступленіе на престолъ государыни. Праздникъ открылся въ зал, построенной въ Зимнемъ дворц, у ныншняго Полицейскаго моста. Зала была украшена апельсинными и миртовыми деревьями въ полномъ цвту, которыя, образуя по обимъ сторонамъ аллеи, оставляли въ середин довольно мста для танцевъ. Въ аллеяхъ разбросаны были дерновыя скамейки и боскеты для отдыха гуляющихъ. Живость и разнообразіе сей картины составляли разительную противоположность съ мертвою природою, покрытою снгомъ и инеемъ. Благоуханіе искусственной рощи, яркое освщеніе, группы гуляющихъ и танцующихъ въ богатыхъ нарядахъ, при звук величественной музыки, представляли нчто очаровательное. Императрица Анна спросила у китайскаго посланника: кто изъ дамъ, находящихся на бат, ему боле нравится? «Въ звздную ночь,» отвчалъ китаецъ, «трудно ршить, которая звзда всхъ свтле». Но увидвъ, что государыня не довольствуется такимъ отвтомъ, онъ подошелъ къ великой княжн Елисавет Петровн, низко поклонился и, отдавъ ей передъ прочими преимущество, примолвилъ, что «невозможно было бы перенести ея взгляда, если бъ только глаза ея были поменьше». Такъ всякій народъ иметъ свой вкусъ: большіе глаза, считающіеся у насъ красотою, казались азіатцу недостаткомъ.
Весьма много шуму надлалъ праздникъ, данный въ Петербург, въ Лтнемъ саду, по случаю взятія Данцига въ 1735 году. Приглашенные съхались въ садъ въ часъ пополудни, дамы въ цвтныхъ робахъ съ газовыми накладками, шитыми серебромъ. Длинные ихъ локоны перевиты были гирляндами изъ цвтовъ. Императрица, обошедъ гостей, пригласила ихъ къ столу. Государыня со всею фамиліею обдала въ грот, на конц большой аллеи сада, въ сторон отъ бассейна. Для прочихъ постителей накрытъ былъ столъ въ 300 кувертовъ, подъ навсомъ изъ зеленой шелковой ткани, поддерживаемымъ колоннами, которыя покрыты были кисеею и увиты гирляндами изъ натуральныхъ цвтовъ. Между колоннами находился буфетъ, по одной сторон съ золотою и серебряною, а по другой съ фарфоровою посудою. Приглашено было 150 кавалеровъ и столько же дамъ, и жребій назначалъ каждой дам ея кавалера. Обдъ состоялъ изъ двухъ перемнъ, изъ коихъ въ каждой было по 300 блюдъ, кром десерта. Посл обда гости раздлились на разныя группы: одни гуляли по саду, другіе занимались катаньемъ по бассейну въ раззолоченныхъ яликахъ, принадлежавшихъ императриц. Съ наступленіемъ вечера открылся балъ подъ тмъ же навсомъ, гд обдали. Разноцвтные огни, коими освщенъ былъ садъ; поставленныя въ разныхъ мстахъ прозрачныя картины и аллегорическія изображенія, приличныя празднуемому торжеству, представляли нчто очаровательное. Въ начал бала ввели въ палатку двнадцать французскихъ офицеровъ, взятыхъ въ плнъ подъ Данцигомъ. Когда каждый изъ нихъ поцловалъ у императріцы руку, государыня, оборотясь къ начальнику ихъ, бригадиру графу де-ла-Моттъ-Перузу, сказала: «Не удивляйтесь, что я выбрала это время для вашей аудіенціи: французы дурнымъ обращеніемъ съ русскими [3] , имвшими несчастіе попасться въ ихъ руки, даютъ мн право къ отмщенію; но я довольствуюсь учиненною вамъ теперь непріятностію, какъ народъ вашъ славится любезностію, то надюсь, что дамы здшнія успютъ въ ныншній вечеръ истребить изъ памяти вашей тягостное ваше положеніе». — Съ симъ словомъ 12 фрейлинъ вручили плнникамъ ихъ шпаги. «Ваше величество», отвчалъ графъ де-ла-Моттъ, «умли найти средство побдить насъ два раза: въ первый, когда мы, противъ желанія, положили оружіе передъ храбрыми войсками вашими, и теперь, когда охотно отдаемъ сердца наши прекраснымъ нашимъ побдительницамъ!»
3
Французы, не объявивъ войны, овладли въ то время однимъ русскимъ фрегатомъ на Балтійскомъ мор и заорали въ плнъ весь экипажъ.