Нумерат. Число Консула
Шрифт:
Мозг пожирали неприятные мысли, как микробы нефтяное пятно. Ни Вика, ни кино, ни собственная орфографическая малограмотность, ни даже цифры Дениса сейчас не волновали.
Вот уже почти месяц прошёл с тех пор, как четвёртый легион покинул систему координации. Денис понимал, что их отдых – всего лишь временное удовольствие. Ежесекундно ждал подвоха. Тёр метку «1+» на запястье, ненавидя её с новой силой: пока она есть, Денис остаётся нумератом, хоть и отпущенным домой.
Тень появлялась изредка. Шевелилась, кошкой тёрлась
Но тень не являлась для Дениса проблемой номер один. Мучило его кое-что другое, и у нормальных людей это зовётся совестью.
За последний месяц Денис три раза прибегал к помощи Длани правды. И все три раза его жертвой становилась Асель. Первый раз не удержался, когда гуляли в парке. Второй раз в кофейне сжал её запястье. Тогда она вздрогнула и опрокинула на стол кружку латте. Ну, а третий раз – у подъезда вечером. Вчера вечером. Перед тем, как сказать «До завтра» и прижаться губами к её тёплой щеке.
И каждый раз одно и то же: лёгкое прикосновение чёрных пальцев – и Асель бормочет, изливает Денису душу. Взгляд её теряет живую искру, а монотонный голос скороговоркой отвечает на любые вопросы.
На лю-бы-е. Чудовищное искушение.
Денис кое-как останавливал в себе порывы спросить обо всём, что его волнует (а волновало его многое, даже с перебором – самому стыдно становилось). Пока ещё справлялся с собой, но, кажется, скоро его самоконтроль даст сбой. Тень была права: носить Длань правды тяжело.
Но настоящая проблема заключалась даже не в этом. Увы, не в этом.
Говорила Асель совсем не то, что Денис хотел услышать. Симпатия, восхищение, уважение – слова, конечно, приятные, но о главном Асель не обмолвилась ни разу. А Денис был всё настойчивей, давил, ждал. И ненавидел себя за это. Пальцы левой руки жаждали ещё и ещё коснуться кожи Асель, заставить её сказать то, что непременно хотелось услышать. Дениса не устраивала правда. Впервые в жизни он ждал иного, хоть и знал прекрасно: правда может быть только одна, какая есть.
Образ Асель изъедал сердце, обострял и будоражил эмоции, превращал холодный математический ум в жидкую болтанку, в пюре с комочками из школьной столовой, а самого Дениса – в параноика.
Такое с ним творилось впервые. И беспокоило, болело.
Даже Вика заметила, старалась не язвить, но порой всё же выдавала: «Тимошин, ты на пути из гениев в одноклеточные». Или спрашивала, как бы, между прочим: «Скажи-ка, Дэн, а параллельные прямые пересекаются или всё же нет?».
– Не пересекаются, Вика, не пересекаются. Разве только те, что в трёхмерном пространстве и в разных плоскостях.
Иногда
– Какого чёрта, Вика? Каких кругов? – огрызался Денис. – Может, тебе ещё и гипотезу Римана решить?
Вдобавок ко всему он переругался с отцом. Его навязчивые разговоры о переезде в Питер уничтожали желание вообще изучать математику и ходить в школу. Если стать двоечником, возможно, отец отстанет со своим переездом. Буквально месяц назад Денису было всё равно, куда и зачем переезжать. Но теперь всё изменилось: либо он уедет отсюда с Асель, либо не уедет совсем.
Увы, отец его не понял.
– Что за новости? – орал он пару дней назад, когда в очередной раз сбрасывал вещи в чемодан для командировок. – На квартиру уже нашёлся покупатель, у нас две недели, чтобы собрать вещи! Твоё будущее решается, а ты упёрся, как баран! Не поеду, не поеду! В чём дело?
– Я не поеду, – сухо отвечал ему Денис, натыкаясь на яростный взгляд и каменное лицо.
– Когда вернусь, чтоб вещи были собраны. И никаких «Не поеду». Иначе буду разговаривать с тобой по-другому. – Отец многозначительно потряс кулаком.
Денис закатил глаза: мол, да ну, не запугаешь. Что бы ни происходило, и какие фокусы не выкидывал бы обнаглевший отпрыск, отец никогда не позволял себе поднимать на него руку. И сейчас не позволит…
Гудок телефона выдернул Дениса из дымки мрачных мыслей. Одного короткого взгляда на светящийся экран хватило, чтобы вызвать тахикардию. Звонила Асель. Под футболкой невольно побежали мурашки от предчувствия её окутывающего глубокого голоса, пульс заметно участился.
Денис плюхнулся на кровать, схватил трубку.
– Слушаю.
Вот идиот. Хотел сказать: «Привет, Асель», а сказал: «Слушаю». И сказал-то – холодно, с трескучим морозцем равнодушия, без эмоций. Как сотрудник банка или таможенный досмотрщик.
Асель тоже растерялась, услышав строгое «Слушаю».
– Денис? – Из динамика послышался её растревоженный голосок. – Ты приглашал меня в кино сегодня. И я хотела ска…
– Какое, к чёрту, кино? – полилось из Дениса неконтролируемое и желчное. – Тебе заняться нечем? Зачем звонишь, вообще?
Мозг в панике пытался анализировать происходящий в нём диссонанс, но не выходило. Денис нёс чепуху, хотя собирался сказать совершенно другое. Что происходит? Что, чёрт дери, происходит?
Губы и язык Дениса тем временем жили своей жизнью:
– Асель, по-моему, навязчивость – не слишком хорошая черта. Ты в курсе, что по Кодексу нам нельзя встречаться? Или ты, как всегда, забыла включить мозги? Если коротко: отстань от меня со своей бредятиной, пока твоя репутация хоть на что-то годится.