Нумерат. Число Консула
Шрифт:
– Каждый о чём-то молчит, – ответил Пифагор, затем поднялся: явно собрался уходить (ну, наконец-то). Постоял с минуту. И продолжил беседу уже совсем другим тоном. Высокомерным, поучительным: – Ты знаешь, что твоя любимая тень тоже кое о чём молчит? Догадываешься ли ты, почему она выбрала тебя, такого самонадеянного и упёртого, когда могла бы найти более сговорчивого нумерата? Она доверяет тебе. Ты ей не только нужен, ты ей… хм… нравишься. Она восхищена.
– Что-то я не заметил, – фыркнул Денис. – Только проблемы от неё. Лезет, куда не надо.
Правая рука внезапно сжалась
– Вот видите, что она себе позволяет? Гадина редкостная… – просипел Денис, согнувшись.
– Я говорил, что мне всё равно, как ты будешь справляться с проделками тени, – покачал головой Пифагор. – Найди для Сампи помощника Консула и сделай всё так, как нами задумано.
– Я сделаю так, как задумано мной. – Денис тоже поднялся со скамьи, потирая пострадавший живот.
– Ты уже успел что-то задумать? – покосился на него старик.
– У меня есть одна идея.
– О, мне нравится твой настрой, – улыбнулся Пифагор.
– Вы же не знаете, о чём я подумал.
На это старик лишь улыбнулся ещё шире. Гангстерская шляпа осклабилась вместе с пожилым хозяином. Порой Денису казалось, что она живая.
– Счастливой борьбы за равновесие, нумерат. Мы будем следить за тобой по метке.
– Да что б вас… – Денис не успел договорить.
Фраза оборвалась на звуке «с», превращаясь в короткое, но пронзительное «а-а-а».
Яркий солнечный свет резанул, как ножом. Денис зажмурился, но через секунду уже распахнул глаза. Нахлынуло чувство невесомости и тошноты одновременно…
…он продолжал падать с балкона. В желудок словно забросили сигнальную ракету, еще секунда – и внутри всё вспыхнет ярко-красным фейерверком, окропит серые кирпичные стены многоэтажки и лобовые стёкла автомобилей внизу.
Сердце обмерло, перестав рвать грудь. Вернулся страх. Звериный какой-то, нечеловечий, рождённый инстинктом самосохранения. Цветастый ковёр из припаркованных машин, ядовито-зелёного газона, окаймлённого лентами асфальтовых дорожек, стремительно рос перед глазами, приближался со скоростью света. Триста тысяч километров в секунду, точнее – двести девяносто девять тысяч семьсот девяносто две…
Что? Какого чёрта он думает о скорости света?!
– Напугался, дружок? – хохотнула тень. – Я могу сделать так, что ты ещё очень долго будешь вот так падать. Падать и падать. Я наслаждаюсь, когда наблюдаю ужас на твоём лице. Такой беззащитный… Опять что-то там себе анализируешь, вычисляешь…
«Отвали!» – хотел бы завопить Денис, но от страха не мог выдавить даже нечленораздельного звука. Молчал, окутанный ужасом, будто ему рот скотчем залепили.
– Ну, так что? Кто из нас главный? – нашёптывала тень. – Кто из нас умнее?
Неужели она ожидает, что Денис будет вести с ней беседы, падая с балкона? Издевается, что ли?
– Ну, поговори же со мной, малыш, – выпрашивала она. – Пока ты мне не ответишь, так и будешь падать. Кто? Ну? Кто главный?
Её раздражающий шёпот смешался с шумом в ушах. Внутричерепное давление повышалось. Голова Дениса готова
Но он продолжал молчать.
– Кто главный? Кто?
Только бы сознание не потерять.
– Кто? Говори же со мной. Говори!
Может, оно и к лучшему – потерять сознание? Отвечать не придётся. Признавать поражение. Однозначно, потеря сознания – лучший вариант ответа. И тень останется ни с чем.
– Э, нет, дружок, – захихикала она мерзко. – Я жду ответа.
Денис молчал.
– Иногда ты начинаешь меня злить, нумерат. Хочешь, я вернусь к Асель? Она поразговорчивей будет.
Почему все шантажируют его с помощью Асель? Как сговорились.
– Ты главная, – на болезненном вдохе ответил Денис.
– А теперь послушай меня. – Тон тени стал серьёзным. – Главным остаёшься ты. Всегда. Ты можешь бесконечно падать в бездну отчаяния, калечить душу и тело, сознаваться в ошибках или рвать горло, обвиняя в них кого-то другого, ты можешь открывать не те двери, любить не того человека, выбирать не те цели, но всегда останешься хозяином своих решений. Главным остаёшься ты. Это называется свободой. Не нужно считать меня злобной тварью, нумерат. Я хочу лишь помочь тебе снова стать свободным, совершать свои собственные ошибки, а не исправлять чужие. Я жажду освободить тебя, вытащить твою потрёпанную шкуру из болота. Помоги же мне.
Тело нырнуло в колючую боль, как в бассейн, наполненный гвоздями. В уши ворвался звон, по языку растёкся солёный раствор. Денис упал на зернистую бетонную дорожку с ощущением, что раскрошился, разлетелся на рваные куски, расплескался алой краской, впитался в поры и трещины дворового асфальта.
– Будь собой. В этом и заключена твоя свобода. Запланируй свою победу так, как умеешь только ты, – последнее, что он услышал и смог осознать.
Потом – лишь ничего.
Глава 3. Как в кино
Суббота, 15 мая, 19.00
– Парень, ты берёшь билет или нет? – прозудели за спиной недовольным басом. – Тут очередь, если не заметил.
– Беру, беру, – бросил Денис, не оглядываясь и поспешно вынимая мятую купюру из заднего кармана джинсов. Наклонился к узкому окошку киоска ближе: – Подскажите, а какие у вас комедии идут? Есть что-нибудь?
Девушка, что продавала билеты, звонко ответила:
– Есть, но сеанс уже начался. Ближайший только завтра утром.
– О, мне как раз на тот фильм, что уже начался, – закивал Денис и даже улыбнулся, как можно приветливей, обаятельно.
Девушка тоже улыбнулась ему в ответ. Огромные небесно-голубые глаза одарили Дениса тёплыми лучиками. От них на душе стало чуть-чуть приятнее. Вот бы все продавали билеты с такими улыбками.
– Свободных мест много. Какое вам?
– Да любое давайте.
– Хорошо. Сеанс пять минут назад начался, поторопитесь. – Девушка подала ему цветастый билет с нелепым названием фильма «Когда мне было семнадцать». Потом ещё раз одарила Дениса лукавой улыбкой: – А вам всего один билет? На молодёжные комедии обычно поодиночке не ходят.