Нуониэль. Книга 1
Шрифт:
— Видите ли, господин рыцарь, в Дербенах когда-то жил один звездочёт, — пояснил Бова. — Он тоже из Степков. Когда мы сюда шли, я думал сразу наведаться в эти Степки, но как-то не пришлось. А вы ведь проходили там, верно?
— Помер твой Мирафим, — ответил Бове Закич. — Одна пустая хата осталась.
— Ой, — удивился Бова, — какая утрата! Но откуда вам известно его имя?
— Кто же не знает его «Размышлений о перенаправлении солнечных лучей», — объяснил Закич. — Наиудивительнейшая книга.
Бова вскочил со стола, уронив и тарелку со снедью и кружку с компотом. Он глядел на Закича испуганными глазами и
— Где она! — закричал Бова, жадно хватая тёплый воздух жилища. — Отвечай!
— Уважаемый, — обратился к Бове Наимир, — Не переживайте, сейчас мы во всём разберёмся. Молодой человек, известно ли вам, что эта звездочётова книга — уникальная вещь, раскрывающая смысл того, что такое свет и каково его место в мире. Это, я бы сказал, артефакт наших дней.
— Нет! Пусть он сначала ответит! — кричал Бова, прильнувший спиною к дальней стене жилища.
— А парнишка-то непростой, — усмехнулся простывший Печек, которого сложившаяся ситуация начинала веселить.
— Спокойнее, уважаемый Бова, — снова урезонил жреца старший товарищ. — Молодой человек, расскажите нам всё, что вы знаете об этой книге.
— А тут и рассказывать нечего! — спокойно ответил Закич. — По троецарствию как-то ходил один экземпляр этого произведения. Копию сделал Вессибини Тучо из Илларии. Писал он, конечно же на иллраском. С таким знанием нашего языка, как у этого прохвоста, он и пива бы в трактире не смог заказать, окажись в здешних краях. Так что островитянин, скорее всего, не понял и половины того, что написал звездочёт. Я читал пару других вещей этого Вессибини, и, поверьте мне, этот негодяй точно гнал отсебятину в тех местах книги, где Мирафим использовал какие-нибудь замысловатые выражения. То, что рукопись вдвое толще перевода меня не удивляет.
— Молодой человек, кто вы? — выпучив глаза, спросил жрец Наимир.
— Я коневод! — улыбаясь, ответил Закич, и опрокинул кружку яблочного компота.
Внезапно всех оглушил звук падающей на деревянный пол перегородки, за которой находилась одна из лежанок жрецов. Это пухлый Бова, спотыкаясь обо всё подряд, крался вдоль стены, пристально глядя на Закича. Вторую перегородку он тоже уронил, даже не заметив этого.
— Коневод Коневодович! — шипел молодой жрец Бова. — Толстенькая ему книжечка! А знаешь ли ты, куда эта книжечка подевалась? Я точно знаю! Мне всё рассказали в письме из атарийской библиотеки! Украли книжечку ту! И слухи ходят, будто бы украл её один пройдоха, настолько глупый, что и года не протянул в учениках!
— Я протянул два года, и это был не я! — подняв палец вверх, затараторил Закич, но было уже поздно. Бова закричал что-то невнятное и накинулся на Закича, повалив того на пол. Разнимать их тут же бросились Наимир и Навой. Получилась свалка. Печек, увидев, что крестьянин схватил жреца Наимира за руку, решил подключиться к драке и швырнул в Навоя луковицей. Навой получил сильный удар полбу. В тот же миг вскочил Вандегриф и обнажил свой мизерикорд.
— Господин Вандегриф, не надо! — жалобно простонал Ломпатри, схватив за руку Вандегрифа. И тут же раздался шум и треск. Входная дверь слетела с петель. В жилище вломился Мот, с топором и Воська, державший в руках связку
— Верни реликт, холоп! — прорычал пухлый Бова.
— Нету! — рявкнул в ответ Закич.
— Продал, гад?
— Коль продал, не шастал бы тут с вами коневодом! — ответил Закич, глянув при этом на Ломпатри. — А ну, пусти!
Он высвободился из рук Навоя и процедил сквозь зубы: «благородненькие наши», утёр нос и направился прочь. Но выйти на свежий воздух не получилось: в дверях на корточках сидел Воська и пытался собрать оружие.
— Явится к мирным жрецам с оружием! — заговорил Навой, — Какое бесчестие!
— Да, зачем же столько мечей? — удивился Печек, утирая текущий нос платком и разглядывая кучу оружия на полу.
— А затем, — спрятав мизерикорд, ответил Вандегриф, — что никакой у вас тут не учёный поход. Вы заодно с бандитами. И у нас есть доказательства. Протрите глаза, господин Ломпатри! Неужели вы не видите, что это за люди! Уж не знаю, какие они там жрецы, но совесть им теперь до смерти не отмыть!
— От чего же нам её отмывать? — удивился Бова.
— От крови, тварь ты тусветная! — ответил Закич. После этого все глянули на нуониэля, который спокойно сидел за столом у стены и безмолвно наблюдал за происходящим.
— Воистину, об учёности нашего похода судить дано далеко не всякому. А вот кто в этом доме тварь тусветная, ясно и слепцу! — резко заявил жрец Наимир, глядя нуониэлю в глаза.
— Вы пришли без приглашения! Вы обнажили мечи, сидя за нашим столом, — продолжал жрец. — При этом, мы оставались учтивыми хозяевами. Но вы не остановились и стали обзывать нас тусветными тварями, тогда как одно из волшебных существ как ни в чём ни бывало путешествует вместе с вами. Хотя на деле, по законам Учения, этого древоволосого вообще не должно существовать. Что вы себе позволяете?
— Не хочу злоупотреблять вашим гостеприимством, уважаемый жрец, — спокойно отвечал Ломпатри, — но всё же, при обращении к людям моего положения, стоит использовать слово «господин».
— Господин? — совершенно неприятным тоном переспросил его Наимир. — Я не вижу перед собой господина. Я даже знамени не видел во дворе. Золотой медальон? Сразу после войны такие продавали в каждом переулке. Грош цена! А ещё я слышал, что царь Хорад очень любит правила, и любой господин, не соблюдающий эти правила быстро может пойти по миру.
— Перед вами рыцарь Ломпатри, и извольте… — начал Вандегриф, но Наимир перебил его.
— Я жрец, достопочтенный друг! Я верю словам устным, но доверяю только словам писанным. Или у вас есть бумага, подтверждающая рыцарский титул?
Тут к Наимиру кинулся крестьянин Мот. Он схватил жреца за грудки и стал толкать в очаг. Волосы Наимира загорелись.
— Они забрали наших детей, — кричал Мот, — Девчата пяти-девяти лет от роду! Девчина невеста! Сколько дней они в лапах бандитов? Нежто вас не тревожит, что станется с ними?