Нуждаясь в ней
Шрифт:
— Кто твой стилист? — спрашивает она, промокая край губ своей салфеткой.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду.
— Твоя одежда. Кто тебе ее подбирает?
Она же знает, что у меня нет стилиста, так почему спрашивает? Просто чтобы доказать, насколько я не подхожу ее сыну? Как я не вписываюсь в его мир?
— Я и есть мой собственный стилист, — отвечаю с небывалой уверенностью. У меня уже нет ни сил, ни желания бороться с ними. Они мне уже не нравятся, так что я теряю, если перестану лебезить?
— В какой салон ты
— В университетском городке. Он очень маленький. Я уверена, что вы никогда о нем не слышали. — Я вежливо улыбаюсь ей, и буду продолжать улыбаться весь ужин. Может быть, я смогу убить их своей добротой. — Мне нравятся ваши серьги, — делаю комплимент Элеоноре. — Они очень красивые.
Она касается крупного квадратного алмаза на левой мочке уха.
— Холтон купил их для меня на нашу двадцатую годовщину свадьбы.
— Так тебе нравятся дорогие украшения? — встревает в наш разговор Холтон, протыкая вилкой лосось на своей тарелке. — Вот почему ты преследуешь Пирса?
— Отец, прекрати!
Я касаюсь руки Пирса и шепчу ему.
— Все в порядке. — Смотрю на его отца. — Ответ на ваш вопрос, мистер Кенсингтон, нет, меня не интересуют дорогие украшения. Я встречаюсь с вашим сыном, потому что думаю, что он самый добрый и заботливый мужчина, и мне нравится проводить с ним время. Вам очень повезло, что вас такой сын.
Холтон от смеха едва не задыхается.
— Ты, очевидно, его совсем не знаешь. — Искоса глядит на Пирса. — Он — полное разочарование, как сын.
Я хочу добраться до него и ударить. Как он смеет такое говорить? Как он вообще может даже думать так?
Комментарий отца оставляет Пирса равнодушным, как будто он привык к подобному жестокому обращению. Но я не привыкла, и меня это раздражает.
— Ваш сын окончил Гарвард и Йель. Вы не можете утверждать, что не гордитесь им.
— Рэйчел, — тихо обращается ко мне Пирс, словно призывая не ввязываться в ссору.
— Он был принят только из-за моих связей, — хвастается Холтон. — И из-за имени Кенсингтона, которое он унижает, когда отказывается работать и прикладывать массу времени и усилий, необходимых для роста нашей компании.
Я не могу поверить, что он только что сказал. Он действительно думает, что Пирс не работает? Он серьезно? Я знаю, что должна промолчать, но не могу.
— Ваш сын работает дольше всех, кого я знаю. Как вы можете... — Я останавливаюсь, когда Элеонора меня прерывает.
— Когда ты выпускаешься? — спрашивает она.
Я беру минутку, чтобы прийти в себя.
— В декабре.
— И каковы твои дальнейшие планы?
— Я надеюсь получить работу в музее в Нью-Йорке.
— Тебя там никто не знает, — говорит Холтон. — Музеи Манхэттена нанимают только лучших. Есть кандидаты, гораздо более квалифицированные, чем ты. Которые посещали школу Лиги Плюща.
Пирс бросает вилку.
— Если ты продолжишь в том же духе, отец, Рэйчел и я уедем. Мы пришли сюда, чтобы вы познакомились
— Я делаю все, что хочу. — Лениво машет рукой его отец. — И ты не будешь высказывать неуважение по отношению ко мне, разговаривая таким тоном.
Пирс поворачивается ко мне.
— Рэйчел, ты бы хотела уйти?
Он говорит спокойно, но его лицо покраснело от гнева. Мы съели только половину наших заказов, но, вероятно, было бы неплохо отсюда поскорее выбраться. Настроение Пирса продолжает падать, чем дольше мы здесь находимся.
— Может быть, так будет лучше. — Я обращаюсь к его матери. — Если вы не хотите, чтобы мы остались, миссис Кенсингтон.
— Нет. Идите. — Равнодушно отмахивается Холтон. — С меня достаточно неподчинения моего сына. И, Пирс, тебе нужно вернуться в офис и доделать отчеты.
Пирс игнорирует его слова и встает, вытаскивая для меня мой стул.
Я улыбаюсь его родителям.
— Было очень приятно познакомиться с вами обоими. — В действительности все наоборот, но я воспитана быть вежливой, даже по отношению к столь ужасным людям.
Элеонора кивает, пока Холтон продолжает есть. Когда мы выходим из-за стола, Пирс внезапно останавливается. Я поворачиваюсь назад и вижу, как Холтон крепко держит его руку.
— Покончи со всем этим, — цедит он сквозь зубы. — Немедленно.
Пирс вырывает руку из захвата отца, опускает ее на мою талию и ведет нас к гардеробной. Он тяжело дышит, выглядя безумным, поэтому я молчу, пока женщина приносит наши пальто. Хозяйка вызывает нам такси, и мы ждем в баре, когда приедет машина. Пирс тихий и напряженный и все еще очень зол, поэтому я просто сижу рядом с ним и держу его за руку.
Через несколько минут прибывает такси, и мы возвращаемся в лофт. Когда заходим внутрь, Пирс снимает мое пальто, затем свое, и ведет меня на диван, чтобы сесть.
— Мне очень жаль за сегодняшний вечер, — с печалью в голосе признается он.
— Мне тоже жаль. Я не знала, что твой отец так ужасно к тебе относится. Мне было больно слышать его слова.
— Я не о себе переживаю. Я уже привык. Но его поведение по отношению к тебе терпеть не стану, впрочем, как и мамино.
— Ну, ты меня предупреждал. Я просто не поверила тебе. Никогда еще не встречала таких людей, как они.
— Все, кого я знаю, похожи на них, как две капли воды. Вот почему я так старался удержать тебя от этой стороны моей жизни.
— Но, если мы собираемся быть вместе, я должна буду с ней столкнуться. У меня нет выбора.
— Я знаю, — он снова тяжело вздыхает, будто сомневается в нашем совместном будущем. Из-за меня? Думает ли он, что я не хочу с ним быть из-за его родителей? Если это так, то Пирс глубоко ошибается.
Я приближаюсь к нему.
— Пирс, то, что сегодня произошло, ничего не меняет. Я люблю тебя, и я хочу быть с тобой. Мне все равно, что думают твои родители или кто-либо еще.