О-3-18
Шрифт:
— Угу, понятно, — отзывается, наблюдая за тлеющей сигаретой, которую смущенно крутит в своих пальцах.
— Не обижайся. Таким счастливчикам можно только позавидовать.
— Не переходи грань, мы просто соседи.
— Просто сказал к слову.
Тишина сгустилась. Но она была почему-то приятной. Шайль скосила взгляд и увидела улыбку Гириома. Усмехнулась в ответ. Несмотря на то, что не хотела позволять себе лишнего.
— Так где он?
— Концерт дает, — кисло ответила Шайль.
— А ты чего не с ним?
— На работе тяжелый день. Сил добираться нет. А там еще музыка громкая и… — девушка заткнула
Иногда, сбрасывая личину детектива, Шайль с удивлением замечала, что становится робкой. Не во всем, конечно же. Может, виной тому раны и усталость. Сегодня еще и запал девушки неплохо прогорел. Теперь хотелось забыться сном, но волколюды не могут проспать всю ночь как какие-то люди. Хоть прибей, хоть пристрели.
— А что он играет? — Гириом невозмутимо закуривает вторую сигарету и бросает пачку на балкон Шайль. — Давай пообщаемся. Кажется, нам обоим нечем заняться.
— Какой-то рок. Или что-то такое.
Девушка наклоняется и достает себе еще одну сигарету. Окурок предыдущей бросает в кружку с остатками кофе. Закуривает и перебрасывает многострадальную пачку соседу.
— Рок? Да ни в жизнь не поверю, что кто-то позвал волколюда на рок-концерт. Ты что, собиралась пойти?
— Вроде того.
Дым красивыми завитушками струился кверху, робко касаясь темного неба.
— Да ну. Ради чего? Хочешь оглохнуть, что ли?
Шайль только улыбнулась.
— А если я в детстве мечтала быть рок-звездой?
— Ну да, ну да. Простите, будущая королева, — Гириом насмешливо поклонился. — Я не знал, что Тихая Ненси ваш кумир.
— Она была. Действительно была, — с удивлением для себя осознала Шайль.
Тихая Ненси — знаменитая волколюдка. Она жаждала покорить людскую рок-сцену, чтобы доказать, что даже в зверином начале есть тяга к искусству. Целых пять лет Ненси взрывала любую публику, которой давала концерты. Волколюдка рычала и визжала в магофон, доводя себя до состояния кровоточащих ушей. Ее рок до сих пор считается одним из самых агрессивных и крутых. Жаль только, что после пяти лет триумфа Ненси встретили глухота и немота. Связки слишком ослабли, чтобы издавать что-то кроме редкого тихого шепота. Королева рока умерла навсегда, даже если продолжила жить на остатках былого успеха.
— Какая песня была любимой? — спрашивает Гириом.
— «Чернота ванильных небес», — Шайль позволила себе честный ответ.
Хотя цивилизованное общество не слушает такую музыку. И даже не замечает ее существование.
— Хм. Близко. Мне нравится другая песня этого альбома.
— Какая?
— Угадай. Ты ведь детектив, — Гириом подмигивает, заставляя девушку напрячься.
А потом она вспоминает, что по утрам почти всегда кричит и ругается. На работу. На удостоверение. И на прочее. Шайль расслабляется. Всего лишь сосед, не какой-то там крутой преступник, который объявил охоту на детективов.
Взгляд зеленых глаз оценивающе скользит по фигуре Гириома. Сосед в черной майке и таких же штанах. Штаны… спортивные. Удобные. Такие носят уличные отбросы, любящие побегать по крышам и разбить ботинками пару рож. Шайль сама носила похожие штаны. Когда-то.
На руке Гириома татуировка. Шайль приходится напрячь зрение, но она различает нанизанный на нож череп.
— Тебе нравится
— А помнишь, о чем эта песня?
— «В башке их голоса, не секу я ваше вонючее нытье», — Шайль, перебарывая смущение, делает такие же паузы, как исполнительница, когда-то оравшая в магофон. — «Хрипеть, кричать, стонать горазды вы вполне, блядский рой расистов»… Вроде как-то так?..
— Неплохо, — усмехается парень. — А теперь я продолжу.
Гириом крепче хватается за перила. Спина горбится. Голова опускается. В глубинах его горла зарождается рык. Растет, крепчает и вылетает на свободу:
— Мясо и слезу хищник жаждет! — протяжно извергает волколюд, растягивая слова так же, как это когда-то делала королева рока; его связки вибрируют, выводя вопль на новый уровень. — Славу и печаль хищник заберет!..
Шайль теряет дар речи. Стоит, окаменев. Чувствует, как уже стихший вопль до сих пор гуляет по задворкам сознания, расплескивая липкий страх. Но вместе с ним — и приятную томность, зарождающуюся под полотном первобытного ужаса. Голос Гириома настолько сильный, что даже не нуждается в музыкальном сопровождении. Тем более, Шайль и так помнит быструю, рваную музыку, на которую не ляжет ни одна рифма. Только ритм. Полный невыразимой ярости.
— Ты в порядке? — тихо спрашивает парень; теперь его голос звучит слишком мягко.
Это выводит Шайль из ступора. Она моргает, возвращая взгляду осмысленность. Кивает.
— Да. Звучало круто. Ты тренировался?
— Нет, но я иногда рвал глотку наедине с луной. Все-таки, моя любимая песня, глупо не петь ее, — довольно скалится Гириом. — Хорошо, что тебе понравилось.
Шайль молчит, пытаясь разобраться в своих чувствах. Она навидалась волколюдов, привыкших демонстрировать мужественность грубыми фразами и силой мышц. Но впервые встречает соплеменника, который может выразить себя коротким куплетом, исполненным слишком хорошо. Настолько, что Гириом мог бы занять место рядом с королевой рока. А то и превзойти ее… Во всяком случае, в глазах Шайль.
Девушку беспокоит происходящее. Она редко говорит с кем-то по душам. А тут вдруг…
— Меня раздражает, когда люди жалуются на ругань в текстах Ненси, — признается Гириом, выдыхая облачко пара.
Холодок подобрался? Или у парня разгорелось нутро?
— Разве жалуются? — спрашивает детектив, кидая окурок в «пепельницу».
— Раньше — постоянно. «Слишком много мата», говорят. Бесит.
Шайль задумалась, вспоминая манеру разговора своих братьев и сестер.
— Да. Меня тоже бесило бы, — подумав, отвечает. — Матерная речь — это привычка людей. Зачем винить Ненси в том, что она переняла ее?
— Нам ведь, волколюдам, не нужно на самом деле изрыгать ругань, — парень сжимает кулак, глядя на натягивающиеся жилы. — Наш язык — грубая сила, инстинкт охотника.
— Но он уже долгое время подавлен людьми. В этом новом общем Мире, — бормочет Шайль, вспоминая свой ужин.
— Именно. Мы кричим и ругаемся, потому что нам связывают руки. Лишают нас когтей, которыми можно доказать свою правоту.
— А Ненси просто показала это. Показала нашу природу в цивилизованном мире… Хотя могла поберечь глотку для детей.