О-3-18

Flora Macer

— Она сегодня довольная, — шепчет первая.

— Тише! — вторая косится на Шайль, в очередной раз оценивая мощную женскую фигуру.

— Хорошего дня, детектив, — прощается третья.

Детектив не ответил. Потому что детектива сегодня нет. Есть задумчивая девушка, разглядывающая улицу. Одну из многих в О-3. Озабоченные люди снуют налево-направо. Кто-то спешит, кто-то потерянно бродит. Фабричная труба выскальзывает из-за самых высоких крыш, извергая дым. Какой-то полицейский тащит верещащую девчонку к дверям участка: видимо, попалась на воровстве

или мелком хулиганстве. Малявка — человек, возрастом примерно…

Нет-нет-нет. Детектива нет.

Ярко-красные кроссовки ступают по грязному тротуару. Бычок с щелчком отлетает в урну. Шайль взъерошивает белые волосы. Прежде чем опустить руку, касается сережки. Палец скользит по граням ромба, отмечая его идеальные линии. Старый подарок. Вторая сережка висит на ухе родной сестры Шайль. В тот день, когда обе безделушки достанутся одной девушке, другая умрет. К счастью, такое вряд ли случится.

Освобождение с облегчением и хрипом дышит, подставляя лик под солнечные лучи. От них Шайль чувствует себя несколько разгоряченно. И все же неторопливо идет в сторону остановки. Фуникулер прибудет нескоро, спешить некуда.

Поднимаясь по широким, потрескавшимся каменным ступеням, девушка старается дышать ровно. Запахи города щекочут ноздри. Остановка перед взглядом. Вокруг, насколько хватает глаз, разбросаны жилые дома, многоэтажки, лавки, аптеки. Освобождение, как и многие города Общего мира, строился в несколько уровней. Множество лестниц, фуникулеры, сотни миллионов жилых помещений, столько же — рабочих мест. Настоящий муравейник, сотканный из бетона и множества улочек. Край города увидеть удастся только с высоты птичьего полета: иначе мешают постройки. Трудно понять, почему до сих пор ничего не обрушилось.

— Они придут! — кричит мужчина.

Не волколюд. Похож на пьяницу, только глаза слишком живые. Машет руками, стоя на одной из лавочек.

— Трепещите, ибо кара будет ужасающей! — его голос срывается, когда подходит Шайль.

Покачивая бедрами, небрежно помахивая рукой с зажатой между пальцами сигаретой.

— Слезай давай, приятель, — просит девушка.

— Ты полицай? — спрашивает мужчина.

Оценивает риски? Умница какой.

— Воистину полицай, — слабый кивок заставляет безумца подчиниться без лишних слов. — Слезай, нечего шум создавать.

Мужчина стоит перед Шайль, выглядит немного виновато. Но он просто знает, что полицейские любят проверять прочность обуви на чужих ребрах. И пусть эта крепкая девушка не показала удостоверение, кобура под ее курткой все еще отчетливо видна.

— Ты не работаешь? — внезапно спрашивает Шайль, делая глубокую затяжку.

— Сегодня выходной…

Смущенный ответ заставляет усмехнуться. Девушка кивает в сторону остановки.

— Езжай домой, поспи хорошенько. Нечего нервировать себя.

Мужчина засеменил к остановке, а следом — Шайль. Она потушила окурок с мыслью о том, что стоит экономить сигареты. Но запах Освобождения… просто сводит с ума.

Впрочем,

не только он. Новости Всемирья многих заставляют нервничать. Это выливается вот в такие вот психозы: в свободное время некоторые люди стоят и кричат что-то невразумительное. Называют себя проповедниками. Даже если их заткнуть, глаза все равно беспокойно бегают из стороны в сторону. Человеческая психика гораздо более хрупкая.

— Ты чего трясешься так? — спрашивает Шайль, даже не пытаясь скрыть издевку.

— Они придут, — шепотом отвечает мужчина.

Его глаза продолжают отчаянно выискивать любое подтверждение этой мысли.

— Они– то? Не придут, — апатичность, с которой девушка об этом сообщает, заставляет мужчину взвиться.

— Миру бромпиров конец! До нашего тоже доберутся…

— Семь лет война идет, не добрались ведь пока, — Шайль по-дружески треплет мужчину по плечу. — Не думай о лишнем. Мы на другом конце Общего мира. Лучше выпей успокоительного и ложись спать. Выходные не будут длиться вечность.

— На работе все говорят… Придут! Придут!..

Девушка со вздохом отводит взгляд от мужчины: фуникулер с легкой тряской приближается. От него пахнет маслом, металлом и… чем-то еще. Неуловимым.

— Езжай, — тихо повторяет Шайль. — Все хорошо будет, поживем.

***

Девушка идет не к дому. Она направляется к лавке, где продают разные вещицы для дома. Кухонную утварь, небольшие кристаллы, полотенца… замки.

Продавец знаком Шайль. Молодой парнишка-волколюд. Ловкий, смышленый, но мышцами еще не оброс. Может, в следующем году матереть начнет…

В то время как девушка выбирает товар, парнишка курит злобную самокрутку: без фильтра, набитую самосадом. Дым настолько вонючий и едкий, что Шайль старается глубоко не вдыхать.

— Определилась? — недружелюбно спрашивает волколюд.

Риторические вопросы? Милое обслуживание. Но, так или иначе, Шайль все равно кивает.

— С тебя три рубля.

— Не знаешь, где продают музыкальные кристаллы?

— У Хойка спроси. Через несколько домов.

Шайль платит чистенькими купюрами, полученными недавно от Бобби взамен на свою рваную пятерку. Цена явно завышена, но препираться бессмысленно: либо плати, либо вали.

Запихнув в карман новенький замок и небольшой кристалл для часов, Шайль бредет в поисках музыки. Денег осталось не так уж и много, но девушка давно хотела прикупить что-то приятное для дома.

Улица, по которой идет Шайль, одна из самых нижних. Тут-то и живет большая часть волколюдов. Или откровенно нищих людей. Впрочем, разницы особой нет. Местные канавы зловонны, потому что трубы редко приезжают чинить. И те протекают чем-то дрянным, что скапливается в лужи. Может быть, однажды из них выйдут отличные озера. Грязные. Смрадные. Самое то для раков и бесшабашных детишек.