О-3-18

Flora Macer

Шайль покорно следует. Она не удивлена тому, что музыкальную лавку охраняет именно волколюд. Но вот встреча с соседом оказалась неожиданной.

Парочка доходит до укромного места — солнце не достает, есть место для посидеть, с которого можно увидеть происходящее перед лавкой.

— Ты один охраняешь?

— Пока что. Остальные заняты другим, — улыбается Гириом, усаживаясь на лавочку и доставая сигарету. — Будешь?

Шайль смотрит на белоснежные кружочки фильтров, скалящиеся из пасти пачки.

Качает головой. Достает свое. Соседи закуривают, но пауза не длится долго: Гириом явно не хочет тратить время.

— Ты извини, что слился так резко. Не ожидал встретить… безликую.

Какое мягкое слово подобрал, глядите! Шайль приподнимает бровь и выдыхает дым, посматривая на безмятежное лицо соседа.

— Порядок, — сухо отзывается девушка.

Они вдвоем глядят больше на пустующий дворик. Это жилая улица: все, видимо, либо работают, либо гуляют в более приятных местах. Грязный тротуар переходит в пыльную землю без всякого предупреждения. Словно так и должно быть.

— Мне пиздец неловко как-то. Ты меня удивила, — бормочет Гириом, разминая в пальцах фильтр.

— Я всех удивляю. Поэтому я детектив! — охотно кивает Шайль, повторяя за соседом манипуляции с сигаретой. — А ты не любишь удивляться, вот и работаешь вышибалой.

Что за бред льется из уст Шайль? Кажется, она растеряна не меньше Гириома. И при этом у обоих уверенные лица.

— «Вышибалой»? Да мы все тут вышибалы, — парень звонко сплевывает в пыль и растирает слюну носком ботинка. — Освобождение не видит для нас другой роли.

Но философствовать никто не хочет, поэтому оба пытаются подобрать другую тему.

— И как, часто проблемные клиенты?

— Не-а, — Гириом пожимает плечами, словно признавая что-то неприятное. — Довольно чистая работа. От Хойка и без меня стараются держаться подальше.

— От него воняет дерьмом, — усмехается Шайль. — И он совершенно не умеет разговаривать.

— Да он добряк, просто туповатый немного. Сам себе на уме, вот и несет чушь, — «вышибала» вздыхает, разминая спину.

Шайль слышит, как хрустят его позвонки. Почему-то это возбуждает. Даже если не смотреть на перекатывающиеся мышцы. А Шайль смотрит. Охотно.

— Ну понятно, — отзывается, не зная, что еще сказать.

Огоньки сигарет почти у финишной черты. Кажется, как только уголек затронет фильтры, разговор должен будет прерваться. Поэтому Гириом вскидывается, цепляясь за последние вдохи разговора:

— Я тебе достану песню! Не у Хойка, он цены задирает чуть ли не в два раза. Я на выходной съезжу в О-2, там есть знакомый… Достану! Подождешь?

— Да, подожду. Мне все равно столько не платят, чтоб я тридцатку отстегивала за одну песню, — кисло признается Шайль.

Гириом не позволяет разговору затухнуть вместе с сигаретой.

— Чего не на работе? Выходной взяла?

Девушка потерянно

кивает. Кажется, бодрый настрой ушел.

— Давай вечером поедим? Я сегодня не успел, проспал, — улыбнулся парень. — Видимо, у меня проблемы со сном. Разговор с тобой поможет немного.

Поужинать вдвоем? Соблазнительно. Но… Шайль не может согласиться. Сегодня она планирует наведаться в одну из волколюдских общин.

— Я не знаю, буду ли вечером дома, — признается девушка. — Но ты поешь обязательно. И поспи.

— Мы еще увидимся? — Гириом сохраняет лицо, но голос сочится беспокойством. — Если я тебя обидел, то извини.

— Обиды не держу, — улыбается Шайль, пусть это и выходит слишком кисло. — Просто работа накладывает свои риски.

— Понимаю. У меня так же…

Гириом поднимается с лавочки и бросает окурок на землю. Шайль вторит. Фильтры растерзаны подошвами. Как бы ни хотелось пообщаться еще, девушка все же прощается и уходит. Впереди много дел.

***

Главная опасность Освобождения не в экстремальном уровне преступности. Не в разгильдяйском отношении детективов к работе. И не в халатности исполнения законов.

Главная опасность Освобождения, как и любого города в Общем мире, — вечное чувство тоски. Жителей так много, что они теряют контакт друг с другом. Вечная череда лиц, от которых тошнота слишком легко подкатывает к горлу. Когда в последний раз Шайль с охотой вливалась в общество? Слишком давно.

Тоска. Одиночество. Потерянность. Это проклятье каждого «муравейника». Большая часть знакомств не стоит затраченных усилий. Либо ты постоянно крутишься в водовороте общения, либо тебя выносит в безлюдный океан уединения.

Шайль не любит водовороты. От них кружится голова. От них начинается бред. А желчь, и без того едкая и клокочущая, сочится через каждую пору в теле.

Поэтому девушка работает детективом. Это позволяет ей законно оставаться в стороне от любого столпотворения. Потому что никто не «зависает» рядом с мертвецами. Никто не смеется возле трупов. Никто не шумит, не старается затянуть в безрассудную авантюру. Это сухой рабочий процесс, наполняемый, разве что, идиотскими шуточками коллег и опасными стычками с преступниками.

Иногда Шайль чувствует себя призраком. Интересно, кем чувствует себя Гириом? Сидя в одиночестве на лавочке, наблюдая за двинутым продавцом музыки и раскуривая сигарету за сигаретой… Недолго сойти с ума.

Поэтому девушка сосредоточена не столько на смене дверного замка, сколько на размышлениях: «А надо ли тянуть дело Бибика?»

Допустим, она пойдет в общину волколюдов. Может, даже услышит что-то, что даст новую зацепку. Выйдет на след преступника. Раскроет дело. Скорее всего, попутно получит по лицу. Сколько дней это все займет?