О-3-18
Шрифт:
— А есть… «Перепел»? — Шайль вспоминает, что скоро у нее… свидание?
— Ноль-семьдесят-пять, — скороговоркой отвечает продавщица.
Ее человеческие глаза смотрят на детектива с любопытством. Чуть позже — с жалостью, когда становится видно, как отчаянно покупательница ворошит карманы, позвякивая патронами в одном из них.
Конечно же не хватает. Когда куришь одни и те же сигареты второй год, ты даже не смотришь на ценники других марок.
— Почему это у вас нет «Забастовки»? Она же самая ходовая, — с тоской спрашивает
Только полрубля. Не больше, не меньше.
— На, держите, — вздыхает девушка.
Уже начатая пачка раскрывается, продавщица достает пару сигарет и протягивает их детективу. Все-таки «Перепел». Шайль принимает подношение, за которое неуверенно пытается заплатить половиной рубля.
— Не надо, идите, — отмахивается продавщица. — Мой коллега, болван надувной, забыл в отчетность внести «Забастовку». На следующей неделе привезут, не раньше.
— Ладно, спасибо, — бормочет Шайль, одну из сигарет закладывая за ухо, а вторую тут же прикуривая. — Удачи…
Детектив бредет и размышляет. Зайти за мясом, встретиться с Гириомом, проснуться завтра. На очереди две другие общины, гораздо более неприятные по слухам. Значит и по факту. Гребаные нервы… Детектив сорвалась. Она уверена, что могла вытащить из Гэни что-то полезное. Но ее сбили с толку речи проповедника и развешенные на столбах волколюды. Сорвалась, непрофессионально…
Но что теперь? За какие еще ниточки Шайль может подергать? Будь она человеком — побоялась бы соваться к волколюдам. Решила бы навестить соседа Бибика, который дал вонючую наводку.
Вот только через него дело зайдет в тупик. Он, скорее всего, такой же бесполезный, как и Зельда. А то и хуже. Ему могли просто дать пару рублей за «информацию» для детектива.
— Тц, мерзость, — Шайль с сожалением смотрит на землю, по которой растекается чей-то ужин.
Виновник стоит в стороне, все еще корчится, держится за живот и хрипит, утирая слюнявые губы.
— Уважаемый, ну это штраф, — громко предупреждает Шайль. — Вас не учили держать улицы в порядке?
Мужчина. Обычный человек. Комплекцией не вышел. Такого можно прижать к земле без особых усилий. Пивное пузико прикроет органы только от не слишком сильных ударов. Шайль бросает в лужу рвоты окурок, и тот с шипением гаснет.
— Уважаемый, доставайте документы, чтобы я заполнила… — Шайль осекается, вспомнив, что при ней ни значка, ни блокнота с бланками. — В общем, с вас полрубля и мы разойдемся мирно. Без бумажек. Ладненько?
Миролюбивый взгляд детектива не находит отклика в мужчине. Его слово в переговорах — это отчаянная струя рвоты, почти угодившая на ярко-красные кроссовки.
— Твою ж!.. — вскрикивает Шайль, одним прыжком уходя от вонючих брызг. — Мужик! Заделай течь!
Некоторые прохожие останавливаются, со смехом наблюдая за происходящим. Детектив озадаченно смотрит на корчащегося мужчину, из которого все течет и течет. Как он до сих пор на ногах стоит-то?..
Цвет
— Да он свои кишки высирает!..
Мужчина наконец-то валится на колени. Упирается ладонями в тротуар, пачкая руки в собственных трудах. Спина содрогается с каждой порцией кровавой каши, извергаемой из глубин… тела.
Шайль не находит внутри себя культурных слов. Лишь стоит, не в силах осознать происходящее. Зеваки забавляются, наблюдая, как несчастный валится на бок и хрипит, дергается, заливаясь рвотой. Или не совсем ею.
Детектив с радостью подскочила бы к мужчине, попытавшись оказать первую помощь; но дело не только в запахе крови. Она замечает, что волосы несчастного несколько удлиняются. Становятся другими. Не только на голове — но и на предплечьях, не скрытых закатанными рукавами.
Этот процесс ей смутно знаком. Похоже на очень херовую версию смены облика. Вот только перед ней все это время был обычный человек. В этом можно поклясться.
— Он превращается!.. — крикнул один из свидетелей, сородич Шайль, судя по всему.
Люди испуганно шарахнулись прочь — без вопля, без визга. Они уже привыкли к тому, что волколюды вечной угрозой присутствуют в жизни города.
«Левиафан М-3» выскальзывает из кобуры. Шайль взводит курок раньше, чем ствол направляется на лежащего. Выстрел не происходит.
По закону волколюдам нельзя превращаться. В случае нарушения допускается немедленное применение летального оружия или транквилизатора. Желательно до того, как пострадает кто-либо.
Но сейчас стрелять нет смысла. Шайль и несколько других волколюдов наблюдают за тем, как тело хрустит суставами, деформируется, обрастая шерстью. Цвет ее был неоднородным. Там — черные пятна, там — рыжеватые. Ненормально.
А самое ненормальное — мужчина мертв. Он сменил облик, но уже посмертно. Такого с волколюдами не происходит. Шайль матерится, оглядывается, убеждаясь, что опасности нет. Но курок не расслабляет. Просто пихает револьвер в кобуру, начав осторожно подбираться к лежащему покойнику.
Ей не по себе от вида мертвеца. Это не ультрахищник, а жалкое подобие, сотканное из несовершенного человеческого тела. Хвост куцый, клыки короткие. Мышц нет, только кости торчат через тонкую кожу. И немного жирка на боках. Отвратительно.
Волколюды рядом с Шайль. Тоже смотрят. Все молчат. Произошедшее слишком неправильное, чтобы сразу уложиться в головах.
Но детективу не надо ничего укладывать. Шайль достает из-за уха сигарету. Прикуривает. Выдыхает дым.
— По домам, мальчики, — ласково обращается к волколюдам. — Это работа полиции. Результаты прочтете завтра в газетах.