О-3-18
Шрифт:
«Левиафан М-3» укрывается в кобуре. Раненый подтягивает расстрелянную конечность, с ужасом и болью укладывая ее себе на живот. Хнычет, глядя, как быстро утекает кровь. Волколюд становится все слабее.
Но детектив не сомневается: если оставить этого урода тут, то он, скорее всего, выживет. Нужны ли Шайль «хвосты»? Нет.
Перед тем как девушка показывается из переулка… кажется, раздается хруст. Характерный. Но едва ли его слышит кто-то кроме самой Шайль.
Зато вся улица слышит разъяренную матерную речь. Девушка
— Сраные извращенцы! — вопит Шайль, показывая средний палец безликим окнам. — Подавитесь, ублюдки!
Ну и похрен. Шайль и так справится: в стареньких кроссовках, спортивках и футболке с молодежной надписью. А потом заработает столько денег, что оденется в платье из бриллиантов и рублевых купюр. И все охренеют от зависти и безвкусицы. Но это неважно. Шайль обязательно принарядится.
***
Остаток пути до дома прошел без «приключений». Вышел рваным. Странным. Будто выдранным из чьего-то кошмара.
Шайль было больно. Несколько долей назад она видела труповозки — теперь она видела только трупы. Брошенные, ненужные. Люди отчаянно не хотят подыхать в своих домах. Чем ближе девушка подбиралась к своему дому, тем больше мертвецов находила. Полиция не добиралась до окраины О-3.
Шайль была зла. Она ненавидела это идиотское дело. Ей казалось, что изначально занималась не тем. Как расследование убийства могло помешать намечающемуся? «Кто убил Бибика?» — этот вопрос не имел никакой связи со случившимся. И теперь девушка просто злилась. Потому что не понимала, что ей делать.
Она ведь полицейский. Она должна защищать город. Но защищать стало нечего — все просто кануло в пучину. Не сегодня так завтра начнется мародерство, открытый разбой, намеренные убийства. Полицейских меньше, чем обычного населения. Что случится с Освобождением? Оно вымрет? Или сюда отправят войска?
И почему именно сейчас? На южных ледниках ведется война. Цена — Всемирье. Все расы хотят уничтожить, превратив в подножный корм, и какой-то урод решил, что самое время устроить геноцид? Для чего, ну для чего?! Будто мало проблем было…
Дом встречает Шайль тишиной. В подъезде ни звука. Ни одного трупа. Ни одной дорожки рвоты. Пахнет как обычно. Это могло бы успокоить, но почему-то напрягает только сильнее. Девушка поднимается на свой этаж. Вытаскивает из щели между дверью и косяком бумажку. Заходит в тихую, темную квартиру. Запирается. Опускается на пол, прижимаясь спиной к двери.
— Блядь… — шепчет, жмурясь и скрежеща клыками.
Сколько всего она потеряла в этот день? Можно даже сосчитать: четыре патрона, сумку с вещами… общей стоимостью десять рублей. Работу. Источник мяса. Огромный кусок нервов.
Все, что у нее осталось, это четырнадцать выстрелов из «Левиафана». Целая шкура. Старенький комплект спортивной одежды. Квартира. Четверть банки кофе. И шмат злости.
Достаточно ли этого, чтобы пережить кризис в Освобождении? Может быть. Чтобы надрать
— Нет-нет, мисс Шайль, сегодня вы адекватны и спокойны, — шепчет девушка, поднимаясь с пола.
Первым делом кофе. В пачке еще есть немного сигарет, так что традиционный вечер на балконе устроить получится.
***
Теперь Гириом не стоит на соседнем балконе. Гириом стоит рядом. Его мощное плечо прижимается к Шайль.
— Полный пиздец, — вздыхает волколюд, глядя на небо.
Девушке не пришлось рассказывать много: парень и так знает о случившемся. Что-то из газеты, которую читает на работе. Что-то подслушал у лавки мясника, которая ранним днем еще была открыта. Что-то рассказал тот хрыщ — Хойк. Продавцы часто собирают в голове набор сплетней. Даже продавцы музыки в дебрях О-3.
Шайль согласна. Полный пиздец. И подтверждает это кивком головы, продолжая пить кофе и размышляя.
— Может, все это удастся решить? — тихо спрашивает Гириом. Так, будто это возможно решить словно арифметическую задачку.
Да, в мире ничто не вечно и вся бурда в этом духе. Но вот война на ледниках — она семь лет идет. Не решилась пока. А насколько затянется ситуация в Освобождении? Это ведь гражданская война. Натуральная. Сейчас повымирают люди, волколюди возьмут управление городом. Из города идут Врата в родной мир зверолюдей. После этого начнется настоящий пиздец. Всемирье не осилит войну на два фронта.
Удивительно, что Гириом стоит рядом и сокрушается по этому поводу. Он, как зверь, должен радоваться. А вот Шайль не радуется. В ее родном мире безмордых выгоняют. Навсегда. Отлучают от семьи, гонят во Всемирье, желая на прощание сдохнуть и не позорить род.
Если представить, что зверолюди этим всем пнули под зад совет Всемирья со всеми его законами. Пнули — и потом пообещают, что запинают до смерти, если им не дадут руководящее место в этом совете. Им дадут. Дадут ведь обязательно. Волколюди важный ресурс для войны за Всемирье. Ультрахищники всегда были сильны. Удивительно, что Освобождение вообще появилось в том виде, в котором оно есть сейчас. Виновато, видимо, огнестрельное оружие. Единственная слабость волколюдов.
В общем, если эти твари захватят власть, и Всемирье ляжет под них, — куда деваться Шайль? В какую дыру отправят ее на этот раз, лишь бы не видеть безмордую? Может ли она рассчитывать на место в обществе, если это общество руководствуется законом сильных, а не хитросделанных?
Чем дальше идут мысли, тем поганее Шайль себя чувствует.
— Гириом. Ты член какой-нибудь общины? — устало спрашивает бывший детектив.
— В смысле? Почему ты так решила?
— Я не решила, просто вопрос. Ты член или нет?